Трансатлантический переходный период

Несмотря на раздающиеся призывы к «новому атлантизму», или «новой трансатлантической сделке», отношения между США и Европой по-прежнему остаются скованными рамками старых привычек. В конце концов, неумолимая реальность заключается в том, что практически все сложные проблемы сегодня лежат вне традиционных натовских связей, и нередко именно в тех областях, где взгляды США и Европы в течение долгого времени расходились.

Совпадение желаний и воли сторон по каждой глобальной проблеме – это, конечно, слишком много, этого и требовать нельзя от США и Европы. Но по ряду стратегических вопросов конвергенция между ними представляется и возможной, и необходимой. К таким вопросам относятся управление мировой финансовой и торговой системой, надёжность энергоснабжения и достаточность энергоресурсов; изменения климата, и переформирование существующих международных организаций, занимающихся этими проблемами.

Видимо, понадобился мировой экономический кризис, чтобы американцы и европейцы вернулись к идее сотрудничества. Отодвинув в сторону Международный Валютный Фонд, европейцы, под руководством британского премьер-министра Гордона Брауна, призвали провести встречу глав правительств «большой двадцатки», чтобы рассмотреть вопросы новой международной финансовой архитектуры, в обход не только МВФ, но и заседания «большой семёрки».

Эта инициатива и последовавшие за ней три саммита «большой двадцатки» стали многообещающим началом. Под руководством стран Евросоюза и США был принят целый ряд мер по укреплению системы финансового надзора и мониторинга, осуществляемого МВФ и Советом по финансовой стабильности, который сменил прежний Форум по финансовой  стабильности. Лидеры «большой двадцатки» согласились также рекапитализировать МВФ и региональные банки развития, приняв впечатляющий пакет мер направленных на помощь беднейшим странам на сумму 1,1 триллионов долларов.

Важнейшим следующим этапом станет более полное включение новых держав в мировую экономическую систему, чтобы их растущее силы и влияние отразились в их участии в МВФ, Мировом банке и других учреждениях. Страны с активно развивающейся рыночной экономикой производят 30% мирового ВВП, 45% общего экспорта и 75% резервов иностранной валюты, но при этом традиционные западные страны Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР) по-прежнему удерживают 63,8% общего числа акций с правом голоса в МВФ, причём странам «большой семёрки» принадлежит всего 43,7% таких акций.

Неплохим началом для США и Европы мог бы стать их отказ от традиционной претензии на высшие посты во Всемирном банке и МВФ. А новоявленным экономическим гигантам, таким как Китай и Индия, следует предоставить значительно более широкое право на участие в голосовании.

Одной из возможных формул мог бы стать отказ США от их позиции единственной страны с правом вето, в обмен на согласие Евросоюза уменьшить свою совокупную долю голосующих акций с 30% до уровня США. Размер исполнительного совета  МВФ следует сократить с 24 до 20 человек, консолидировав представительство европейских стран. Однако до сих пор ни США, ни ЕС не изъявляли желания отказаться от своего привилегированного положения.  

Мировой финансовый кризис способствовал усугублению кризиса системы мировой торговли: правительства реагировали на давление антиглобалистов меркантилистской политикой. Двусторонние и региональные торговые соглашения переживают расцвет, по большей части это дискриминационные торговые сделки, которые международный порядок, поддерживаемый главным образом США, был призван предотвратить. Между тем, раунд переговоров по развитию в Дохе рискует стать первыми неудачными в послевоенной истории многосторонними торговыми переговорами.

Но несмотря на многочисленные риторические обещания принять меры для завершения очередного раунда переговоров в Дохе ни США, ни другие экономически развитые страны не предпринимают значительных попыток сдвинуть эти переговоры с мертвой точки. В США и в других странах раунд переговоров в Дохе встретил небывалую оппозицию со стороны рабочих и профсоюзов и лишь очень скупую поддержку у широкой общественности.

Вкратце, проблема не нова: прибыли распыляются, а убытки ложатся на кого-то одного, обычно на какой-то один сектор или регион. Оживить переговоры в Дохе можно только, если американская общественность и Конгресс США увидят значительную, сенсационную выгоду, которая могла бы как-то компенсировать оппозицию тех, кто так или иначе окажется в числе пострадавших.

Для преодоления индивидуалистических тенденций нужно мощное международное движение, а это означает значительные уступки со стороны США и ЕС в сфере сельского хозяйства, в обмен на соответствующие обязательства Индии, Бразилии, Китая и других новых стран открыть свои рынки для зарубежных услуг и сельскохозяйственной продукции. Одновременно обоюдное с европейцами стремление к «улучшению трансатлантического рынка» сделало бы инициативу США и ЕС по сельскому хозяйству на переговорах в Дохе  привлекательной для обеих сторон, поскольку её целью стало бы сокращение лишних барьеров для трансатлантической торговли, которые не входят в повестку дня многостороннего раунда переговоров.

Другим наследием устаревшей международной системы является то, что в Международное энергетическое агентство не входит ни одна из основных стран-транспортёров энергии. США и Европа должны взять на себя руководство по расширению членства в МЭА и включить туда Китай, Индию, Россию и другие страны, не входящие в состав ОЭСР, помогая им освоиться в новой роли; кроме того, США и ЕС следует заняться расширением Договора об Энергетической хартии, который может стать форумом по надежному энергоснабжению, обеспечиваемому путём переговоров между поставщиками, потребителями и странами-транзитёрами.

Мир находится в переломной точке самого глубокого за последние сто лет изменения баланса сил и влияний на мировой арене. Для управления этой мирной революцией нужно ни больше не меньше как создание новой международной системы, с радикальным пересмотром существующих учреждений и схем ведения бизнеса. Существующая международная система, скроенная для мира образца середины двадцатого века, не соответствует новой расстановке сил в мире, и при растущем перераспределении сил, грубо говоря, в направлении с Запада на Восток,  создающийся новый мировой порядок вряд ли подчинится управлению кондоминиума США-Европа.