МАРГАРИТА СИМОНЬЯН, главный редактор RT: Здравствуйте, Дмитрий Анатольевич, спасибо за то, что пришли. Мы знаем, что у вас был очень тяжелый день, и мы рады, что вы нашли время приехать в нашу студию. Это для нас большое вдохновение, это много значит для нашей команды.
Поскольку мы сейчас в Вашингтоне - недавно президент Обама провел свою реформу здравоохранения. Многие критикуют эту программу, утверждая, что она противоречит инерции развития страны. В России вы предлагаете модернизацию, говорите об инновациях, борьбе с коррупцией, концентрируетесь на этом, а консервативно настроенные люди в правительстве и в народе также оказывают этому негласное сопротивление, потому что это ломает их привычки. Мы часто слышим, как вы критикуете чиновников за их лень, за нежелание смотреть в будущее. Насколько это тяжело - переламывать эту инерцию и убеждать людей в том, что модернизация, во-первых, необходима и, во-вторых, возможна?
ДМИТРИЙ МЕДВЕДЕВ: Ну во-первых я хотел бы сказать, что мне очень приятно быть здесь, технологический процесс у вас выглядит очень достойно, особенно если учесть, что вы начали здесь работать совсем недавно. Желаю всему коллективу успехов во всех начинаниях.
В том, что касается американской экономики и инициативы президента Обамы по модернизации системы здравоохранения, я думаю, что это мужественный поступок. Я бы даже сказал, что это мужественный поступок даже для президента! Потому что такого рода решения даются с большим трудом, и год назад президент Обама сказал мне – знаешь, это наша самая большая внутренняя проблема. Но я думаю, он добился успеха. Я не знаю, насколько успешной будет реформа, но на поверхности она выглядит очень любопытной, потому что она, если можно так сказать, восстанавливает справедливость. А с другой стороны, я знаю, что противники реформы считают, что она противоречит основе политической системы США, что идет в разрез с конституцией. Знаю, что многие страны выступают против, может быть, это нормальный демократический процесс, но я повторюсь, это храбрый поступок. Я думаю, что реформа будет успешной и мой коллега президент Обама войдет в историю не только своими внешнеполитическими достижениями.
Насколько это соотносится с нашими идеями о модернизации? Соотносится. Потому что модернизация это всегда ломка. Не могу сказать, насколько мне и нашему правительству сложнее, но наши задачи, они не так сегментированы как в Америке. Речь идет не только о здравоохранении, в нашей системе тоже есть проблемы, но это не единственная наша проблема. Модернизация технологий, развитие новых отраслей, переход на инновационные технологии, развитие новых источников энергии, космос, фармацевтическая промышленность – большой объем задач.
Сопротивление чиновников? Оно всегда есть, в любом обществе, при любых изменениях. Не потому что они плохие, просто это консервативность мышления. Люди привыкают жить в определенной системе координат. Кого-то приходится убеждать, кого-то приходится ломать. Так устроена жизнь.
- Вы жили в советское время - как я, как большинство россиян…
- Я жил дольше.
- Ну, немножко. В советское время было принято не доверять США, бояться их, и наоборот. Вы можете вспомнить, как первый раз приехали в Штаты, какое у вас было представление об этой стране, и изменилось ли оно? Что вы думаете об Америке сейчас?
- Конечно, я помню, как я первый раз приехал в Америку. Это был не самый плохой город в мире, город Нью-Йорк. Мне очень понравился Нью-Йорк, это очень красивый и энергетический город. Мне там комфортно. К тому времени я уже повидал Европу, потому не могу сказать, что увидел в Америке что-то такое, чего я еще не видел. Потому что для советского человека, к примеру, первая поездка заграницу была шоком, конечно. За железным занавесом вы оказывались в совершенно другом мире, начиная от демократии и заканчивая едой. Вот для этого человека это было впечатление, да.
Америка, честно сказать, показалась мне приблизительно такой же, как я ее себе представлял, со своими достоинствами и недостатками. Одно могу сказать точно: Нью-Йорк произвел на меня сильное впечатление, именно своей сильной энергетикой, этой завязкой на результат, обилием деловых людей, и в то же время такой рутинной жизнью. Такого в Европе нет. Вот это меня поразило. Тогда я был обычным беспечным человеком, я мог гулять по улицам Нью-Йорка, заходить в магазины и рестораны, смотреть, как работает Уолл-Стрит, которую тогда еще не критиковали, не то что сегодня!
Что меня еще поразило, и я запомню это на всю жизнь: хорошо одетые молодые люди, очевидно обеспеченные и успешные, стояли возле своих небоскребов и просто ели гамбургеры, запивая их колой. Вот это для меня удивительно, потому что в других странах богатые люди обычно ходят в рестораны или едут обедать домой. А здесь такая психология, Это отличает американскую нацию от всех других.
- Недавняя трагедия под Смоленском, в результате которой погибли польский президент и множество представителей польской политической элиты, потрясла весь мир. Они направлялись на место другой трагедии, на место убийства польских военнопленных. В преддверии годовщины победы во Второй мировой войне на Западе многие пишут, что фигура Сталина все еще вызывает споры, что у нас идет, вероятно, какая переоценка истории. Как вы думаете, как долго еще будут идти споры на эту тему? Можем ли мы наконец закрыть эту главу в нашей истории, или мы еще поколениями будем выяснять, кто прав, а кто виноват?
- Вы начали с трагедии, которая произошла возле Смоленска. Это действительно страшная трагедия, в первую очередь для польского народа, не говоря уж о семьях погибших, но и для всего миропорядка вообще. Когда президент страны и значительное число политиков гибнут в катастрофе, в некоторой степени это испытание и для общества, и для всей системы международных отношений. Поэтому такая была единая реакция всего мирового сообщества, и российского государства, в частности, на эту трагедию. Это очень трагическое происшествие. Что-то в это есть мистическое, но есть и рациональные причины, и следствие их должно установить, выяснить, объяснить, что там произошло. Это очень важно.
Что же касается повода, это тоже очень сложно. Мы к этому долго шли, проделали определенный путь. Произошла оценка катынской трагедии, и она была объективной. Совершенно очевидно, что это случилось по воле тогдашних лидеров, включая Сталина. Фигуры такого плана всегда будут вызывать различные реакции в обществе. Это не вопрос менталитета той или иной страны, свободный он или сформирован периодом тоталитаризма. Это скорее вопрос личного восприятия людей, это вопрос не государственный. Как ни странно, позитивная или негативная оценка может меняться со временем. Понимание тоже может меняться. Но это не означает, что мы должны называть черное белым, а белое черным. Относительно Сталина и близких к нему людей, других советских лидеров, совершенно очевидно, что они совершили преступление. Преступление против народа, в первую очередь, и преступление против истории в каком-то роде.
Я не сомневаюсь в том, что деятельность Сталина и его ближайших приспешников всегда будет оцениваться по-разному. Вопрос в том, какая точка зрения преобладает. Я думаю, что за последние годы в нашей стране касательно этой темы ничего не изменилось. Когда я слышу, что у нас происходит возрождение сталинизма, мне это кажется абсолютно надуманным. Некоторым людям нравится Сталин и все, что с ним связано. Господь им судья, как говорится. Однако современная оценка того периода не изменилась. Я думаю, что это сильное преувеличение, и, вероятно, попытка объяснить ту или иную ситуацию в нашей стране через призму прошлых событий. Это неверно, потому что Россия – это не Советский союз. И я надеюсь, что люди во главе России сильно отличаются от Сталина и его сторонников. Я не говорю о себе, я говорю о новом поколении лидеров в целом. Ценности, идеи о государстве, об обществе, о правах человека, да и сами люди радикально изменились за последние годы, в новую российскую эпоху. И не видеть этого невозможно. Вот так.
