Средняя Азия – дремлющий вулкан

Недавние эпизоды массового насилия в Киргизии заставили нас вспомнить, что Средняя Азия имеет решающее стратегическое значение. Западу необходимо во взаимодействии с Россией и Китаем добиться реализации программы предупредительных мер по ограничению ущерба.

Такого поворота событий в Киргизии никто не ожидал. По всей видимости, общественное мнение проявило невнимание, а может быть, не сознавало очевидного; так или иначе, внимание привлекали, главным образом, другие театры военных действий, хотя и расположенные неподалеку, например, Афганистан.

После падения Советского Союза бывшие советские центральноазиатские республики, за исключением, разве, Таджикистана, довольно поверхностно считались относительно спокойным районом. Периодически возникающие здесь волнения всегда представлялись кратковременными, и сама их удалённость –  как в географическом, так и в культурном отношении – удерживала происходящие здесь события вне зоны внимания западного мира.

Но ведь и теперь, когда с дней «Большой игры» прошло уже немало времени, эти республики сохраняют своё важное стратегическое значение: как поставщики нефти и природного газа, а также, по своему географическому положению, и как важнейшие партнёры по транспортировке этих продуктов на Запад. Бывшие среднеазиатские республики Советского Союза имеют и стратегическое военное значение, особенно в условиях афганского конфликта и напряжённых отношений между Западом и Ираном. Все эти обстоятельства способствуют тому, что правительства заинтересованных стран стремятся к сугубой скромности в таких деликатных вопросах, как демократия или соблюдение прав человека и политических свобод.

В результате этого несколько циничного сочетания видимого безразличия и скрытого поощрения главными гарантами стабильности в районе стали негибкость, фактически, незыблемость руководства, сумевшего удержать власть ещё со времён Советской империи.

Единственные признаки какого-то движения можно было наблюдать в двух маленьких республиках, Киргизии и Туркменистане. В Туркменистане некоторые надежды на перемены породила внезапная смерть диктатора, культ личности которого дошёл уже до степени комизма. Однако эти надежды так и остались по сию пору нереализованными. Как мне кажется, тот самый факт, что население этих республик относительно невелико, делает маловероятными события, которые могли бы иметь немедленные и далеко идущие последствия.  Не считая, конечно, их потенциального влияния на Узбекистан и Казахстан за счет эффекта «перелива». Но сейчас это маловероятно, поскольку в этих республиках, особенно в Узбекистане, полноправно царит «номенклатура», выжившая с советских времён и с тех самых пор вполне процветающая. Это порождает ощущение «империи в империи», которая в сложившейся обстановке представляется абсолютно надёжной, непоколебимой и, следовательно, по нашим западным стандартам, «заслуживающей доверия».

Встает вопрос, были ли события в Бишкеке инспирированы каким-либо внешним влиянием? Не было ли тут подстрекательства или даже финансирования со стороны? Хотя этого и нельзя исключить, и некоторые склонны усматривать в недавних событиях «руку Москвы», всё же вероятность этого невелика. Нужно ясно понимать, что Россия, как и другие соседние страны, не заинтересована в дестабилизации Киргизии. Российское вмешательство свелось бы скорее к манипуляциям по смене режима, немного вышедшего из-под контроля. Политические волнения и нестабильность в республиках, которые некоторые обозреватели с типично евроцентристским высокомерием продолжают упорно называть «бывшими среднеазиатскими республиками Советского Союза», в настоящее время не соответствует ничьим интересам. Это не нужно Китаю, у которого и так хватает сложностей и деликатных ситуаций на границах. Уж конечно, это не нужно Узбекистану или Казахстану и, следовательно, не нужно это и России. Если, конечно, в российских службах безопасности не существуют какие-то фракционистские группировки, до сих пор питающие ностальгические имперские надежды.

Впрочем, эта, в принципе, реалистичная картина, не учитывает неизбежного течения времени, постепенно уводящего со сцены нынешних лидеров. Номенклатура многочисленна и мощна, это ключевое условие выживания тамошних режимов;  однако она уже находится у власти лет двадцать и катастрофически стареет. Конечно, широко распространенная здесь практика беззастенчивого кумовства позволяет вырастить надёжное второе поколение, которое только и ждёт, когда наступит его черёд. Однако история уже не раз показывала, что чрезмерное доверие к продуктам политики кумовства далеко не всегда себя оправдывает.

Есть и другие причины опасаться не слишком благополучного будущего для этих республик. С одной стороны, конечно, существует растущая прослойка политических диссидентов, продемонстрировавшая свою силу в Киргизии (но безжалостно подавленная во всех остальных республиках). С другой стороны, в некоторых из этих стран появляются признаки растущей несгибаемой враждебности со стороны исламистских «экстремистов». Парадоксальным образом, сейчас их присутствие оказывается благотворным, главным образом из-за инстинктивной реакции Запада на такого рода угрозу. Для Запада присутствие этих очагов исламистского сопротивления становится веским аргументом в пользу поддержки репрессивных режимов в бывших советских среднеазиатских республиках.

Мой политический опыт в этой части света заставляет опасаться, что мы имеем дело с дремлющим вулканом, извержения которого можно ожидать в не слишком далёком будущем.

Учитывая неопределенность ситуации в Афганистане и, несмотря на официально культивируемый оптимизм в Пакистане, заинтересованные стороны должны тщательно оценить возможный сценарий развития событий в этом районе, с резкой дестабилизацией и применением насилия. Было бы нереалистично надеяться, что более или менее доброжелательный нейтралитет в среднеазиатских республиках будет держаться до бесконечности.

И тогда неизбежно встаёт вопрос, каким образом страны, причастные к событиям в этом регионе, могут избежать роли пассивных зрителей в случае подобного развития событий. И через двадцать лет после прекращения существования Советского Союза интересы и присутствие России в регионе остаются важнейшими, каковыми они были ещё в дни царской империи. Но было бы большой ошибкой полагать, что, в случае радикального изменения ситуации, защиту нынешних экономических, политических и стратегических интересов в любой из республик можно будет полностью доверить России. Существует опасность, что Россия в итоге сумеет создать ложное впечатление «законности и порядка» и, прибегнув к военной силе, поставит во главе местных правительств собственных доверенных лиц, установив здесь полностью марионеточные режимы. Не исключено, что такие планы уже существуют, и что новая номенклатура только того и ждёт, чтобы выйти на свет, когда сложится тяжёлая ситуация.

Конечно, такое решение неприемлемо, оно могло бы привести лишь к дальнейшему увеличению напряжения и насилия. Как мне кажется, сейчас нужно, может быть в неявной и неформальной форме, попытаться прощупать почву, насколько велико совпадение российских и «западных» интересов; кроме того, стоит постараться и привлечь китайцев, убедив их в необходимости играть более заметную роль в этом районе. Возможно, вместо «упреждающей атаки» стоит предусмотреть применение «предупредительного ограничения ущерба».