Москва и атомные проблемы Тегерана

Новое присутствие России на Ближнем Востоке означает не только возобновление прямого влияния, связанного с реальным присутствием на территории. Русская стратегия пытается преобразовать свое слабое территориальное присутствие в преимущество непрямого влияния, примерно так, как катализатор вызывает некоторые химические реакции, не принимая в них прямого участия. Именно это происходит в процессе сложных переговоров по иранской ядерной программе.

Последнее соглашение предполагает, что Иран передаст Турции 1200 кг урана LEU с низким уровнем обогащения с тем, чтобы в течение года Анкара вернула ему такое же количество обогащенного урана. Кроме того, Иран сразу же получит 120 кг уже обогащенного урана с целью его использования в гражданских целях. Активно привлекая Бразилию и Турцию, непостоянных членов Совета Безопасности Организации Объединенных Наций, иранская теократия надеется избежать четвертого раунда экономических санкций, на которых настаивают США.

Но в соглашении не предусмотрен отказ от процесса обогащения урана на иранской территории. В целом, добрая воля к экономическому сотрудничеству идет бок о бок с твердым намерением продолжать идти по пути создания производства ядерной энергии «made in Iran». Россия стремится стать посредником в производстве ядерной энергии для Турции, Сирии и теперь Ирана, находясь в двусмысленной ситуации между двумя глобальными фронтами. Турция будет производить атомную энергию под присмотром России. В среду, 12 мая Москва и Стамбул подписали договор, согласно которому Росатом, российское государственное агенство-монополист, взяло обязательство построить четыре реактора на юго-восточном побережье Турции. Финансирование составляет двадцать миллионов долларов. Росатом предполагает построить первый реактор за семь лет, а следующие три вводить каждый последующий год.

Кроме существенного усиления позиций России в Турции, которая больше не является американским бастионом на Ближнем Востоке, пункты соглашения между российским президентом Медведевым и турецким премьером Эрдоганом делают Россию также собственником реакторов и общих доходов в ближайшие пятнадцать лет. И, таким образом, реализуется старый план царской России о ее проникновении в Турцию, чтобы иметь доступ к Средиземноморью. Теперь проникнув туда, России достигла другой цели.

Для Кремля атомная энергия не только экономический капитал, она играет геополитическую роль. Действительно, до того как был заключен исторический договор с Турцией, Медведев нанес первый официальный визит в качестве главы государства в Сирию. И в этом случае темой встречи был энергетический вопрос, от газа до нефти и вплоть до предположения строительства ядерного реактора в гражданских целях. Но преобладают политические цели. Москва и Дамаск не скупятся на открытую критику по поводу ухудшения состояния мирного процесса между Израилем и палестинцами, особенно в отношениях с Хамасом. Ассад и Медведев приписывают этот провал американо-израильской внешней политике. Это обычная антиамериканская риторика, вновь возобновленная Дамаском после того, как Обама 3 мая вновь ввел санкции против Сирии. И действительно, Сирия находится в центре циклона, так как она будто бы собирается передать русские ракеты класса Scud Хезболле. Обвинение было напечатано две недели назад в одной кувейтской газете и тут же подхвачено Израилем.

Сейчас важно понять, уменьшит ли напряжение на Ближнем Востоке возвращение туда России в качестве политического игрока, либо наоборот затруднит ситуацию. В настоящий момент Россия собирается сыграть роль буфера между Сирией и Ираном, с одной стороны, и между США и Израилем, с другой, используя свои основные геополитические рычаги: энергетические ресурсы и ядерную технологию. Но эта русская экспансия не базируется на твердом мировоззрении, которое предполагает конкуренцию с американским влиянием на израильское руководство. С другой стороны, Россия также рискует быть использованной в качестве политического щита и источником вооружения со стороны правительств стран Ближнего Востока, от Дамаска до Тегерана и Бейрута, которые вряд ли расположены признать русское влияние. Ближний Восток вовсе не собирается выходить из-под американского влияния, чтобы подпасть под русское.

Прежде чем заключить договор с Турцией и нанести визит в Сирию, Москва отметила 65-летний юбилей победы России над фашизмом. Однако сталинисты были разочарованы, когда Медведев неожиданно заявил, что преступления диктатора не должны быть преданы забвению. Твердая позиция президента, с одной стороны, и явное чествование Сталина, с другой стороны, — это два лика одной России, зажатой между славным прошлым и двусмысленным настоящим.

Эти попытки действовать на международной арене без идеологической и стратегической базы проявляются и на Ближнем Востоке. С одной стороны, Россия посылает флагман своего флота «Петр Великий» в сирийский порт Тартус. С другой стороны, проявляет нерешительность по поводу проекта создания морской базы именно в Тартусе с вводом в действие систем противовоздушной обороны, которые помимо самой базы защитили бы  часть сирийской и ливанской территорий, имеющих наибольшее стратегическое значение. Но этот проект оставлен на произвол событий. Россия вернулась на Ближний Восток, но без определенного плана.