Гордыня невежества

Джонатан Ландей (Jonathan Landay) и Дион Ниссенбаум (Dion Nissenbaum) подготовили для McClatchy Newspapers доклад, в котором содержится несколько откровений — прямых и косвенных — касательно того, насколько призрачны наши перспективы добиться успеха в Афганистане.

Первое и прямое откровение: кандагарская операция, о которой генерал Маккристал трубит с конца февраля, зашаталась, не успев начаться. Видимые признаки успеха (то есть свет в конце тоннеля) нам обещали к лету, теперь обещают самое раннее осенью, то есть в самый разгар предвыборного сезона. Уменьшили и масштабы предстоящей операции, а цели и задачи переформулированы так, чтобы звучать не столь однозначно.

Кандагарское наступление с самого начала было не очень жизнеспособным проектом: по данным, полученным Ландеем из источников в Пентагоне, изначально предполагалось принудить к миру регион с городами и сёлами общим населением 800 тысяч человек силами 20 тысяч солдат. Но с самого начала было ясно, что этого будет крайне мало, особенно в сравнении с операцией в Мардже, где для усмирения сельского населения численностью в десять раз меньше было задействовано 10 тысяч солдат, и то — назвать ту операцию успешной, мягко выражаясь, затруднительно. Маккристал не может рассчитывать на афганские войска при защите марджинской «кляксы», а значит, придётся и дальше держать там морскую пехоту, а на то, чтобы размазать эту «кляксу» безопасности, чтобы она доставала до Кандагара, войск останется ещё меньше. Более того, ключевой элемент стратегии Маккристала — так называемое «правительство из ларца», которое он хвастливо обещал посадить в Мардже, оказалось пустышкой, в плане защиты населения ни на что не способной. Учитывая, что (1) Кандагар — второй по величине город Афганистана и единственный, где большинство населения составляют пуштуны, что (2) для талибов Кандагар является духовным центром и что (3) командует в городе неуправляемый и чудовищно продажный сводный брат афганского президента Хамида Карзая — задача окончательной очистки Кандагара от талибов будет намного сложнее, чем попытка зачистить Марджу. Даже если предположить, что наша антипартизанская стратегия — залог успеха, то для достижения этого успеха всё равно понадобится намного больше личного состава. Но личного состава-то в нужном количестве и нет, а шанс, что Маккристал сумеет выжать из президента ещё один мобилизационный «рывок», практически равен нулю.

Мне, однако, представляется более важной та информация, которую можно извлечь из доклада для McClatchy. Она выражается в том образе мысли, который стоял за словами, которыми генерал Маккристал объяснял свою стратегию:

«Важно задействовать население, чтобы формировались лидеры, естественные лидеры, старейшины, политические и экономические лидеры, чтобы их участие помогало нам сформировать траекторию движения вперёд».

Но из этих слов следует только то, что наша теперешняя стратегия — это прямой путь к поражению.

Ландей и его коллеги почти не комментируют эти слова — только пишут, что наши войска «мало продвинулись в направлении обустройства пользующегося уважением местного правительства, способного завоевать доверие почти миллиона афганцев, проживающих в Кандагаре и его окрестностях»; эту мысль развивает Патрик Кокбёрн (Patrick Cockburn) в прекрасном докладе, опубликованном в сегодняшнем выпуске CounterPunch. Разглагольствования Маккристала — это не просто упражнение в применении военного сленга: «формирование траектории» стало уже культурным императивом, а это уже отнюдь не так примитивно. Имеется в виду, что мы можем «сформировать» взгляды и варианты поведения, которые будут руководить действиями естественных пуштунских лидеров, а точнее — что мы сможем манипулировать важнейшим вторым звеном стратегии традиционных лидеров «наблюдение — ориентирование — решение — действие».

Вот только кто они такие, эти лидеры?

Ну, для начала — это лидеры самых непримиримых к чужакам, самых ориентированных на прошлое и самых гордых племенных культур мира. Теория Маккристала, согласно которой можно сформировать вышеописанную структуру на основе этих «естественных» лидеров говорит о наличии у него презрительного чувства превосходства и не только высокомерия, но и ужасной неосведомлённости об особеностях культуры, которой предполагается манипулировать.

В пуштунской культуре лидеры всех уровней (малый род, род, племя, союз племён) определяются не предками и не божественным вмешательством — они занимают своё место в результате трудного процесса выработки консенсуса между всеми членами группы. Лидеры появляются естественным путём, как сливки на молоке, — проявляя мудрость, храбрость, а главное — силу личного характера, которая всегда должна демонстрироваться в соответствии с «пуштун-вали», пуштунским кодексом чести. Своего положения эти лидеры добились, продемонстрировав, что достойно следуют этому кодексу и воплощают собой его ценности, — а ведь кодекс этот, заметим, один из самых строгих и трудновыполнимых кодексов личной чести, которые когда-либо изобретало человечество. Манипулировать такими людьми непросто, особенно извне.

Когда пуштунов никто не трогает, то их кодекс резко ограничивает все ссоры между представителями этой крупнейшей из оставшихся в мире племенных культур, имеющих понятие о кровной мести. Наличие традиций мести означает, что у пуштунов хорошая память, а все оскорбления чести имеют предельно важное значение и в обязательном порядке требуют мести. Также у пуштунов существуют традиции гостеприимства и неприкосновенного убежища, но в то же время их объединяет ненависть к иноземным захватчикам, и междоусобные схватки и вендетты всегда уступают место борьбе против захватчиков. К тому же пуштуны невероятно гордятся своими успехами в отражении попыток захватить их землю, чего никому не удавалось сделать в последние 2300 лет. С нашей точки зрения культура пуштунов может показаться дикой и запутанной, но было бы ошибкой считать её примитивной и не имеющей моральной отправной точки; пуштунская система ценностей очень хорошо развита и приспособлена к естественной среде Афганистана, в которой они обитают. Кроме того, их культура очень необычна с точки зрения западноевропейской и американской традиций, из-за чего её крайне трудно понять.

А Маккристал и его товарищи думают, что лидеров этих людей они смогут превратить в марионеток.

Убеждённость командования американской армии в своей способности построить стратегию успеха на основе уверенности в способности иностранцев манипулировать пуштунскими лидерами как марионетками граничит с незамутнённым абсурдом. Достаточно сопоставить амбиции Маккристала с тем фактом (отлично известным если не американцам, то пуштунам), что США несут часть прямой и косвенной ответственности за тот кровавый кошмар, в который погрузился Афганистан начиная с 1979 года.

Вина американцев в этом кошмаре начинается уже в 1979 году, если не раньше — тогда советник по национальной безопасности США Збигнев Бжезински начал политику намеренного раздражения исламских фундаменталистов (через посредство ЦРУ) с целью дестабилизации Афганистана в надежде, что угроза нестабильности и фундаментализма побудить Советы напасть на Афганистан. Целью Бжезински было соблазнить Советы на то, чтобы увязнуть в болоте, подобном вьетнамскому. План сработал великолепно, и сам Бжезински с гордостью признал это в интервью влиятельному парижскому журналу Le Nouvel Observateur (выпуск за 15-21 января 1998 года), которому до сих пор уделено мало внимания. От вопроса, не жалеет ли он о сделанном, Бжезински отмахнулся и сказал тоном, полным снисхождения: «Что важнее для истории мира — талибы или распад Советской империи? То, что разбушевались какие-то мусульмане или освобождение Центральной Европы и окончание “холодной войны”?».

Прошло десять лет, произошло немало потрясений, и сценарий стал немного другим, но гордыня невежества, что формирует взгляды наших лидеров, осталась прежней. Вот почему у нас генералы пытаются сварганить стратегию «формирования», исходя из того, что американские военные способны управлять поведением миллионов разволновавшихся афганцев как марионетками.

Лучше на это не рассчитывать.

Фрэнклин «Чак» Спинни ранее работал военным аналитиком в Пентагоне. Сейчас он живёт на яхте в Средиземном море.