Но если послушать вопросы, звучавшие на сегодняшних слушаниях, этого не скажешь.

Сегодня Сенат приступил к слушаниям по вопросу ратификации американо-российского договора о сокращении стратегических вооружений, подписанного в апреле президентами Бараком Обамой и Дмитрием Медведевым. И почти сразу стало ясно, что республиканцы выступают против этого договора на основании утверждений о том, что он накладывает ограничения на пентагоновскую программу противоракетной обороны.

Дающие показания на этих слушаниях министр обороны Роберт Гейтс, госсекретарь Хиллари Клинтон и председатель Объединенного комитета начальников штабов адмирал Майк Маллен неоднократно заявляли, что договор этот не накладывает таких ограничений, и что администрация  Обамы (к удивлению ряда либеральных демократов) увеличивает расходы на ПРО.

Однако республиканцы из сенатского комитета по международным отношениям в качестве пролога предстоящих дебатов указали на одностороннее заявление, включенное Россией в преамбулу договора, в котором говорится, что она оставляет за собой право выйти из соглашения, если Соединенные Штаты будут наращивать свою ПРО, доведя ее до уровня, "усиливающего угрозу" российскому наступательному "потенциалу ядерных сил".

Что означает данное заявление? Согласно новому договору СНВ каждая из сторон должна сократить свой стратегический ядерный арсенал до 1550 боезарядов. Главное предназначение такого оружия это сдерживание противоположной стороны от осуществления ядерного нападения путем угрозы нанесения ответного ядерного удара. Это принцип "гарантированного взаимного уничтожения", как говорили в 60-е годы. Вы уничтожаете нас, а мы в ответ уничтожаем вас.

Но если обе стороны сократят свои наступательные ядерные вооружения, и если Соединенные Штаты будут наращивать свои системы оборонительных вооружений, то у российских стратегов возникнут опасения в том, что Вашингтон накапливает "силы и средства нанесения первого удара". То есть, Соединенные Штаты могут нанести первый удар по российским ракетным шахтам и базам стратегических бомбардировщиков – а когда Россия нанесет ответный удар оставшимися у нее ракетами, американская система противоракетной обороны собьет их. Таким образом,  ПРО может свести на нет возможности другой стороны по сдерживанию ядерного нападения.

Этот сценарий похож на безумие – да он таковым и является. (Вот несколько доводов. Американский президент, задумавший нанести ядерный удар, должен будет задуматься и над тем, что русские запустят свои ракеты сразу, как только увидят у себя на радарах наши приближающиеся ракеты. Даже если этого не произойдет, у русских может остаться несколько ракет после нападения, которые прорвутся через оборонительный барьер и уничтожат миллионы американцев.) Но все это – размышления ядерных жрецов. (В дни холодной войны сотрудники американских мозговых центров, генералы и даже некоторые руководители строили подобные расчеты, и все они начинались со слов "если Советы нанесут первый удар…")

Для полной ясности: администрация  Обамы прицепила к новому договору СНВ свое собственное одностороннее заявление, приняв во внимание заявление российской стороны. Она добавила, что американская ПРО не повлияет на стратегический баланс США и России. Эта система предназначена для защиты от "ограниченных ядерных пусков" и "региональных угроз". И в этих целях Соединенные Штаты будут и впредь "совершенствовать и развертывать" свои противоракетные системы.

В любом случае, как подчеркнули сегодня на слушаниях все три представителя администрации Обамы, односторонние заявления не имеют обязательной силы для участников договора. Их не признают, и никогда не признавали в качестве  юридически обязывающей части текста договора.

Да, Россия пригрозила выйти из договора, если Соединенные Штаты будут продвигаться вперед в деле развертывания систем ПРО. Но статьей 14 договора каждой из сторон разрешен выход из соглашения с уведомлением за три месяца, "если она решит, что связанные с содержанием настоящего Договора исключительные обстоятельства поставили под угрозу ее высшие интересы". Такие оговорки об аварийных выходах имеются во всех договорах. В 2001 году президент Джордж Буш вышел из Договора ПРО от 1972 года, потому что он запрещал эксплуатационные испытания систем противоракетной обороны, а Буш хотел провести эти испытания.

Поэтому, нравится России наша программа ПРО или нет, но договор ее никоим образом не лимитирует и, как заявил Гейтс, мы движемся вперед в этом направлении.

Если республиканцы из Сената захотят выступить против этого договора из-за того, что Россия может сделать через несколько лет, они могут это сделать. Но им следует знать, что они в действительности ведут речь не о содержательной части договора.

Кроме того, республиканцы не продумали этот сценарий до конца и не добрались до его сути. Страны обычно выходят из договоров тогда, когда считают, что это даст им какие-то преимущества. Если русские выйдут из нового договора СНВ, потому что (основательно или беспричинно) их беспокоит развитие американской программы ПРО, какое они получат преимущество? Если они начнут создавать новые наступательные ядерные боеголовки для подавления американской обороны, Соединенные Штаты тоже начнут производить новые боеголовки. А сейчас у нас гораздо больше денег и технических возможностей для возобновления гонки вооружений, чем у русских.

Но все это не имеет никакого значения. Вопрос противоракетной обороны – это как красная тряпка для лидеров республиканцев в Конгрессе. Если они захотят поражения Обамы, они будут настойчиво добиваться своего в данном вопросе.

Для ратификации договора в Сенате необходимо большинство  в две трети голосов – 67. Теперь вопрос в том, удастся ли убедить восемь республиканцев (в дополнение к 57 демократам и двум независимым депутатам, на которых можно положиться) согласиться с аргументацией, предлагаемой военачальниками, многочисленными отставными руководителями из стаи "ястребов" (такими как бывший министр обороны Джеймс Шлезингер) и немногочисленными высокопоставленными членами их собственной партии (такими как сенатор Ричард Лугар, входящий в состав руководства комитета по международным отношениям). А аргументация заключается в том, что этот договор лучше, чем отсутствие договора – по целому ряду причин.

Республиканцы из комитета сегодня утром несколько раз пытались найти существенные изъяны в этом договоре – но не смогли. Сенатор-республиканец от штата Теннесси Боб Коркер (Bob Corker) отметил, что у русских сегодня меньше "стратегических средств доставки" (ядерных ракет большой дальности и стратегических бомбардировщиков), чем это допускается условиями договора. Следовательно, предположил он, договор вообще не требует от них сокращения каких бы то ни было вооружений.

Гейтс ответил, что количество боезарядов (реального ядерного оружия) на этих средствах доставки превышает предельные значения, предусмотренные договором, и поэтому русским все же придется проводить сокращения в соответствии с подсчетами.

Сенатор-республиканец из Джорджии Джонни Айзаксон (Johnny Isakson) отметил, что по условиям прежнего договора СНВ-2 Соединенные Штаты имели право проводить 28 инспекций на российских ядерных объектах, в то время как по новому договору их будет только 18. Как, спрашивает он, можно говорить об улучшениях в новом договоре?

Гейтс и Маллен отметили в связи с этим два момента. Во-первых,  срок договора СНВ-2 истек в декабре прошлого года, поэтому в настоящее время мы вообще не имеем права ни на какие проверки. Во-вторых,  когда подписывался СНВ-2, у России было 73 ядерных объекта, в то время как сейчас их у нее всего 27. Иными словами,  согласно условиям прежнего договора, мы могли инспектировать около двух пятых (28 из 73) их объектов, а теперь имеем право на проверку двух третей (18 из 27). Кроме того,  мы можем проверять их реальные боезаряды, чего не разрешалось никогда прежде.

Поэтому все возражения теперь сводятся к противоракетной обороне. А судя по одной детали из сегодняшних слушаний, часть наиболее твердолобых республиканцев вообще не понимает сути данного вопроса.

Когда настало время для вопросов и ответов, сенатор первого срока из Южной Каролины Джим Деминт (Jim DeMint), которому в этом году предстоит переизбрание, заявил, что находит "пугающим" тот факт, что русские видят связь между наступательными и оборонительными ядерными силами.

Председатель комитета сенатор-демократ из Массачусетса Джон Керри терпеливо заметил, что "связь существует". Если наступательные силы будут сокращаться, а оборонительные наращиваться, то "у одной из сторон могут сместиться понятия о сдерживании". Это, заявил он, "логика здравого смысла".

Деминт сказал: "Но вы же соглашаетесь со мной". Разве мы не хотим нарастить наши оборонительные силы, чтобы иметь возможность уничтожить российский наступательный потенциал?

Керри немного пришел в замешательство, но ответил "нет". Если мы сделаем это, русские будут просто наращивать свои наступательные силы, дабы пробить нашу оборону, и мы в итоге вернемся к гонке вооружений и к тем 50000 боезарядов, что были у нас во времена "холодной войны".

Гейтс подключился к разговору и отметил, что политика США – не только при Обаме, но и при Буше – заключается в наращивании систем ПРО против "стран-изгоев", таких как Северная Корея и Иран. Сосредоточение внимания на российских ядерных силах, сказал он, "создаст огромный дестабилизирующий фактор и будет стоить нам невероятно дорого".

Сколько там республиканцев, подобных Деминту, которые думают, что "холодная война" продолжается? И сколько русских "ястребов" наблюдали за этими слушаниями и утвердились в своем мнении о том, что американцы все еще охотятся за их скальпами?