- Вы – один их тех пяти человек, кто подписал письмо российских диссидентов с выражением обеспокоенности ходом следствия по делу о смоленской катастрофе. Почему вы написали это письмо?
- Для меня честь быть названным диссидентом, но я формально им не являюсь. Я много лет работал в российском правительстве, был, в частности, советником занимавшего тогда пост президента нынешнего премьер-министра Владимира Путина. По некоторым вопросам я поддерживал политику российских властей, а по другим – как отношение к правам человека, к демократии, свободной прессе я занимаю критическую позицию.
Если говорить о письме, то мы его написали, так как катастрофа в Смоленске стала огромной трагедией и для Польши, и для России. Я сам был одним из многих россиян, зажигавших свечи и приносивших цветы к посольствам. Эта катастрофа произошла во время мемориальных мероприятий, посвященных катынским жертвам. А история знает много случаев таинственной смерти людей, которые пытались узнать, что произошло в Катыни и передать это знание миру. Катастрофа самолета, на борту которого находился Владислав Сикорский (Władysław Sikorski) произошла вскоре после того, как он попросил Международный Красный крест провести следствие по катынскому делу. В 1946 году во время Нюренбергских процессов был убит один из польских прокуроров, Роман Мартини (Roman Martini), наставивший, что это преступление совершило НКВД. В мае 1946 года Николай Зоря, один из членов российской делегации в Нюрнберге, высказал сомнения в том, что виновниками этого преступления были немцы. На следующее утро его нашли мертвым в гостиничном номере.
- Вы намекаете, что на польского президента было совершено покушение?
- Это нам неизвестно. Вопреки обещаниям следствие по катастрофе не стало ни прозрачным, ни динамичным. У польской стороны нет полного и свободного доступа к документам и собранным доказательствам. Полякам поздно предоставят "черные ящики", хотя почти сразу было известно, что они в хорошем состоянии и их записи можно считать. Так что мы опасаемся, что следствие не ведется надлежащим способом, поэтому мы написали открытое письмо, которое мы отправили в газеты "Rzeczpospolita", "Gazeta Wyborcza" и "Polska The Times".
[…]
- После катастрофы российские власти сделали много важных жестов, которые могут свидетельствовать, что им тоже важно выяснение причин катастрофы.
- Честно говоря, у меня было и остается впечатление, что члены российского правительства подходят к этому вопросу исключительно формально.
- Сострадание Дмитрия Медведева и Владимира Путина не было искренним?
- Я не хочу говорить о конкретных людях. Если перейти непосредственно к следствию, то, во-первых, я считаю, что способ его ведения не соответствует стандартам расследования катастроф такого рода. Во-вторых, за прошедшие 45 дней не были выполнены обещания, касавшиеся предоставления материалов следствия и обнародования части из них. Наконец, в-третьих, мы наблюдаем продуманную кампанию, цель которой – направить внимание поляков, россиян и международного мнения на единственную причину катастрофы – ошибку пилота.
- Так как такую ошибку нельзя исключить.
- И я ее не исключаю. Но такие выводы должны объявляться только по окончании следствия, после анализа и отбрасывания других версий на основании ясных доказательств. В противном случае утверждения об ошибке пилота – это чистая спекуляция. В данном случае, кажется, что мы имеем дело не со спекуляцией, а с последовательной кампанией, непрерывно ведущейся все эти 45 дней.
Очень много внимания уделено анализу "черных ящиков", что, разумеется, является необходимым и правильным. Зато у нас до сих пор нет достоверных данных об информации, которую диспетчеры передавали пилотам. Мы знаем, что погода испортилась настолько, что ни один самолет не мог сесть уже как минимум за 40 минут до запланированного времени посадки президентского самолета. Как была передана эта информация? Какова была реакция экипажа?
Самое важное – это, однако, положение самолета. Почему, когда он начал косить верхушки деревьев, он находился на как минимум 100 метров ниже, чем он должен был быть? Почему он на 40 метров отклонился от курса, который он должен был взять? Неужели диспетчеры не видели его местонахождения на радарах? А если они его видели, то почему не предостерегли пилотов? Почему они просто не запретили посадку, раз имели на это право?
Такие вопросы звучали уже не раз. Мы знаем, что диспетчер не действовал строго в соответствии с процедурами, а три дня спустя после катастрофы ушел на пенсию. Почему так сразу? Вместо развития этой линии мы слышим длинные дискуссии о том, кто кроме экипажа был в кабине. Сначала это вроде была женщина, а потом оказалось, что это все же мужчина.
- Вы имеете в виду, что польское правительство слишком верит заверениям российских властей? Премьер-министр Дональд Туск неоднократно заявлял, что он доверяет российским следователям.
- Если премьер Туск действительно так говорил, то он совершил огромную ошибку. В независимости от личных отношений последняя вещь, которую может сделать глава правительства – это довериться кому-нибудь не из своей страны. Это основы дипломатии, которые должны применяться даже в отношении ближайших союзников. Я сам какое-то количество лет провел в правительстве и знаю, что во внешней политике так действовать нельзя. Вы можете как частное лицо верить, кому хотите, так как если вы ошибаетесь, то только вы сами будете нести ответственность за свою ошибку. Но государственный чиновник, премьер, президент не имеют на это права. Международные отношения – это сфера, где нельзя довольствоваться доверием. В России есть такая пословица: "доверяй, но проверяй".
- У нас тоже есть. Однако польские власти быстро исключили версию, что за катастрофой могли стоять власти России.
- Каждому следователю известно, что пока данное дело не будет окончательно расследовано, никакие версии исключить нельзя. История знает много примеров следствий, когда сценарий, казавшийся вначале абсолютно неправдоподобным и невозможным, оказывался в итоге правдой. Недалеко от места, где мы с вами разговариваем, находится Музей шпионажа. Там есть девиз: "ничто не таково, каким оно кажется". Это важные слова, если речь идет о катастрофах такого рода. Вместе с моими знакомыми мы собрали 44 ответа, на которые, несмотря на рапорт МАК, мы до сих пор не имеем ответов. Мы также начали собирать случаи явной лжи. И у нас есть уже 27 примеров ложных сообщений, которые попадали в прессу и какое-то время считались правдой.
- Какие, например?
- Сразу после катастрофы мы услышали, что пилот четырежды заходил на посадку. На аэродроме все знали, что была лишь одна попытка. Однако несколько дней повторялась ложь о четырех. Потом начала распространяться дезинформация, что польский пилот был неопытен. Только через какое-то время оказалось, что у него был достаточный опыт. Говорили, что он не знал русского языка и не мог объясниться с диспетчерами. Это была ложь. Наконец, неверным оказалось время катастрофы. Также в кабине не было никакой женщины.
[…]
- Почему российским властям была бы важна смерть Леха Качиньского?
- Я бы хотел думать, что российское правительство не приложило руку к этой катастрофе. Но не стоит забывать о событиях, которые привели к тому, что Лех Качиньский полетел в Катынь 10 апреля, а не 7-го. Сначала Медведев унизительным образом отверг президентское приглашение в Освенцим. А после того, как Владимир Путин пригласил Дональда Туска на мероприятия в Катынь, было сделано все, чтобы на них не прилетел Лех Качиньский. Эти обстоятельства показывают, что с Польшей в лучшем случае велась игра, которая должна была оскорбить одну часть польского населения и установить хорошие, особые отношения с другой. Действия российских властей можно признать вмешательством во внутренние дела Польши. Российские власти вели такую политику несколько лет, не относясь к польскому президенту с уважением, которое причитается каждому главе государства.
- Чем Качиньский настроил против себя?
- Война за польское мясо, задержка соглашения между Россией и ЕС или факт, что он был главным виновником того, что Россия не одержала победу во время нападения на Грузию. Еще более важным было его участие в чистке военных разведслужб от людей, которые были связаны с российскими спецслужбами. Это была главная вина Качиньского, и нет сомнений, что в России для некоторых людей этому не было прощения.
- Вы хотите сказать, что спецслужбы рискнули организовать покушение на президента? Это звучит неправдоподобно.
- Я вовсе не думаю, что так было. Но когда в 2004 году в Катаре был убит Зелимхан Яндарбиев, многие тоже не могли поверить, что за этим стояли российские власти. В том же 2004 мало кто думал, что кандидат в президенты Украины Виктор Ющенко может быть отравлен, а в 2006 никто себе не представлял, что кто-то мог бы организовать преступление в центре Лондона с применением радиоактивного полония. Два года спустя никто не ожидал, что российские войска пересекут признанную всем миром границу независимого государства, что они оккупируют значительную часть грузинской территории и решатся на бомбардировки, в которых погибло много людей. Я мог бы перечислять и перечислять.
- Лех Качиньский, все же был главой государства-члена НАТО!
- Ну и? А что могло бы сделать НАТО? Ведь НАТО возобновило полномасштабные отношения с Москвой всего лишь через несколько месяцев после нападения на Грузию. Поэтому я бы два раза задумался, прежде чем сказать, кто в этой игре более тверд.
- С российской властью нужно играть жестко?
- Я не могу давать советы правительствам других государств. Польша должна решить сама, какая политика будет для нее наиболее выгодна. А если речь идет о благе для всего мира, то уже 30-е годы XX века показали нам, что если агрессора не удержать в самом начале, то его силы растут так быстро, что его потом сложно остановить.
[…]
