Тбилиси. В августе 2008 года разгорелся конфликт между Россией и Грузией по поводу Южной Осетии и Абхазии. Евросоюз осудил в своем докладе Россию за продолжавшиеся провокации и нарушение международного права. Грузинская оппозиция возложила ответственность за непосредственное развязывание войны на президента Михаила Саакашвили. Оппозиция устраивала акции протеста и требовала его отставки. Недавние выборы в органы местной власти рассматривались как тест на доверие его правительству после 2008 года.
- Господин президент, на выборах в местные органы власти вы смогли упрочить свои позиции – несмотря на критику методов вашего руководства. Спустя семь лет после революции роз многие грузины стали более трезво смотреть на вещи.
- Это как в браке: после определенного периода времени люди привыкают друг к другу. Все не так страшно. Согласно проведенным опросам, против меня выступает двадцать процентов жителей Грузии. Но разве в подобных условиях в этом есть нечто особенное? После войны и в том числе крупных акций протеста? Два года назад нас объявили трупом. Шансов на выживание нам давали не более десяти процентов. Но все получилось иначе.
- Вы хвалите оппозицию за ее зрелось. Что вы имеете в виду?
- Вместе с этими выборами мы сами выросли. Впервые большая часть оппозиции признала итоги выборов. Кроме того, партии вели между собой предвыборную борьбу, ориентированную на определенные актуальные темы. Мы стали обычной европейской страной.
- Однако накануне поступали жалобы со стороны оппозиции относительно использования денег в предвыборной борьбе, а также доступа к средствам массовой информации. Представители оппозиции считали, что с ними обращаются несправедливо.
- Они жалуются на то, что мы строим больницы и дороги. Мы инвестируем средства, и это написано на наших знаменах. Это политика. Никто бы нас не выбрал, если бы мы не выполняли своих обещаний. Оппозиция имела полный доступ к средствам массовой информации, однако в меньшей степени к государственным медийным ресурсам. Это привилегия правительства.
- В мире растет озабоченность относительно сближения Грузии с Ираном. Вы не боитесь, что вы можете оказаться в изоляции?
- Мы делаем то, чем занимаются и другие государства – мы пытаемся поддерживать хорошие отношения с нашими соседями. Нам не следует опасаться иранцев. Я не верю в такого рода санкции, которые направлены против людей, а не против политического руководства.
- Что вы намерены делать, если ООН примет решение о санкциях против Ирана?
- Тогда мы с ними согласимся. Что касается нераспространения ядерного оружия, то у нас такие же интересы, как у США и всего западного мира.
- Вы изменили свою политику в отношении Ирана после того, как США при президенте Обаме изменили свою политику в отношении Грузии?
- Нет никаких изменений в отношениях между США и Грузией. Мы чувствуем больше поддержки, чем это было во время предыдущей администрации. Как раз недавно мы говорили с американским послом о предстоящей встрече президента Обамы с российским президентом Медведевым. Мы исходим из того, что американский президент занимает в отношении Грузии ясную позицию, и доводит ее до сведения общественности.
- Однако даже внутри США это изменение курса стало заметным. Обама подвергся жесткой критике за свою политику в отношении Грузии.
- Хорошая новость заключается в том, что Грузия стала составной частью американской внутренней политики. Это подтверждает то значение, которое сегодня придается Грузии. Партии начинают соревноваться между собой за то, кто нас больше поддерживает.
- Вас не испугало, когда Обама заявил, что Грузия не будет больше препятствием в процессе переоценки США своих отношений с Россией?
- Я не думаю, что Обама так сказал. Вероятно, это сделали какие-то чиновники, которые затем включили это идиотское предложение в один из документов. Представители администрации США заверили нас, что их политика как раз противоположность тому, о чем говорится в приведенной вами фразе. И у меня нет оснований в этом сомневаться.
- Вы меняете свою политику в отношении оккупированных территорий. Вы хотите более тесно сотрудничать с представителями властных структур в этих регионах. Чем обусловлено такое изменение в подходе?
- Люди на оккупированных территориях видят, что грузины не такие, какими их пытается представить российское руководство. Мы хотим ясно дать понять, что мы являемся мультиэтническим обществом. Мы хотим бороться с предубеждениями и страхами.
- Вы планируете построить курортную зону на берегу Черного моря, прямо рядом с Абхазией. Это провокация?
- Мы хотим показать людям в Абхазии два различных варианта жизни. Первый – это вариант свободной Грузии, а второй – вариант сегодняшней России. Примерно такая же ситуация была во время существования (Берлинской) стены между Восточной Германией и Западной Германией. Наше послание гласит: мы приветствуем всех.
- К русским это также относится?
- Чем больше российских туристов будут сюда приезжать, тем более уверенно мы будет себя чувствовать. Но нам нужны российские туристы, а не российские танки.
- В конце июня впервые после войны с Россией министр иностранных дел Грузии встретится в Берлине со своим немецким коллегой. Почему пришлось ждать два года следующего официального визита?
- Об этом вы должны спросить федеральное правительство. Я думаю, что война всех шокировала. После тех событий я уже посетил многие европейские страны. И хотя я не был в Берлине, у нас сохранялись прочные двусторонние отношения. С Ангелой Меркель мы обменивались мнениями во время международных встреч. Параллельно существует также тесная связь с ведомством федерального канцлера. Единственно, чего не хватало, - это официальных визитов.
- И поэтому визит вашего министра иностранных дел – своего рода прорыв?
- Не следует его переоценивать. Однако это ясный сигнал относительно того, что Грузия не находится в изоляции, как это любит утверждать российский премьер-министр Владимир Путин.
- В 2008 году Ангела Меркель блокировала начало процесса вступления Грузии в НАТО. Вы на нее обиделись?
- Нет. Ангела Меркель всегда была очень искренним человеком. Когда я в феврале 2008 года направлялся в Вашингтон для встречи с Бушем, она мне позвонила. Что бы вы там сейчас вдвоем не обсуждали, мы свою позицию не изменим, сказала она. Однако Буш полагал, что он сможет ее уломать. Но не смог. Она придерживалась своей линии.
- Чего вы сейчас ожидаете от Федеративной Республики?
- Мы надеемся, что Германия возьмет на себя роль лидера в Восточной Европе. Грузия не входит в Евросоюз и не принадлежит ни к каким другим общим структурам. Но мы не намерены оставаться в этой серой зоне. Один из возможных вариантов – это создание союза с такими странами как Белоруссия, Украина, Молдавия – то есть «восточное партнерство». Федеративная Республика Германии – это единственное государство, под руководством которого такого рода объединение может стать реальностью.
Интервью провела О. Шоллер (O.Schoeller)
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В августе 2008 года разгорелся конфликт между Россией и Грузией по поводу Южной Осетии и Абхазии. Евросоюз осудил в своем докладе Россию за продолжавшиеся провокации и нарушение международного права. Грузинская оппозиция возложила ответственность за непосредственное развязывание войны на президента Михаила Саакашвили. Оппозиция устраивала акции протеста и требовала его отставки. Недавние выборы в органы местной власти рассматривались как тест на доверие его правительству после 2008 года.
