У российско-казахстанского намерения создать Таможенный союз в формате «двойки» есть две очевидные стороны. С одной — работа как будто идет своим чередом. Первый вице-премьер Казахстана Умирзак Шукеев недавно объявил, что заключительный этап переговоров запланирован на 17—18 июня. А в начале июля все договоренности должны скрепить своими подписями президенты Назарбаев и Медведев в Астане. Но есть и другая сторона. Ее фон — понимание, что урезанная конфигурация Таможенного союза — совсем не то, что изначально собирались втроем строить Беларусь, Казахстан и Россия. Пусть экономика нашей страны по количественным параметрам и уступает значительно партнерским, но в геополитическом контексте отсутствие в проекте выхода к европейским границам существенно девальвирует замысел.
От Минска, похоже, ждали какой угодно реакции, но только не хладнокровного молчания. Отсутствие белорусского премьер–министра на последней встрече с коллегами в Санкт–Петербурге обрело черты того случая, когда молчание красноречивее любого выступления. Слишком много было спичей, убедительных доказательств, объяснений, заседаний за полночь. К чему еще один пустой разговор? Запомнилась короткая реплика первого вице–премьера Владимира Семашко, оброненная в Париже на международной конференции производителей калийных удобрений: «Подписание Таможенного кодекса должно быть увязано с отменой экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты. Отмена экспортных пошлин на нефть и нефтепродукты для Беларуси — это наше железобетонное требование...»
Вывод: нервы Минску пощекотать не удалось. А на что, собственно, был расчет? Непринятие белорусских доводов по нефтяному вопросу просто выхолащивает смысл участия страны в Таможенном союзе. Таможенный тариф с Россией у нас и без того согласован практически полностью еще в контексте строительства Союзного государства. С Казахстаном взаимодействие, конечно, не настолько продвинуто. Но и объем взаимной торговли у нас далек от определяющего. Получается, что согласие на введение в действие общего Таможенного кодекса с 1 июля без решения принципиальных чувствительных вопросов для нас, в сущности, ничего не меняет. По сути, Беларусь стала бы единственной стороной проекта, которая при его запуске ничего не обретает. Только продолжает терять, вынужденная в пожарном режиме искать варианты загрузки своих НПЗ. Возможно, кремлевские или белодомовские стратеги решили сыграть на чувствах Минска как интеграционного лидера. Но это не тот случай, когда эмоции берут верх над здравым расчетом.
Молчание затягивалось, и его прервала Москва. В Минск был послан парламентер, правая рука Владимира Путина Игорь Шувалов. Он был откровенен: «Меня к вам направил президент России, чтобы обсудить все возможные последствия решений по формированию Таможенного союза. Владимир Путин направил меня, чтобы изложить позицию российского правительства по некоторым вопросам, включая экспортные пошлины». А чуть позже и вовсе полностью раскрыл свой статус, заявив, что имеет четкие инструкции, отступать от которых, видимо, права не имеет. Их суть: «Найти возможные развязки, чтобы мы могли двигаться дальше... Таможенный союз в составе России, Казахстана и Беларуси представляет очень интересное образование. Членство в нем выгодно всем трем участникам... Российская экономика, с одной стороны, промышленно развитая, а с другой стороны, связана с большим сырьевым блоком. Другой член Таможенного союза — Казахстан — тоже имеет развитую экономику, а в Беларуси есть много высокотехнологичных отраслей. Соединение преимуществ трех государств позволит белорусским товарам на единой таможенной территории конкурировать. При этом белорусская продукция может получить соответствующие преимущества...»
Самое любопытное, что все эти тезисы, вместе взятые, и каждый по отдельности абсолютно бесспорны. На них в общем–то и строился изначальный замысел проекта. Но есть существенный нюанс. Все перечисленные принципы могут успешно работать только при условии равенства всех участников Таможенного союза. Пока же не совсем, а точнее, совсем непонятно, в чем реальная заинтересованность связанной сырьевым блоком России в высокотехнологичной нефтеперерабатывающей отрасли Беларуси?
Свободная конкуренция белорусских товаров на единой таможенной территории тоже категория пока, к сожалению, гипотетическая. Ведь не Беларусь, а Россия некоторое время назад в одностороннем порядке вышла из соглашения о равенстве условий работы для субъектов хозяйствования двух стран. За скобками Таможенного союза остается и вопрос адекватности цен на энергоресурсы. Более того, нет внятного понимания, будет ли он рассматриваться в контексте единого экономического пространства. А это ведь главная затратная позиция конкурентоспособности всей нашей экономики. Причем на единой таможенной территории в первую очередь.
На фоне этих серьезных тем как–то теряется даже проблема вероятного повышения таможенных пошлин на автомобили. Не тот уровень значимости. Поэтому и представлять ее изъятие из общих договоренностей в виде большой уступки белорусской стороне некорректно. Минск, напротив, всегда настаивал на недопустимости любых оговорок. Считая, что только таким образом можно построить полноценное интеграционное образование. Впрочем — гибкость и дипломатичность! Обо всем надо говорить. А разговор, как известно, получается только тогда, когда собеседник умеет слушать и слышать. «Единственное, чего бы мы хотели, чтобы все было прилично и чтобы любые наши отношения были основаны на равноправии и уважении. Если мы такое увидим, мы пойдем на любые компромиссы, любые уступки, даже если они на какой–то период будут для нас трудноватыми и чувствительными...» Как отзовется этот посыл Александра Лукашенко в Москве?
