Однажды, еще до конца этого года, в одну из лучших школ Талина – гимназию Паэ – войдет, повергая сотрудников в тревогу, человек с папкой в руках. Он будет ходить из класса в класс, не обращая внимания на детей, и вести с некоторыми из учителей безобидные на первый взгляд беседы – по 20 минут с каждым.
«Какие предметы Вы преподаете? Как давно Вы здесь работаете? Расскажите, пожалуйста, немного о том, как Вы готовитесь к занятиям?»
Что именно ему ответят, его будет не слишком интересовать. Ему будет важно только одно – как это будет сказано?
Следите за грамматикой – идет языковой инспектор.
Эстония, маленькая бывшая советская республика на Балтийском море, ведет целенаправленную кампанию по повышению статуса своего государственного языка и вытеснению на обочину русского – языка бывших колонизаторов. Это превращает государственные школы, такие как гимназия Паэ, в которой детей долгое время учили на русском, в поле для языковых битв.
Так как администраторы и преподаватели в них считаются госслужащими, от них теперь требуют знать эстонский на определенном уровне и пользоваться им в преподавании. Следить за соблюдением закона было поручено Национальной языковой инспекция – государственному ведомству, которое не слишком любят в русскоязычных анклавах Эстонии.
Языковая инспекция вправе налагать штрафы и взыскания на государственных служащих, которые плохо говорят по-эстонски. Хотя в ее штате состоят лишь 18 инспекторов, она выглядит столь вызывающим символом местного языкового законодательства, что ее грубые действия критиковала даже «Международная амнистия».
Таллинская гимназия Паэ гордится тем, что ее студенты способны читать наизусть Пушкина не хуже любого москвича, и придает большое значение уровню преподавательского состава и качеству образования. Поэтому последняя проверка владения эстонским языком, состоявшаяся в декабре 2008 года, которую не прошла примерно треть преподавателей, стала для школы некоторым унижением.
Впрочем, пока за недостаточное знание языка учителей обычно не штрафуют и не увольняют.
Те, кто не смог пройти прошлую проверку, опасаются следующего визита, который может произойти в любой момент. «Он написал в отчете, что я поняла все вопросы и ответила на них, но c ошибками», - говорит с нервным смешком преподаватель биологии и географии Ольга Муравьева, вспоминая последнюю встречу с инспектором.
«Именно так он и заявил, - подчеркивает г-жа Муравьева. – Разумеется, это было тяжело слышать».
После неудачи на проверке, инспектор велел ей ходить на курсы эстонского. Она попробовала, но в 57 лет учить новый язык уже непросто, особенно такой дьявольски сложный, и непохожий на русский (эстонский – близкий родственник финского и один из немногих языков Европы, которые не входят в индоевропейскую языковую семью).
Хотя в основном экзамен сводился к беседе на эстонском, даже те, кто его прошел, утверждают, что им было неприятно.
«Честно говоря, это было трудно, - объясняет учитель английского Наталья Широкова. – Я волновалась и до проверки и во время. Мне было эмоционально тяжело. Думаю, дело в том, что учителям вообще страшно делать ошибки, сделать что-нибудь неправильно».
Трения вокруг статуса эстонского отражают обычную для бывшего Советского Союза проблему примата местных языков и роли русского. Советская власть и цари столетиями внедряли русский в своих владениях. Это помогало объединять несхожие между собой народы и укрепляло лояльность центральной власти. Местные языки, включая эстонский, нередко подавлялись.
После того, как в 1991 году Советский Союз рухнул, его бывшие республики обрели независимость и начали укреплять свою национальную идентичность – в частности с помощью национальных языков. Локальные лингвистические пожары время от времени вспыхивают по всему постсоветскому пространству. В частности, Кремль, прекрасно понимающий, что отступление русского языка может уменьшить его влияние, нередко выражает протесты против ограничительных языковых законов в соседних странах, включая Эстонию.
Особенно этот вопрос оказался болезненным в Латвии и Эстонии. Обе они ставят условием для желающих получить гражданство свободное знание языка. В результате этнические русские и русскоязычные, жившие в этих двух странах на момент обретения независимости, иногда не могут стать их гражданами.
Из 1,3 миллиона жителей Эстонии 30 процентов считают своим основным языком русский, и правительство явно нацелено на то, чтобы с помощью школ снизить этот уровень. Особенно много русскоговорящих в столице Эстонии Таллине, в который в советское время переселили много людей из других республик.
Генеральный директор Национальной языковой инспекции Ильмар Томуск (Ilmar Tomusk) говорит, что инспектора проверяют языковые навыки у всех, кто работает на государство – от клерков до водителей автобусов.
«Однако самую важную проблему во всей нашей языковой политики представляют учителя из русскоязычных школ, - рассказывает он. – Их уровень владения языком ниже, чем тот, которого мы требуем от учеников».
По его словам, почти половина государственных школ в Талине русскоязычные, но правительство сейчас вводит новые правила, согласно которым им придется в старших классах преподавать 60 процентов предметов на эстонском. Такие школы как гимназия Паэ — с ее 575 учениками в возрасте от 7 до 19 — в сущности превратятся из русскоязычных в двуязычные. Однако они не смогут соответствовать новым правилам, пока их учителя плохо говорят по-эстонски, утверждает глава инспекции.
Он также высказался в защиту своего ведомства, заявив, что русскоговорящие политики Эстонии и их союзники из Москвы представляют его в карикатурном свете.
«О нашей работе существует ряд мифов. Говорят, что мы, якобы, занимаемся дискриминацией, - объяснят он. – Между тем, для демократического общества вполне нормально, что должностные лица должны знать государственный язык. Российские должностные лица должны знать русский, эстонские – эстонский. Никакой дискриминации в этом нет».
Директор гимназии Паэ Изабелла Риитсаар (Izabella Riitsaar), свободно владеющая обоими языками, говорит, что с инспекторами у нее сложились хорошие отношения. По ее словам, они вели себя вежливо, предупреждали ее о том, когда планируют придти и позволяли ей присутствовать на проверках.
«Я считаю, что человек, который живет в этой стране, должен говорить на ее языке, пусть даже это может создать разные проблемы», - убеждена г-жа Риитсаар.
Однако она ведь сочувствует своим сотрудникам?
«Разумеется! Никто не любит экзаменов».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Однажды, еще до конца этого года, в одну из лучших школ Талина – гимназию Паэ – войдет, повергая сотрудников в тревогу, человек с папкой в руках. Он будет ходить из класса в класс, не обращая внимания на детей, и вести с некоторыми из учителей безобидные на первый взгляд беседы – по 20 минут с каждым.
