У высокопоставленных чиновников сдают нервы, когда они выступают в суде по делу Ходорковского

В переполненном и душном зале судебных заседаний налицо тихие перемены. Впервые в качестве  свидетелей защиты на суде по делу бывшего владельца нефтяной компании "ЮКОС" Михаила Ходорковского выступают высокопоставленные представители власти из правительства Владимира Путина.

Первым был бывший министр экономики Герман Греф, который сегодня возглавляет государственный "Сбербанк". Он занял место для дачи свидетельских показаний в понедельник, выступив на процессе, который считается важнейшим испытанием для российского президента Дмитрия Медведева, пообещавшего навести порядок в судебной системе.

Во вторник показания давал Виктор Христенко, занимающий в настоящее время пост министра промышленности и заместителя премьер-министра по энергетике. Это в основном при нем против Ходорковского выдвигались обвинения в хищении и отмывании денег.

То, что они вообще согласились прийти, и что судья позволил их вызвать, само по себе является признаком постепенных перемен, говорят адвокаты Ходорковского. Предпринятые ранее более активные попытки вызвать в суд членов путинского правительства, при которых государство уничтожало "ЮКОС", не имели успеха. Критики утверждают, что все это дело является политической атакой Кремля на Ходорковского.

Отвечая на прямые вопросы Ходорковского, сидевшего в своей стеклянной клетке, Греф и Христенко заметно нервничали, столкнувшись лицом к лицу с человеком, которого их правительство практически уничтожило, и с которым они когда-то общались по-приятельски как с ведущим теневым воротилой.

Обоим пришлось отвечать на очень подробные, технические и, как сказал сам Ходорковский, "глупые вопросы" по делу обвинения. А в деле этом Ходорковский и его партнер по бизнесу Платон Лебедев обвиняются в том, что в период с 1998 по 2003 год украли 350 миллионов тонн нефти, то есть, почти всю добытую компанией "ЮКОС" нефть. Ни тот, ни другой не стали полностью отвергать выдвинутые против них обвинения. Ходорковский также воздержался от агрессивных и политических вопросов по этому делу.

Нервно подергиваясь, Христенко часто повторял, что не знаком с подробностями обвинения. Вместе с тем, он заявил, что схемы трансфертного ценообразования, лежащие в основе обвинения прокуратуры, были в то время обычным делом в российском нефтяном бизнесе. Христенко добавил, что правительство было обеспокоено тем, что данные схемы ведут к потерям для федерального и региональных бюджетов, а также могут вести к потерям для миноритарных акционеров в нефтедобывающих подразделениях.

Однако, как отметил ведущий адвокат Ходорковского Константин Ривкин, Христенко не сказал, что действовавших по этим схемам людей надо сажать в тюрьму, или что они нарушили какой-тот закон. Он лишь заметил, что правительство постепенно меняло законодательство в целях устранения этих проблем. Христенко также заявил, что ничего не знал о хищениях нефти в тех объемах, о которых говорится в обвинении протии Ходорковского и Лебедева. 

Днем ранее еще больше нервничавший Греф также сказал, что никогда не слышал о том, что в компании "ЮКОС" совершаются такие крупные хищения, о которых сегодня заявляет обвинение.

По словам адвокатов Ходорковского, они были удовлетворены показаниями свидетелей. Ривкин даже заявил, что сегодняшние слова Христенко о стандартной практике торговли нефтью "разрушили обвинения прокуратуры до самого основания".

Но судья, скорее всего, вынесет более осторожное суждение. Он может истолковать высказывания министров так, как посчитает нужным, особенно учитывая тот факт, что появление в суде министров отнюдь не стало прорывом в деле Ходорковского. "Я не вижу кардинальных перемен в позиции власть имущих. Мы не может говорить ни о каких кардинальных переменах до тех пор, пока я не услышу, что они согласились изменить условиях содержания Ходорковского, или пока не будут сняты обвинения", - заявил Ривкин.

Но чем больше официальные лица говорят об обычной практике в нефтяной отрасли, тем больше кажется – по крайней мере, внешне – что какой-то свет в этом деле все же прольется.