Глупая возня с российской «перезагрузкой»

Приезд российского президента Дмитрия Медведева в Вашингтон, на встречу с президентом Обамой – самый свежий эпизод в широко разрекламированной «перезагрузке» испорченных американо-российских отношений. Но на самом деле визит Медведева подчеркивает, какой бессмысленной суетой оказалась вся эта «перезагрузка» - пустой политический спектакль, в лучшем случае бесполезный, а в худшем – вредный, отвлекающий руководство США от поиска эффективных решений международных проблем и помогающий поддержать коррумпированный, авторитарный и, в конце концов, недружественный режим в Кремле.

В известном смысле фальшивая природа американо-российских отношений после «перезагрузки» олицетворена в том факте, что партнер Обамы в этом саммите – не совсем его политическая ровня. Президентский срок Медведева, продолжающийся уже третий год, - это режим, в котором слово «президент» требует кавычек, так же как и слово «выборы». Медведева, выбранного в качестве наследника Владимиром Путиным, которому Конституция запрещала избираться на третий срок, считают прислужником своего бывшего начальника и действующего премьер-министра. (Он недавно рассказал, что использует уважительное местоимение «Вы», обращаясь к Путину, в то время как Путин использует местоимение единственного числа «ты», что намекает на то, что старшим в этих отношениях является Путин.) Медведев использует более либеральную риторику, чем Путин, и призвал к крупномасштабным реформам, призванным модернизировать не только экономику России, но и ее политическую и правовую систему. Однако, судя по результатам, в лучшем случае все это пустые разговоры от подставного лица, неспособного осуществить реальные перемены, а в худшем – уловка, призванная предоставить режиму Путина более презентабельный фасад. 

Что еще важнее, по вопросам внешней политики заявленная позиция Медведева не сильно отличается от агрессивного национализма его учителя. Именно он поприветствовал только что выбранного президентом Обаму, когда на следующий после выборов день пригрозил установить на российско-польской границе ракеты, если США будут и дальше осуществлять планы по развертыванию в Восточной Европе противоракетного щита. Хотя крикливый антиамериканизм, исходивший из официальных российских кругов в последние годы, был приглушен, политический капитал режима Путина-Медведева внутри страны по-прежнему во многом зависит от образа России как великой державы, способной бросать Америке вызов и ограничивать ее претензии на мировое господство.

Один из способов, которым администрация Обамы попыталась превратить это соперничество в дружбу, стали переговоры и подписание нового Договора о сокращении ядерных вооружений (СНВ), призванного заменить предыдущее истекшее соглашение. Некоторые правые политики разругали соглашение, как «отдающее слишком много» России и, возможно, угрожающее нашей безопасности, особенно в области ограничений на число межконтинентальных баллистических ракет, вооруженных обычными боеголовками с возможностью установки ядерных. На самом деле, выпущенный недавно Институтом Брукингса (Brookings Institution) аналитический отчет указывает на то, что число подобных ракет, производимых США, практически гарантировано будет оставаться ниже пределов, указанных в Договоре СНВ, и убедительно опровергает большую часть других доказательств опасностей нового соглашения. Но хотя договор, может, и не является поражением для США, не является он и победой. Это просто часть ритуального танца, оставшегося с «холодной войны» - танца, в котором даже в те годы, символизм был важнее, чем реальные сокращения вооружений.

И действительно, в символическом смысле, новый договор СНВ вручает победу в руки России. Как заметил в прошлом ноябре на сайте EJ.ru проницательный независимый российский комментатор Александр Гольц, ядерное оружие – это одно направление, по которому российский политический истэблишмент чувствует себя вправе разговаривать с Америкой на равных.

Еще одним подарком Кремлю стало ослабление американского давления по вопросам защиты прав человека. Первый звоночек прозвенел год назад, когда была создана двусторонняя президентская комиссия, призванная заниматься различными вопросами российско-американских отношений: человеком, выбранным на роль российского сопредседателя рабочей группы по проблемам гражданского общества, стал глава президентской администрации Владислав Сурков (так в тексте, на самом деле Сурков – заместитель главы президентской администрации – прим. перев.), идеолог режима Путина. (Помимо всего прочего, Сурков – это крестный отец бандитского «молодежного движения» «Наши», регулярно преследующего активистов оппозиции.) Сопредседатель группы со стороны США, советник Обамы по России и бывший научный сотрудник Института Гувера (Hoover Institution) Майкл Макфол (Michael McFaul), похоже, отказался от своей решительной критики российского нео-авторитаризма. Журнал Time сообщает, что когда рабочая группа встретилась в России в конце мая-начале июня, вялые попытки Макфола поднять такие вопросы, как нарушениях на выборах, были немедленно отклонены и забыты. Официальная российская делегация была довольна; российские правозащитники, приглашенные на встречу, были разочарованы.

Что же получает от этой прекрасной дружбы администрация Обамы? В основном, неуловимый фантом российской поддержки мер по ограничению ядерной программы Ирана. В начале этого месяца Россия наконец согласилась после месяцев переговоров поддержать умеренные санкции ООН против Ирана. Спустя несколько дней Медведев обрушился с резкой критикой на США и Европейский Союз за принятие дополнительных, более жестких санкций вне рамок мандата ООН. Этот подход, названный министром обороны Робертом Гейтсом «шизофреническим», связан не только с коммерческими связями между Россией и Тегераном, но и с желанием Москвы использовать Иран в качестве занозы в боку у Америки.

В старом советском анекдоте говорилось о том, что при коммунизме рабочие делают вид, что работают, а государство делает вид, что платит им. Возможно, в текущих американо-российских отношениях наблюдается схожий обмен. Вашингтон делает вид, что обращается с Москвой как с союзником, разделяющим наши либеральные ценности. Москва делает вид, что ведет себя, как такой союзник.