Моника Олейник (Monika Olejnik): Господин премьер, если вы станете президентом, предпримите ли вы какие-то дополнительные шаги в вопросе расследования загадки смоленской катастрофы? И все ли возможное сделало в этом отношении польское правительство? […]
Ярослав Качиньский: Я с самого начала был сторонником обращения к России, чтобы на основании Чикагской конвенции она передала нам следствие. Россия не была обязана его передавать, но такое обращение, по моему мнению, было абсолютно необходимо. Или хотя бы использование соглашения 1993 года, то есть совместного следствия. Я, как президент, буду этого добиваться, чтобы все же как-то двигаться в этом направлении, так как то, что происходит сейчас совершенно неудовлетворительно.
Я не хочу делать из катастрофы тему предвыборной кампании, но раз вы были так любезны, что задали этот вопрос, я хочу особенно подчеркнуть, что мы имеем здесь дело с ситуацией, в которой появляется все больше разного рода сомнений. Ну, и продвижение вперед в этом деле незначительно, мы не получаем необходимых материалов. Это дело очень сильно, можно так сказать – и это будет довольно мягкое определение – буксует.
И это вопрос польской чести, поскольку это, как признал Сейм и Сенат, самая большая трагедия с 1945 года: погиб президент Польской республики, погибло много людей – 96 человек, среди них много значительных для польской общественной жизни персон из разных политических группировок. По этому вопросу все. […]
- Но я хотела бы узнать, какие конкретные действия в отношении этой катастрофы вы сможете предпринять, будучи президентом? Вы сказали, что вы думаете на эту тему, но что вы сможете сделать?
- Как президент Польской республики я смогу, прежде всего, обратиться к правительству, чтобы оно предприняло соответствующие действия. А какое решение примет правительство, это уже будет вопрос переговоров, я надеюсь, что оно учтет голос президента.
- И тот же самый вопрос к господину спикеру Брониславу Коморовскому. Достаточны ли действия правительства, а если нет, то что вы сделаете, когда станете президентом?
Бронислав Коморовский: В смоленской катастрофе погибло много важных, с точки зрения функционирования государства, людей. Действительно, погибли люди из разных политических кругов. Среди погибших были мои друзья. Мне кажется, что польское государство сделало все необходимое, чтобы расследовать обстоятельства и последствия катастрофы и найти соответствующие ответы. Ведь это не так, что следствие ведет только российская сторона, его ведет и независимая польская прокуратура. Нужно дать возможность и россиянам, но, прежде всего, дать возможность польской прокуратуре исследовать все обстоятельства катастрофы. Нельзя создавать атмосферу недоверия к двум прокуратурам – польской и российской – одновременно, а то мы в конце концов в это поверим. Так действовать нельзя.
Конечно, смоленская катастрофа – это лишь часть, важная, но часть польско-российских отношений. Я могу с чувством удовлетворения сказать, что президент России Дмитрий Медведев принял мое предварительное приглашение, которое после выборов должно быть подтверждено президентом, кто бы им в Польше ни стал.
Он принял приглашение приехать в нашу страну, и это беспрецедентное и давно ожидаемое событие. Это будет подходящее место для разговора о смоленской катастрофе, но стоит также поговорить с россиянами и о дальнейших перспективах, которые появляются после преодоления катынской лжи, после встречи премьер-министров Польши и России над могилами польских солдат, убитых в Катыни, в атмосфере, сложившейся в результате активных действий россиян после смоленской катастрофы. Необходимо укреплять эту атмосферу, двигаться в направлении будущего в отношениях с Россией, я имею в виду договоры о молодежном обмене, о культурном сотрудничестве, об углублении экономического сотрудничества. Мало кто отдает себе отчет в том, что за последние годы, при очень плохих отношениях, нам удалось троекратно увеличить товарооборот с Россией.
[…]
Подведение итогов третьего раунда дебатов
Бронислав Коморовский: Необходимо уважать себя во внешней политике, нельзя пытаться угадать, чего хотят от нас великие мира сего. У Польши есть свое место в Европе и западном мире – это место члена Евросоюза и НАТО. Польша должна глубже интегрироваться с Европой, это наш национальный интерес. Мы должны быть лидером европейской интеграции и в качестве такого лидера заботиться о том, чтобы как можно более тесными стали связи между ЕС и США.
Польша также должна выстраивать как можно более тесные отношения со своими соседями, она должна ставить на сближение: это удалось с Германией, у нас есть перспективы с Украиной, нужно пробовать то же самое и с Россией.
Конечно, никакого перелома еще нет. Но кто обещал перелом? Нужно двигаться шаг за шагом в сторону сближения и сотрудничества с Россией, так как это в наших – и Польши и России – интересах. Россия будет сотрудничать с нами, когда увидит (а мне кажется, что она уже это увидела), что мы сильны нашим членством в ЕС, что невозможно строить российско-европейских отношений без решения в том числе проблем исторического характера, как Катынь в отношениях с Польшей. Это наш шанс.
И, конечно, не стоит вести политику "махания шашкой": если кто-то в каком-нибудь дипломатическом кабинете подаст нам руку и скажет: вы храбрый и прекрасный народ, только дайте 3000 солдат, чтобы отправить их воевать, - вот это меня не интересует. Не стоит обещать даже великим мира сего никакой экспедиционной или колониальной, или постоколониальной политики, нужно ценить кровь польского солдата. Возможность была, можно было поставить условия, например, касательно виз. Этого сделано не было, и сейчас мы можем быть только горды тем, что кто-то похлопал нас по плечу и сказал: "Вы супер, вы отважные, вы отправляете пару тысяч солдату туда, где у вас нет национальных интересов". Нужно покончить с такой политикой.
[…]
Ярослав Качиньский: Основным полем деятельности во внешней политике для нас является сейчас Европейский Союз, и здесь мы должны искать силы. В нынешней ситуации такие возможности есть в Центральной Европе, здесь произошли политические изменения в нескольких странах т.н. Вышеградской группы. В дальнейшей перспективе, вопреки мнению министра иностранных дел, так что, как я понимаю, и господина Коморовского, нам следует продолжать прилагать усилия на Востоке, в том числе и в отношении России в независимости от того, что в последнее время там произошли изменения в отрицательную сторону. Ведь там лежит источник нашего веса, в том числе и по отношению к Западу. Это старая идея Гедройца (Jerzy Giedroyc), это также старая идея Йозефа Пилсудского, мы должны решительно этим пользоваться и должны идти этим путем.
Мы должны поддерживать хорошие отношения с США. Конечно, никто, никогда, и никуда не посылал 3000 солдат за похлопывание по плечу. В свою очередь мы должны быть и стараться быть значимым на международной арене государством. И тут главный вопрос – "большая двадцатка", отсутствие усилий войти в эту группу, хотя мы входим в число 20 крупнейших экономик мира. По трем крупнейшим мировым рейтингам – это большая ошибка, огромная вина нынешнего правительства. И я надеюсь, что я смогу это изменить.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Коморовский: Нельзя создавать атмосферу недоверия к двум прокуратурам – польской и российской – одновременно, а то мы в конце концов в это поверим. Так действовать нельзя. Конечно, смоленская катастрофа – это лишь часть, важная, но часть польско-российских отношений. Я могу с чувством удовлетворения сказать, что президент России Дмитрий Медведев принял мое предварительное приглашение, которое после выборов должно быть подтверждено президентом, кто бы им в Польше ни стал.
