Я из довольно небольшой страны, и на мир я смотрю через ее перспективы. Кроме того я считаю, что по-другому просто не получится. Я не чувствую, что я вправе говорить от имени более крупных образований, как, например, Европа, Запад или даже весь мир. У меня нет таких амбиций, и я восхищаюсь теми, у кого они есть. И еще я (как это ни парадоксально) чувствую себя неполноценным из-за того, что я экономист, который рассуждает (или по крайне мере, надеется, что он рассуждает) как экономист, который должен признать, что экономический инструментарий в теме будущих глобальных изменений ему не слишком помогает, и который не хочет становиться политологом-любителем.
Экономическая теория занимается поведением экономических субъектов, и поэтому она просто не умеет заниматься странами и континентами. Потребители, инвесторы, компании – это субъекты, которые ведут себя рационально, их поведение предсказуемо, и поэтому оно систематически подвергается анализу. Континенты никак себя не ведут, они даже не могут как-то «вести себя», потому что это не субъекты (в поведенческом смысле слова). Континенты не конкурируют. Континенты ничего не потребляют, ничего не инвестируют и не занимаются инновациями. Поэтому имеет смысл говорить о конкурентоспособности отдельных компаний в Европе и нельзя говорить о конкурентоспособности Европы. Неэкономисты обычно это понимают с трудом.
А можно ли тогда вообще рационально структурировать рассуждения о глобальных экономических и вытекающих из них политических и властных изменениях? В своей недавней статье Ф.Эриксон и Р.Сэлли (F. Erixon, R. Sally) делят мировую экономику на «изобилующую рабочей силой Азию», на «богатые полезными ископаемыми Латинскую Америку, Африку и Средний Восток» и на «оснащенный технологиями и капиталом Запад». На основании такой классификации они говорят о будущем экономическом развитии мира, но я не уверен, что такой подход может нам что-то дать. История не один раз показала, что это «богатство» (или оснащенность) - предмет в общем принципиальных и часто разительных изменений, и поэтому использовать сегодняшнее, лишь временное положение вещей как ключ к трактовке будущего вряд ли имеет смысл.
Ночь над Европой
Большинство из нас, по крайней мере, мне так кажется, видят все иначе. И исходят из того, что экономический рост и развитие гораздо больше связаны с рационально функционирующими экономическими (и политическими) институтами и с окружающим их культурным и цивилизационным пространством, чем с этой оснащенностью «источниками». Иначе говоря, мы больше верим в идеи Адама Смита, Людвига фон Мизеса и Ф.А. фон Хайека (можно еще добавить Макса Вебера и других), чем в относительность модельных упражнений с производственной функцией Кобба-Дугласа (или любой другой).
Мой длительный опыт с коммунистической политической, экономической и социальной системой довольно убедительно говорит мне, что стандартные производственные факторы – работа, капитал, природные ресурсы, технология – играют лишь существенно ограниченную роль, особенно в долгосрочной перспективе. Важно качество экономической системы.
Тем не менее, я попытаюсь произвести очень упрощенное «упражнение» на моделях. Я буду различать три разных по своей природе экономических блока – Европу, Америку и страны так называемой группы БРИК (Бразилия, Россия, Индия, Китай). Все остальные страны, маленькие или крупные, богатые или бедные, для простоты я буду включать в один из этих трех блоков (не то чтобы я поступаю так намеренно, но это очень похоже на схему мира Оруэлла, которую он описал в своей известной антиутопии «1984»).
Мы ближе всего к Европе со всеми ее прекрасными, но декадентскими местами, как Лаго-Маджоре и Стреза, где мы сейчас находимся. Мне ничего не остается, кроме как сказать, что я считаю, что продолжающееся уже несколько десятилетий падение значения и важности Европы в мире будет продолжаться и дальше. В 1950 году, то есть всего 60 лет назад, в Европе жили 22% мирового населения. В 2000 году уже было только 12%. И согласно вполне надежным демографическим прогнозам, в 2050 году останется всего 7%. Это огромные перемены. В прошлом Европа на изменения такого типа была способна отреагировать с помощью своей качественной экономической системы (качественной по сравнению с остальным миром), основанной на свободном рынке, на власти права, на гарантированных правах на собственность, а также с помощью своей либеральной политической системы, которая исходила из индивидуализма, свободы, демократии, открытости и (с учетом разнообразия Европы) очень продуктивной системы конкуренции.
Но это перестает работать. Европейцы сейчас достижениям на работе предпочитают свободное время, а рискам - удовлетворение уже достигнутым, работающему рынку - государственный патернализм, индивидуализму – коллективизм (права группы). Уже два столетия они сопротивлялись рискам гораздо сильнее, чем американцы, но все равно эта разница увеличивается. И у свободы в Европе очень низкий приоритет. Немецкий философ Петер Слотердайк (Peter Sloterdijk) очень точно говорит о «europäische Komfortgesellschaft» (европейское общество комфорта - прим. ред.), которое сопровождается «всеобщей летаргией», это очень хорошее и, конечно, настораживающее наблюдение.
В центре всего этого – концепт «soziale Marktwirtschaft» (социально-ориентированная рыночная экономика, - прим. ред.), одна из главных основ европеизма, как я называю гетерогенное скопление хоть и связанных друг с другом, но по сути несовместимых идей, которые сегодня доминируют в Европе.
Сегодня европейцам не интересен капитализм и рыночная экономика, они не понимают, что их поведение подрывает именно те институты, которые были залогом их прошлых успехов. Они страстно защищают свои неэкономические свободы, а если быть точнее, они, скорее, защищают легкость, раздолье, простоту и обещания модернистского или даже постмодернистского европейского общества, а экономические свободы их не слишком волнуют. Они не понимают, что то, что осталось у них от экономических свобод, дальше будет все сильнее и сильнее ограничиваться и слабеть из-за «смирительной рубашки» унифицированной и гармонизированной Европы. Сегодняшнее напряжение в еврозоне – это только один пример.
Европа во многих отношения спит. Ее роль и вес в мире будет падать, и может так случиться, что для остального мира Европа перестанет быть интересной – интересна она будет только нам, тем, кто в ней живет.
Сумерки над Америкой
Будущее Америки выглядит не много лучше. Свобода там по-прежнему ценится, и это «Komfortgesellschaft» еще не имеет там такого веса, европейская «летаргия» там укоренилась еще не так глубоко. Некоторые элементы динамики в Америке остаются.
И хотя мы являемся свидетелями существенных перемен в американской культуре, в американской системе ценностей и в том, как американцы смотрят на свое будущее. Семена неверия в рынок, личную ответственность, возможность и выгоду вертикального передвижения, значение индивидуальных достижений начинают прорастать. И это не случайно. Здесь сказывается влияние в прошлом невероятной меры богатства и достатка (в гэлбрейтовском смысле (Galbraith)), возрастающей близорукости по отношению к миру, принятия диктатуры политкорректности, усиливания социально-инженерного менталитета и не в последнюю очередь доктрины энвайронментализма (особенно его крайнего варианта – алармизма глобального потепления). Эти тенденции надо серьезно обсуждать, но пока этого, я боюсь, не происходит.
И хотя эти тенденции сложно измерить, некоторые их симптомы хорошо заметны. Администрация Обамы существенно отличается от всех предыдущих администраций, в том числе и от администрации Клинтона. Способ, с помощью которого был решен нынешний финансовый и экономический кризис, настораживает. Также небезопасны реформа системы здравоохранения и использование проблематики потенциальных климатических изменений для давления на рынок.
Длительный дефицит платежного баланса, ориентация на потребление и заимствования вместо экономии, вера в новую информационную экономику или в экономику знаний (как противоположность экономике рыночной) говорят о том, что Соединенные Штаты столкнутся с большими трудностями, пытаясь сохранить свое нынешнее господство. Тем не менее, Америка остается более здоровой, чем Европа, в Америке больше от Шумпетера (Joseph Alois Schumpeter), чем в Европе, где он родился (на территории нашей республики). И хотя мы склонны говорить, что Европа - это будущее Америки, я все же верю, что Америка будет сильнее, там не будет столько европейской летаргии.
Рассвет БРИК
Будущее стран типа БРИК дает гораздо больше поводов для оптимизма, и хотя очевидно, что может быть максимум два сценария. Либо эти страны будут и дальше становиться либеральнее и будут открываться миру, или они будут развиваться в направлении очень жесткого государственного капитализма и какого-нибудь варианта меркантилизма. Но существенная разница заключается в том, что люди в этих странах очень хорошо знают, что достичь успеха и личного процветания можно только собственным тяжелым трудом, и эту работу за них не сделает никто. Европейцы и американцы верят в другое: они надеются, что успех и личное процветание могут прийти благодаря технологиям, образованию, компьютерам, науке, без тяжелого труда. И это довольно принципиальная разница.
Поводов для критики стран типа БРИК много. Едва ли нам может нравиться то, что они придают мало значения тому, что для нас имеет значение большое, – политической демократии. Но нравится нам это или нет, нам следует смириться с тем, что для людей в этих странах в настоящее время экономическая свобода гораздо важнее свободы политической. Давайте признаемся, что здесь с их стороны есть определенное рациональное зерно, ведь демократия – это «предмет роскоши» (в экономическом смысле слова), и спрос на такой товар зависит от степени экономической зрелости, от богатства, от размера ВВП на душу населения. Поэтому я считаю, что в этих странах со временем спрос на демократию будет расти.
Нам надо избавиться от старых клише и предрассудков. Мне очень жаль, что с падением коммунизма в принципе перестала существовать одна важная поддисциплина экономики – теория компаративных экономических систем, а вместе с этим были потеряны какие-либо теоретические рамки для оценки альтернативных экономических систем. Остается лишь очень поверхностное «story-telling», а теории нет. Сегодняшняя экономика Китая – это вариант рыночной экономики или вариант экономики плановой (командной)? Конечно, существует много книг об экономике Китая, но я ищу книги другие, книги, которые назывались бы «Компаративные экономические системы: Китай (или Россия)». Ни одной такой книги я не знаю.
Есть много оснований верить долгосрочный экономический рост этих стран. Но на короткий или не очень короткий период этот рост может быть остановлен из-за трудностей, которые им пытаются создать два сейчас теряющихся «гиганта», Европа и Америка, с их протекционизмом, с продвижением иррациональных аргументов в пользу «fair trade», с их обвинениями стран БРИК в антидемпинге, с их настоятельными требованиями применять во всем мире трудовые, медицинские, экологические, гигиенические и прочие всевозможные стандарты, несмотря на состояние экономики, с их вынуждением принять самое главное открытие последнего времени, направленное против рынка, – абсурд глобального потепления.
Здесь я очень коротко изложил свое видение того, что будет происходить в мире в ближайшее будущее.
Автор – президент Чешской Республики
(подзаголовки редакционные)
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Люди в странах БРИК очень хорошо знают, что достичь успеха и личного процветания можно только собственным тяжелым трудом, и эту работу за них не сделает никто. Европейцы и американцы верят в другое: они надеются, что успех и личное процветание могут прийти благодаря технологиям, образованию, компьютерам, науке, без тяжелого труда. И это довольно принципиальная разница.
