Новый призрак бродит по Европе. Теперь уже не коммунизма, но все силы Старого света вновь сплотились в священном походе против призрака, так же, как они сделали это в 1848 году, согласно метафоре Маркса и Энгельса. Сегодняшним призраком стали финансовые рынки, деградация финансовой деятельности и способность спекулирующих на кризисе сил перевернуть вверх тормашками страны-члены ЕС и даже сам евро. Голодные «волчьи стаи», по определению шведского министра финансов Андерса Борга (Anders Borg), угрожают существованию государств ХХI века.
Волна нерешаемых на национальном уровне проблем угрожает существующим правительствам.
Провал "большой двадцатки" указывает на неэффективность международного сотрудничества.
Борьба не на жизнь, а на смерть между политиками и спекулянтами оказалось в центре общественного внимания. Эта метафора популистична. Но основана она на реальном вызове авторитету института государства в современном обществе, причем не только в Европе: слабость национальных правительств перед напором с каждым разом все более серьезных глобальных проблем очевидна.
Фибрилляции, вызываемые рынками капиталов, от банка Lehman Brothers до Афин, служат не более чем самым последним отражением слабости отдельных государств в эру глобализации. Очередным свидетельством их структурной неспособности справляться с проблемами международного уровня, которые уже давно не новы, но с каждым разом становятся все сложнее, обширнее и разветвленнее. Борьба с ними в масштабах одного государства безрезультатна или малоэффективна. А международное сотрудничество, похоже, неспособно заполнить этот пробел, как показал бесплодный саммит "большой двадцатки", проведенный в Канаде.
«Это парадокс нашего времени. Глобализация открыла огромные возможности и способствовала великим свершениям. Но порожденные ей международные проблемы способны разрушить сами основы государства. Структуры, отвечающие, по сути своей, конституционному устройству XVI и XVII веков, не подходят для наших дней. Пропасть между глобальными проблемами и местными средствами борьбы с ними растет с головокружительной скоростью и таит в себе большую опасность», - заявил в телефонном разговоре Дэвид Хелд (David Held), политолог Лондонской школы экономики, уже несколько лет исследующей это явление.
За последние два года у этого несоответствия появилось множество новых граней.
Банкротство Lehman Brothers, случившееся в сентябре 2008 года, ударило по финансовым рынкам половины мира. Вирус этот зародился в США, из взрывного коктейля, смешанного из проколотого ипотечного пузыря, слабого регулирования спекулятивной деятельности, мягкой валютной политики и безрассудной ипотечной политики. Несмотря на то, что причины эти носили местный характер, последствия распространились на весь мир, включая страны с очень жестким законодательством и очень осторожными банками.
Несколько месяцев спустя, 1 января 2009 года, двусторонний спор о неуплате задолженностей по газу вынудил Россию перекрыть поставки газа на Украину. Параллельно с этим без газа осталось около 20 европейских стран. Двусторонний кризис оставил десятки миллионов граждан третьих стран Восточной Европы без тепла в самый разгар зимы. Национальные правительства беспомощно разводили руками, протестуя в пустоту. Поставки газа были возобновлены только спустя три недели.
В декабре того же года Саммит по климатическим изменениям в Копенгагене закончился абсолютным провалом. Стремление многих государств сократить свои вредные выбросы оказалось абсолютно бессмысленным перед нежеланием крупных загрязняющих государств. Какими бы выдающимися ни были экологические усилия одного общества, его граждане не могут спасти себя и окружающих от последствий равнодушия других государств.
Этот перечень можно продолжить, например, упомянув сложность борьбы со все более многонациональными преступными организациями и трудность профилактики пандемий, значительно усугубившиеся с совершенствованием транспортных средств.
Лавина неподконтрольных на национальном уровне проблем угрожает стабильности государств. В слабоконтролируемых и неконтролируемых ими нишах возникают гигантские бомбы с часовым механизмом. Рынок дериватов сегодня оценивается в 600 миллиардов долларов. Это в десять раз больше ВВП всего мира. В 100 раз больше бюджета США (так в тексте - прим. перев.). Жесткое регулирование его в одном государстве бессмысленно, если соседнее не делает того же самого.
Масштабы и взаимосвязанность различных течений заставляют нас обратиться к единственно возможной защите: международным институтам и сотрудничеству. Быть может, хотя бы они соответствуют нашему времени?
«Существующий мировой порядок, установившийся в 1945 году, становится все более устаревшим, не отражает современного распределения сил и не отвечает требованиям сегодняшней действительности», - говорит Хелд.
«Банкротство Lehman Brothers стало определяющим событием, - заявляет вашингтонский аналитик Доменико Ломбарди (Domenico Lombardi), специалист по исследованию международных институтов в сфере экономики Брукингского Института. – Кризис одного подсектора финансовой системы США чуть не потопил финансовый сектор всего мира. Мы поняли, что нужно что-то делать. Было решено укрепить сотрудничество, выбрав "большую двадцатку" в качестве основной площадки для обсуждения. Международное сотрудничество получило активную поддержку. Но сегодня ситуация изменилась. Несмотря на нестабильность в зоне евро, вероятность обвала финансовой системы отодвинулась. Процесс застопорился. Парадокс, однако, заключается в том, что если мы не будем действовать правильно, в следующий раз возможен системный коллапс», - говорит Ломбарди.
Немецкий философ Юрген Хабермас (Jürgen Habermas) указал в одном из своих недавних трудов на нехватку политической воли: «Все благие намерения [направленные на создание нового финансового регулирования] заканчиваются ничем не столько из-за сложности рынков, сколько из-за нерешительности национальных правительств. Проваливаются из-за поспешного отказа от международного сотрудничества, направленного на развитие политических навыков, отсутствующих у них… и так происходит по всему миру, в ЕС и, прежде всего, в зоне евро».
Одно государство неспособно самостоятельно решать некоторые проблемы. Более того, даже усилия крупных региональных блоков могут пойти прахом в результате противодействия других игроков. Добрая воля ЕС на саммите по климатическим изменениям не дала ничего из-за нежелания сотрудничать со стороны других держав. На саммите "большой двадцатки" решений Европы и США оказалось недостаточно, чтобы установить налоги на банковский сектор.
«Очевидно, что в вопросах финансового регулирования, климатических изменений и борьбы с организованной преступностью уровень национального государства не соответствует масштабам проблемы, - говорит Жорди Вакер и Фанес (Jordi Vaquer i Fanés), директор фонда «Центр международных исследований и документации Барселоны». – Однако я не думаю, что это обязательно означает ослабление национального государства. Масштаб проблем создает трудности правительствам, заставляет их развивать международное сотрудничество, но их относительная сила по сравнению с другими игроками не стала меньше. Банкам пришлось просить помощи у государства».
Если верховенство института государства уже вне игры, то его эффективность, масштабы его возможностей и его авторитет по-прежнему играют большое значение.
«Международные проблемы – это не новость. Изменилась технология, скорость их распространения, - утверждает Игнасио Уркису (Ignacio Urquizu), преподаватель социологии университета Комплутенсе. - Институты власти должны адаптироваться к новой скорости. Очевидно, что сегодняшнее институционное устройство неэффективно. Впрочем, на мой взгляд, основной проблемой является отсутствие лидера. Большой шаг вперед, сделанный ЕС, был заслугой Жака Делора (Jacques Delors); харизма Джона Кеннеди изменила США. Вопрос не только в конституционном устройстве, но и в политическом лидерстве».
«Стремительные изменения в соотношении международных сил, самые стремительные за всю историю человечества, - говорит Хелд, - усложняют дело, препятствуя заключению международных договоров, делающих эффективной правительственную политику».
Но несмотря ни на что, на картине есть и радужные краски. Многие обозреватели говорят о том, что среди неразберихи и хаоса происходят поистине революционные изменения. ЕС учредил общий стабилизационный фонд на сумму в 500 миллиардов евро, не только не предусмотренный в Лиссабонском договоре, но и, в определенной мере, противоречащий ему. Под действием кризиса появляются новые совместные полномочия. ЕС, сам по себе, показывает, что международный ответ кризису возможен. И ЕС сможет доказать это.
Если говорить об изменениях на мировом уровне, переход от "большой восьмерки" к "большой двадцатке" также является историческим. «Превращение "большой двадцатки" в основную межправительственную площадку в вопросах экономики и финансов позволяет включить в управление мировой экономикой развивающиеся страны, что было неизбежно», - говорит Ломбарди.
Эндрю Хилтон (Andrew Hilton), директор Центра исследования финансовых инноваций, утверждает, что деятельность "большой двадцатки" будет тормозиться глубокой разнородностью ее членов и, нередко, конфликтами интересов ее членов. Это, однако, не говорит о невозможности постепенного согласования регулирующих мер. «80% финансовой регуляции лондонского Сити определяется Брюсселем, - говорит Хилтон. – Неправильно утверждать, что существует 27 различных финансовых законодательств внутри ЕС и еще 160 в мире» - говорит аналитик. Большие экономические блоки стремятся к стандартизации норм и требований.
Хотя финансовая стабильность является основным объектом внимания, вызов носит системный характер. «Выбор очевиден, - говорит Хелд. – Мы можем реформировать и развивать институты 1945 года или позволить им рухнуть».
Задача адаптации кажется титанической и утопической. Такая она и есть. Но кто мог подумать в 1939 году, что всего 40 лет спустя европейцы будут выбирать всеобщим голосованием своих представителей в международный парламент, облаченный реальной властью?
В 1944-1945 мир отреагировал на ужасы Второй мировой войны стремительным ростом международных организаций, призванных не допустить повторения случившегося. ООН, МВФ, предшественник Всемирного банка, были созданы именно тогда; ядро ЕС появилось немногим позже и на основе тех же устремлений. Усилия по созданию новой институционной архитектуры отражали новое соотношение сил и способствовали тому, что вторая половина ХХ века оказалась гораздо более мирной и плодотворной, нежели первая.
Что-то подобное необходимо и сейчас. Проектов, идей и реформ очень много. Хелд, к примеру, предлагает учреждение Совета безопасности по социальным и экономическим вопросам и поддерживает инициативу учреждения Парламентской ассамблеи ООН. Ломбарди настаивает на необходимости реформирования существующих институтов с тем, чтобы они отражали новые соотношения сил, и усиления демократизации этих институтов путем их отчетности о совершаемых действиях (accountability).
Проектов очень много: институты, научные центры, факультеты. Посеяны зерна множества идей. Неужели, чтобы они дали плоды, без применения силы снова не обойтись?
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Борьба не на жизнь, а на смерть между политиками и спекулянтами оказалось в центре общественного внимания. Эта метафора популистична. Но основана она на реальном вызове авторитету института государства в современном обществе, причем не только в Европе: слабость национальных правительств перед напором с каждым разом все более серьезных глобальных проблем очевидна.
