Похоже, что город Лондон не очень-то приветливо обошёлся с Евгением Чичваркиным. Но этот «анфан терибль» из числа «новых русских», дородный малый, устало зашедший в вестибюль роскошного отеля в Кенсингтоне, оказался совсем не похожим на сложившиеся о нём представления, граничащие с легендой. Ещё полтора года назад он был одним из самых удачливых предпринимателей в России. Он славился роскошной причёской в стиле 80-х, крайне необычным чувством стиля в одежде, а также своими бурными речами на занюханных экономических форумах, пересыпанными восторженной жестикуляцией и неприличными выражениями.
В этой стране, где почти все огромные состояния были нажиты приобретением целых отраслей советской промышленности по дешёвке, Чичваркина знают как исключительно умного и осторожного бизнесмена, который построил гигантскую компанию, начав в 1997-м году со стартовым капиталом всего в три тысячи фунтов в возрасте двадцати двух лет.
Сейчас нельзя пройти по Москве и пяти минут, не наткнувшись на один из принадлежащих ему салонов сотовой связи «Евросеть». Их жёлтые рекламные щиты красуются во всех городах России от Балтийского моря до Тихого океана.
Но зимой 2008-го года у Чичваркина начались проблемы. Одного из его заместителей арестовали и обвинили в похищении и вымогательстве. Уверившись, что продажные чиновники хотят захватить его компанию, а сам он уже в очереди на арест, Чичваркин бежал вместе с родственниками в Лондон и находится там до сих пор.
Россия обвиняет Чичваркина в соучастии в похищении и выписала международный ордер на его арест.
Чичваркин отрицает справедливость всех обвинений. Живёт он тихо, общения с журналистами избегает. Но до понедельника, когда в Лондоне пройдут важные слушания, он согласился дать интервью Independent, и это будет его первый диалог с британской прессой с момента выезда из России. Мы позавтракали с Чичваркиным в отеле Baglioni — пышном и дорогом заведении по соседству с его домом в Кенсингтоне, на территории российских олигархов.
Чичваркин явился на встречу в дизайнерских джинсах и белой футболке с золотым солнцем, но настроение у него было отнюдь не солнечное. Трудно сказать, насколько это объяснялось похмельем (накануне вечером к нему заскочили старые московские приятели), а насколько — общей лондонской хандрой.
Чем он занимался после приезда в Лондон?
«Да ничем», — пожимает плечами Чичваркин. — «Сижу дома. Я домашний хозяин. Растолстел за это время на двадцать килограммов».
Бизнесмен начал лысеть и теперь выглядит старше своих тридцати пяти лет. Лондон ему нравится, но, конечно, его сердце по-прежнему в России.
«Я уехал, потому что не хочу садиться в тюрьму ни за что, и взяток давать тоже не хочу», — объясняет он.
Отъезд из Москвы в декабре 2008-го года был внезапным. Он сделал несколько звонков друзьям, объяснил причины своего отъезда и с тех пор несколько месяцев никак себя не проявлял. Впервые российские журналисты обнаружили его в июле на балете в Ковент-Гардене.
«Мы с женой в Москве ходили в театр два раза в неделю», — сказал он, как бы желая объясниться. — «Нам надоело прятаться дома».
Российские журналисты выследили его, но он всё равно отказался предоставлять комментарии. По его словам, он так решил в надежде (теперь уже угасшей), что его дело в России будет улажено.
«Мне сказали, чтоб я держался тихо. Сказали, что если я хочу обратно в Россию, то сейчас надо тихо сидеть в Лондое, не общаться с прессой, особенно с британской. Я и сидел тихо», — рассказывает он. — «Другие-то посидели тихо и вернулись».
Имелись в виду Тельман Исмаилов и Михаил Гуцериев — двое предпринимателей, провинившихся перед Кремлём и сбежавших, но потом незаметно вернувшихся.
«Но я больше не могу сидеть тихо», — продолжает Чичваркин.
Недавно он опубликовал видеообращение к российскому президенту Дмитрию Медведеву, в котором назвал имена тринадцати сотрудников министерства внутренних дел, входящих, по его словам, в состав банды, планирующей отобрать у «Евросети» миллионы долларов.
«Общественность России ждет от вас решительных мер по выжиганию коррупции из правоохранительных органов, и это дело является одним из индикаторов», — говорил эмигрант, стоя на фоне Вестминстерского дворца.
На следующей неделе в лондонском суде пройдут слушания по делу об экстрадиции Чичваркина, где ему разрешат или запретят оставаться в стране. Сам Чичваркин утверждает, что все обвинения в его адрес вымышлены чиновниками, которым не нравятся его высказывания антикоррупционного содержания.
«У разных людей разные причины», — поясняет он. — «Некоторые силовики просто не любят меня за мои слова и хотят отомстить. Другие хотят украсть мои деньги. Я кричал об этом так громко, как только мог, им это не понравилось».
Президент Медведев объявил борьбу с коррупцией, важным компонентом своей программы ещё в 2008-м году, когда заступил на место Владимира Путина, но реальных достижений с тех пор видно не было.
Считает ли Чичваркин, что условия коррупции на высшем уровне сложились в России вопреки лучшим намерениям Медведева и Путина — или же эта коррупция является неотъемлемой частью системы, которую они сами построили и вскормили?
Чичваркин молчит, криво улыбается и отвечает:
«Думаю, это происходит против воли Медведева».
Со всеми случаями, когда российский бизнесмен впадает в опалу и начинает говорить о демократии, есть одна и та же большая, но замалчиваемая проблема: конечно, почти всё, что говорится в таких случаях о коррупции и правопорядке в России, — правда, но большинство населения не может поверить, что можно было построить в 1990-х годах громадную фирму-империю, не умея «крутиться» в подобных условиях.
Надеется ли Чичваркин, что ему поверят, что он в 1990-х и начале 2000-х построил громадную потребительскую сеть, не прибегая ни к каким сомнительным методам? Если уж он вступил в опасную и безжалостную игру, принесшую ему гигантскую прибыль, но в конечном итоге обрекшей его на проигрыш, то почему кто-то должен ему сочувствовать?
«Не бывает грязного бизнеса. Бизнес чист по определению. Грязно — это то, как политики обходятся с бизнесом», — парирует Чичваркин. — «Это они требовали взятки. Если бы я заплатил кому надо, я бы сейчас с вами не разговаривал. Я бы сидел в ресторане «Кантинетта Антинори» в Денежном переулке в Москве».
При упоминании самого дорогого в Москве итальянского ресторана по лицу его пробегает уже знакомое выражение — смесь грусти и покорности. Но разве можно было построить такую большую и такую успешную компанию в условиях хаоса 1990-х, не имея дела с преступными группировками, контролировавшими в то время все самые доходные предприятия?
«Бандиты 1990-х были скромными и приличными людьми по сравнению с нынешними политиками», — сказал Чичваркин, как бы желая уклониться от ответа. — «Может, иногда они и могли украсть у тебя дело, но разрушать его не стали бы. Они выполняли необходимую бизнесу функцию защиты, потому что суды и милиция не работали как следует. А теперь могущество этих людей перешло к государству, а ответственность ушла в никуда. Помогать бизнесу они не хотят, хотят только набивать карманы».
В этом году Чичваркина постигла ещё одна трагедия: в Москве скончалась его мать Людмила. В апреле, за несколько дней до своего шестидесятилетия, она была найдена мёртвой в своей московской квартире; тело с раной головы было обнаружено уборщицей. Представители милиции заявили, что женщина упала и ударилась головой об угол стола, и отказались возбудить уголовное дело. Чичваркин уверен, что это не был несчастный случай, хотя и признаёт, что не знает, кто мог бы стоять за этим. На похороны он не приехал — боялся ареста.
За два года, минувшие после его отъезда из Москвы, он из убеждённого сторонника Кремля превратился в нечто вроде оппозиционера.
«Перемены должны исходить от народа. Но пока народу хватает колбасы, ему на всё плевать», — говорит Чичваркин, вторя в своей разочарованности многим представителям расколотой либеральной оппозиции. С другой стороны, по его словам, нет гарантии, что cуществующая система будет существовать вечно. — «Российский народ спит долго, но когда просыпается — это страшно».
Что касается надежд на возвращение, то у Чичваркина есть мечта — чтобы ему позволили вернуться. Пока, однако, он намерен жить дальше в Великобритании.
Он подумывает о том, чтобы открыть в Лондоне «какой-нибудь магазин», хотя и не уточняет, что именно собирается в нём продавать.
«Я же хочу вернуться. Там моя родина. Но я не хочу возвращаться в страну, где даже журналистам нельзя говорить правду».
Ещё трое сбежавших
Борис Березовский
Был одним из самых удачливых предпринимателей в 1990-х, пользовался громадным влиянием на Кремль.
Был одним из первых и самых влиятельных олигархов; против него были выдвинуты обвинения тотчас же, как к власти в Кремле пришёл Владимир Путин.
Бежал в Лондон в 2001-м году. Великобритания отказала России во всех просьбах о выдаче, сочтя их политически мотивированными.
Александр Литвиненко
Бывший агент ФСБ, близкий соратник Березовского.
После увольнения из ФСБ бежал из России, в 2001-м году получил политическое убежище в Великобритании.
Находясь в Лондоне, продолжал активно критиковать путинское правительство. Скончался от отравления полонием в конце 2006-го.
Ахмед Закаев
По образованию — актёр. Во время чеченских войн был полевым командиром.
В короткий период фактической независимости Чечни был её министром культуры.
Проживает в Великобритании с 2002-го года. Обвиняется Россией в терроризме; в просьбах о его экстрадиции ей постоянно отказывают.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Похоже, что город Лондон не очень-то приветливо обошёлся с Евгением Чичваркиным. Но этот «анфан терибль» из числа «новых русских», дородный малый, устало зашедший в вестибюль роскошного отеля в Кенсингтоне, оказался совсем не похожим на сложившиеся о нём представления, граничащие с легендой. Ещё полтора года назад он был одним из самых удачливых предпринимателей в России.
