Конфликты и энергокоммуникации

Между США и Францией сложились напряженные отношения в целом, и кавказские проблемы могут еще более усугубить эту ситуацию, если в сфере карабахского урегулирования произойдет резкий провал. Пока США и Франция пытаются демонстрировать единство позиций и подходов. Следует отметить, что это действительно так, но единство позиций и подходов в части технологий сценариев и схем урегулирования конфликта не означают единства целей. США и Франция стремятся усилить свои позиции в Каспийском бассейне, особенно, после того, как Франция укрепила позиции своего капитала в нефтяном бизнесе в Западном Казахстане (месторождение Качаган).
 
По прогнозам европейских аналитиков, ближайшее десятилетие ознаменуется повышением уровня геополитического и геоэкономического соперничества между США и тандемом Франция - Германия. Вполне понятно, что без значительного политического влияния в Каспийском бассейне сложно отстаивать экономические интересы и успешно осуществлять инвестиционные программы. Франция, которая с самого начала проникновения западного капитала в Каспийский бассейн оказалась вытесненной из нефтяного бизнеса, стремится теперь параллельно обеспечить свое политическое и экономическое влияние. Урегулирование карабахского конфликта позволит Франции заявить о своем значительном политическом присутствии в регионе.
 
США стремятся проигнорировать Россию и ее интересы в процессе карабахского урегулирования. Впервые это делается американцами совершенно неприкрыто. На саммите в Ки-Уэсте Россия присутствовала практически как наблюдатель. Россия очень неуютно чувствовала себя в этой роли и избрала ложный путь минимального участия в процессе урегулирования, которое происходит на чужом поле. Выжидательный подход России всем вполне понятен и имеет свои преимущества в создавшейся ситуации. Однако не ясны перспективы и место России в будущем раскладе сил в регионе.
 
Вместе с тем, совершенно очевидно, что США не обладают эффективными инструментами, позволяющими оказывать давление, например, на Армению, прежде всего, по вопросам ее безопасности и ряду национальных проблем. США не будут осуществлять политического и экономического давления на Армению, ограничившись, возможно, каким-то дипломатическим заявлением. Армения это хорошо понимает и рассчитывает на это в своей политике. Это понимает и Азербайджан, поэтому-то он и стремится добиться ощутимых результатов на данном этапе процесса урегулирования.
 
В Абхазии сложилась новая ситуация в связи с признанием ее суверенитета. Практически уже давно не происходит процесса урегулирования. Грузия находится в состоянии политического и экономического упадка, и грузинская политическая элита не в состоянии переосмыслить технологии и подходы в решении абхазской проблемы. Политическое руководство Грузии и ведущие силы оппозиции продолжают придерживаться принципов территориальной целостности и статуса автономии для Абхазии, что возвращает ситуацию к советскому периоду. Политические группы в Грузии, предлагающие раздел Абхазии между грузинами и абхазами, занимают маргинальное положение в грузинском истэблишменте. Абхазы не пойдут на раздел Абхазии, так как при этом они теряют значительный ареал абхазского населения в Очамчире, контроль над Ингури ГЭС, выгодную оборонительную позицию по реке Ингури и земледельческий равнинный Гальский район.
 
Абхазия все больше интегрируется в Россию, и так или иначе Россия должна была согласиться на создание правовых оснований отношений с Абхазией. Очень многие наблюдатели на Западе склонны представлять, что на данном историческом этапе Абхазия утрачена для Грузии. Кроме того, ни Россия, ни Турция не заинтересованы в разблокировании сухумского «прохода».
 
Вопреки многим экспертным оценкам, Грузия стремится не прерывать обязывающие политические контакты с Россией и готова начать новый диалог, в том числе, подписать новый договор о сотрудничестве. Вместе с тем, российские базы и процесс их вывода остаются единственным аргументом Грузии в отношениях с Россией. Но твердое решение Грузии вступить в НАТО делает перспективы сближения позиций с Россией призрачными.
 
Грузинские конфликты, за исключением проблемы Аджарии, никак не сопрягались с нефтяными интересами Запада, что обусловливало столь ограниченное инициирование им процесса решения данных проблем. После абсорбции Батумско-Супсинского транспортного узла и всей Аджарии, как наиболее важной геополитической и геоэкономической «точки», Великобританией, проблемы Южной Осетии и Абхазии были еще более деактуализированы. Все декларации США и Европейского Союза сводятся к имитации процесса урегулирования. Все, что не вмещается в логику и проблемы безопасности энергетического комплекса, не рассматривается как серьезная проблема.
 
Политика России на Южном Кавказе стала более осмысленной, многонаправленной и многофакторной. Самой сильной стороной новой политики России в этом и в других регионах СНГ стала приоритетность экономической и геоэкономической политики, в сфере которой у России оказались несомненные преимущества. Важным представляется то, что Запад выяснил, что Кавказ и Центральная Азия геополитически специфичные регионы. Они являются внутренними регионами Евразии, и господство России, Турции и Китая здесь очевидно. Вместе с тем, любые попытки России решить карабахскую проблему без участия Запада будут провалены американцами при поддержке европейцев.
 
Часть американских и европейских экспертов считает, что США и Европа, несмотря на активность, не имеют четко разработанного плана проникновения и контроля над данными регионами. Создается впечатление, что ни США, ни Европа не собираются проводить в этих регионах последовательную, многошаговую политику. Время от времени будет проводиться политика «многосложных» и «хитроумных» проектов, направленных на достижение своих целей. Вместе с тем, некоторым государствам этих регионов, вопреки Западу и России, удавалось проводить относительно самостоятельную внешнюю политику.
 
Часть консервативно настроенных экспертов Запада считают, что Южный Кавказ не столь ценный регион, чтобы проявлять к нему повышенное внимание. По проблемам урегулирования конфликтов в Южном Кавказе и в Центральной Азии эксперты придерживаются достаточно консервативных взглядов, заключающихся в том, что чрезмерное вмешательство Западного сообщества в данные регионы нецелесообразно и весьма опасно. По их мнению, до сих пор путем мирного урегулирования и исходя из принципов права не удалось решить ни одну региональную проблему, ни один конфликт. Более того, начиная с мирных подходов процесса урегулирования, Запад вынужден непременно применять силу, что в ряде мест вообще не представляется возможным, и конфликты получают дальнейшее развитие. По мнению экспертов, конфликтные ситуации не сворачиваются, а находятся на начальных стадиях. Имеется значительный конфликтный потенциал, и вмешательство в эти регионы может привести к военно-политической катастрофе для Запада. В настоящее время применение военной силы в очагах конфликтов на Кавказе и в Центральной Азии вообще невозможно. Применение сил быстрого реагирования в столь глубинных регионах вообще проблематично. Запад должен оказать военно-техническую и финансовую помощь таким государствам, как Узбекистан и Таджикистан, выработать подходы в части борьбы с терроризмом с радикальными движениями в отдаленных и особенно глубинных регионах, но не должен системно участвовать в военных операциях. Видимо, одной из важных задач является резервирование варианта оправдания и выигрышной ситуации для США, после того, как, скорее всего, окончательно выяснится, что процессы урегулирования провалены (США необходимо с честью выйти из данной ситуации).
 
Скорее всего, после исчерпания диалога, когда выяснится, что взаимные предложения не приемлемы, США попытаются продлить иллюзию процесса переговоров и предложат Минской группе ОБСЕ и ООН начать разработку новых предложений, и в этом случае вновь может стать активной Россия, у которой появятся новые возможности обозначить свое политическое присутствие. В Европе у многих создается впечатление, что данный этап переговоров приблизил регион к войне, и вполне вероятно возникновение военных действий с начала небольшого вооруженного конфликта или в момент ожидаемой дезорганизации власти в Азербайджане. По абхазской проблеме, эксперты однозначно высказываются как о тупиковой ситуации, которая не имеет перспектив к разрешению в ближайшее время. Воля политического руководства Грузии парализована, и оно не в состоянии предложить новые подходы и принципы в урегулировании абхазского и других конфликтов. Абхазская проблема не рассматривается ни в одной из возможных арен урегулирования конфликтов в мире. В настоящее время ни США, ни Евросоюз не заинтересованы в активизации процесса урегулирования в Абхазии. Важным фактором этой незаинтересованности является то, что на Западе нет понимания того, на что способно политическое руководство Грузии в политико-дипломатической сфере. Активизация процесса урегулирования абхазской проблемы может нанести значительный политический ущерб режиму Михаила Саакашвили и потребовать от Запада новых дополнительных усилий и, кроме того, приведет к усилению конфронтации с Россией, что особенно не в интересах Евросоюза. В политических кругах Европы можно услышать, что рассмотрение абхазской проблемы предполагается после урегулирования карабахского конфликта. Остается непонятным, насколько эти намерения серьезны.
 
Политика Великобритании на Кавказе и в Каспийском бассейне является в настоящее время приоритетной. Великобритания имеет в этом регионе особые интересы. Насколько было возможно, Лондон обозначил свое политическое и экономическое присутствие в части разработки и транспортировки нефти, в некоторых небольших экономических проектах, в участии в программе НАТО «Партнерство во имя мира». В целом, Великобритания идет в фарватере американской политики, рассчитывая на политические возможности США. У Великобритании почти нет никаких экономических интересов в Грузии и в Армении, но принципиальные интересы имеются в Азербайджане и в Западном Казахстане, но и они не могут никак сравниться, например, с интересами в Ираке, на Ближнем Востоке, в Юго-Восточной Азии и, конечно же, в России. В политических, аналитических и в военных кругах Великобритании сложилось мнение, что в Центральной Азии и на Южном Кавказе нет стабильной политической ситуации, и эти регионы характеризуются большим уровнем рисков, чем принято считать в США или в Европе. Каспийский бассейн, особенно, его северная и южная окраины характеризуется плохой геологической изученностью, что привносит неуверенность в имеющиеся проекты по разработке нефти и газа. Нефтяные компании нередко пытаются выдать технологические риски за политические, чтобы обвинить свои правительства в недостаточном обеспечении безопасности их бизнеса.
 
На самом деле, США и Великобритания, а также их ведущие компании, не рассматривают Каспийский бассейн как приоритетный в разработке нефти и газа. Газовые месторождения Ирана и Туркменистана имеют большее значение для Европы, чем нефтяные месторождения Каспийского бассейна. В настоящее время не существует достаточно разработанного стратегического плана, отражающего энергетические интересы США и Великобритании в Каспийском бассейне на более отдаленную перспективу. На данном этапе развитие конструкции энергетического комплекса в регионе уже завершено и требует лишь незначительных добавлений. В западном направлении будет транспортироваться до 130 – 160 миллионов тонн нефти и около 8 – 10 миллиардов кубических метров природного газа, но при наиболее благоприятных условиях, на протяжении относительно недлительного времени – 20–25 лет. Новым толчком к развитию энергетического комплекса могут стать ресурсы природного газа в Туркменистане, особенно, после политических событий, связанных со смертью президента Сапармурата Ниязова. Можно лишь сказать, что США и Великобритания пытаются согласовать свою позицию по проблемам Каспийского бассейна. Между ведущими нефтяными компаниями США и Великобритании также не наблюдается заметных противоречий по этому региону.
 
С решением вопроса о сооружении газопровода "Набукко" будет завершено формирование энерго-транспортной системы в регионе. Данный проект не менее драматичен, но, скорее всего, он не отразится на усилении конфликтности на Южном Кавказе. Запад, Россия, Иран и страны регионов прошли период острой борьбы в сфере геоэкономики и научились более спокойно решать подобные вопросы. Подрыв плана сооружения «Южного потока», несомненно, приведет к некоторым конфронтационным шагам России в отношении Грузии и Азербайджана, на этот раз, в особенности Азербайджана, но эти отношения будут осуществляться в рамках взаимной ответственности.
 
Возможно, в последние годы, особенно, после завершения сооружения нефтепровода Баку–Тбилиси–Джейхан, произошли некоторые изменения в намерениях США и Великобритании. Если ранее США и Великобритания вовсе не пытались форсировать добычу нефти на месторождениях Каспийского моря, рассматривая их как резервные на будущие десятилетия, с учетом высокой себестоимости их добычи и транспортировки, то теперь ситуация изменилась и возникли новые задачи по нефтяным ресурсам Каспия. Видимо, имеются намерения ускорить и нарастить добычу нефти. Такая возможность имеется только в Западном Казахстане, но это обстоятельство затронет и Южный Кавказ как транзитный регион. Рассуждая о многовекторной системе транспортировки нефти и газа из Каспийского бассейна, нужно иметь в виду, что речь идет о достаточно отдаленной перспективе. В настоящее время в данном регионе и в заинтересованных государствах нет финансовых, инвестиционных и политических условий для решения этой задачи. Для этого должна измениться в значительной мере и энергетическая ситуация в мире. Сейчас многие ожидают экономических и политических результатов работы нефтепровода Тенгиз–Новороссийск. От этого будет зависеть многое в принятии правительственных решениях и в планах нефтекомпаний. Следует отметить, что в данный проект заложены весьма высокие параметры эффективности работы.
 
Великобритания стала инициатором долговременной концепции мультивекторной транспортировки нефти и газа Каспийского бассейна, несмотря на то, что в современном мире данный проект может быть осуществлен только американцами. Данная концепция получила признание после восстановления дипломатических отношений между Великобританией и Ираном. На реализацию данной концепции пока не затрачивается значительных финансовых и политических ресурсов, но попытка карабахского урегулирования представляется первым и интересным элементом данной концепции. В этом смысле Великобритания, не являясь сопредседателем Минской группы ОБСЕ, играет важную роль в формировании подходов и принципов системного отношения к Кавказско-Каспийскому региону.
 
Вместе с тем, Великобритания сыграла существенную роль на кавказско-каспийской политической арене. Она первой стала серьезно заниматься геолого-разведывательной и эксплуатационной деятельностью на Каспийском шельфе, первой обеспечила транспортировку нефти по маршруту Баку–Супса, впервые тесно увязала важнейшие экономические и политические решения руководства Грузии и Азербайджана. Великобритания восстановила дипломатические отношения с Ираном. При этом, ставя приоритетные экономические задачи и цели, Великобритания сыграла важную роль в обеспечении безопасности и мира в данном регионе. Некоторые СМИ приводят материалы о якобы имеющих место тайных договорах между правительством Азербайджана и BP (а также другими британскими нефтяными компаниями), к которым причастно британское правительство. Но это обычные экономические и политические договоренности, которые сакрализируются в связи с нефтяными интересами и карабахским конфликтом. Тем не менее, Великобритания выступает теневым инициатором активизации процесса карабахского урегулирования, что, так или иначе, приводит к усилению конфронтации.