Я никогда не жила в таком городе, где причудливые странности тесно переплелись с повседневностью.

Позавчера я проснулась от запаха гари. Москва была в полуобморочном состоянии от невиданной жары и дыма от лесных пожаров, который проник в город.

Я вышла на улицу и увидела, что Кремль исчезает из виду, как и здания на Красной площади, которую мы теперь называем "Белой". Обычно сверкающий яркими красками Собор Василия Блаженного был призрачно-серого цвета. День за днем я выглядывала из окна своего кабинета и замечала, что видимость в городе становится все хуже. Горизонт все приближался, вызывая растущую тревогу.

Чиновники от здравоохранения рекомендовали людям не выходить из дому, но у меня в офисе с кондиционером воздух был едва ли не самым свежим в городе. Температура постоянно зашкаливала далеко за 30 градусов. Дым проникал на станции метро, находящиеся порой так глубоко под землей, что спускаясь вниз по эскалатору, ты ощущаешь, будто направляешься к самому центру Земли. Вернувшись как-то вечером домой, я несколько часов не могла избавиться от чувства жжения в глазах, и слезы текли у меня по лицу.

Люди с деньгами начали уезжать из Москвы. Госдепартамент США предупредил американцев, что ехать в Россию опасно, а иностранные посольства отправили своих сотрудников домой. Статистика, появлявшаяся в средствах массовой информации, заставляла нервничать. Провести несколько часов на улице равноценно тому, что вы выкурили пару пачек сигарет. В один из моментов содержание угарного газа в воздухе в шесть раз превысило допустимую концентрацию. Резко вырос показатель смертности. Мои родители, послушав, что говорят американские СМИ, потребовали, чтобы я уехала из города. Я попыталась убедить их в том, что если не считать ядовитого дыма и бледного диска на месте солнца на небосклоне, то Москва выглядит странно нормальным городом. По улицам по-прежнему гуляли люди, некоторые даже курили. Я видела, что многие посетители кафе и ресторанов предпочитают сидеть снаружи.

Несмотря на предупреждения о необходимости оставаться дома и надевать хирургические маски, у большинства встречавшихся мне людей не было никаких средств защиты. Кое-кто смотрел на мою маску с плохо скрываемой насмешкой. Продавщица из магазина спросила моего надевшего маску спутника, как он чувствует себя в "наморднике". Один парень нахлобучил на голову противогаз, очевидно, пытаясь продемонстрировать свое чувство юмора. Казалось, по крайней мере, на первый взгляд, что никто не паниковал и особо не расстраивался.

Сначала меня поразило это внешнее спокойствие, это беспечное принятие сюрреалистической действительности. Но ведь я никогда прежде не жила в городе, где причудливые странности тесно переплелись с повседневностью.

Реакция местного населения на дым напомнила мне сцену из романа Михаила Булгакова "Мастер и Маргарита", который здесь до сих пор обожают. Огромный черный кот, идущий на задних лапах, пытается залезть в трамвай и даже оплатить свой проезд. Кондукторша, вместо того, чтобы удивиться увиденному или испытать шок, недовольна тем, что кот нарушает правила. Она кричит: "Котам нельзя! С котами нельзя! Брысь! Слезай, а то милицию позову!"

События, описываемые в булгаковском романе, происходили в гораздо более мрачные сталинские времена. Но и сегодня в Москве сохраняется это напряженное сочетание порядка и хаоса. На станциях метро огромное количество милиции – а люди все равно нагло прыгают через турникеты. Все выглядит так, будто нет ничего постоянного и неизменного. Если вы зададите один и тот же вопрос несколько раз, то вам вполне могут ответить по-разному, назвать другую цену, столкнуть с абсолютно новой реальностью. Под повседневной путаницей правил, норм и документов сохраняется ощущение бесконечных возможностей, и москвичей удивить очень непросто.

Нельзя сказать, что люди не страдают. Вчера вечером я вышла на площадь возле Белорусского вокзала и побеседовала с людьми. Я услышала рассказы о том, как люди падали в обморок, как не хватало машин "скорой помощи" в связи с большим количеством вызовов. Один молодой архитектор рассказал, что его мать из-за теплового удара попала в больницу. Он беспокоился насчет того, как токсичный воздух повлияет на его подругу, с которой они хотят через некоторое время завести детей.

Люди злились на то, что российские руководители не смогли эффективно отреагировать на начавшийся кризис; что пока Москва задыхалась, ее мэр находился в отпуске; что очередь на установку кондиционеров растянулась до декабря. И никто не знает, когда это кончится.

Когда я пишу эти строки, небо постепенно проясняется. Из окна мне видна церковь с золочеными куполами, которые еще утром были неразличимы. Завтрашний день может оказаться красным, белым или невидимым. А жизнь будет продолжаться.

Эмили Паркер - научный сотрудник Московского центра Карнеги, занимается вопросами мировой политики. Она пишет книгу об Интернете и демократии.