Через два года после катастрофической войны Тбилиси процветает, но грузины по-прежнему нервничают – в основном потому, что они не до конца уверены в любви Барака Обамы к Грузии

В эти недели, Россия отмечала вторую годовщину войны с Грузией в типичной для себя манере: президент Дмитрий Медведев нанес визит в Абхазию – мятежную провинцию, которую Россия признает независимым государством, - а один из российских генералов объявил, что Россия разместила в Абхазии современные зенитно-ракетные комплексы С-300, чтобы противостоять некоей угрозе со стороны Грузии. Если грузины, склонные расценивать каждую российскую провокацию как начало апокалипсиса, бросились бить тревогу, представитель Госдепартамента отмахнулся от генеральских заявлений как от устаревшей новости. Администрация президента Барака Обамы пытается – пока вполне успешно – найти баланс между защитой Грузии и сохранением «перезагрузки с Россией» Но что она будет делать, если Россия просто откажется уходить с территорий, захваченных в ходе незаконной и несправедливой войны?

Сильно уступая России во всех аспектах жесткой силы, Грузия обладает сокрушительным преимуществом в мягкой. Русских это, наверняка, удивляет и выводит из себя. Как и Израиль, Грузия входит в число стран, о которых американцы неспособны думать рационально. Гости Тбилиси – прелестной древней столицы страны – быстро подпадают под власть «грузинского синдрома», и с готовностью поддаются очарованию картинной сентиментальности, обильных застолий, центральноевропейских бульваров, и страстной преданности западным ценностям перед лицом угроз – реальных и воображаемых. На меня самого все это изрядно подействовало – статья о предшествовавших войне событиях, которую я написал для New York Times, безусловно, должна была понравиться президенту Михаилу Саакашвили. Сейчас я опять нахожусь в Тбилиси – читаю лекции по приглашению правительства, хотя главным образом я хотел повидаться с сыном, проходящим сейчас практику в министерстве финансов.

Я был не единственным, кто поддался этим чарам. Джордж Буш, посетивший Грузию в 2005 году, так растрогался, что даже пустился в пляс, и это моментально превратило его в местного героя – в его честь даже назвали улицу в Тбилиси. Грузия быстро стала неофициальным символом президентского крестового похода за демократию; Буш поддерживал (впрочем, безуспешно) идею о приеме Грузии в НАТО, несмотря на яростное противодействие России. Сенатор Джон Маккейн выдвинул Саакашвили на Нобелевскую премию мира за центральную роль, которую тот сыграл в грузинской «Революции роз» 2003 года, приведшей Грузию к демократии (выдвижение поддержала Хиллари Клинтон, в то время также бывшая сенатором). Маккейн до сих пор остается преданным сторонником Грузии. Его недавнюю колонку в Washington Post , в которой он заявил, что администрация Обамы, «похоже, больше хочет умиротворять авторитарную Россию, чем поддерживать дружескую грузинскую демократию», полностью перепечатала крайне проправительственная грузинская англоязычная газета Messenger.

Грузинские лидеры смотрят на происходящее с несколько большим оптимизмом – или, по крайней мере, так говорят. Грузинский министр по реинтеграции Темури Якобашвили, близкий друг Саакашвили, разделяющий многие характерные черты своего начальника – абсолютную самоуверенность, безрассудную прямоту, спонтанное остроумие, сказал мне: «Мы верим, что администрация Обамы не предает Грузию». Во время избирательной кампании Обама резко, хотя и с некоторым запозданием, осудил вторжение, а на посту президента он недвусмысленно обвинил Россию в фактической аннексии Абхазии и Южной Осетии – мятежной провинции, в которой в 2008 году началась война. Якобашвили и его коллеги были очень довольны, когда госсекретарь Хиллари Клинтон, посетив в прошлом месяце Тбилиси, напрямую назвала российское присутствие в двух областях «оккупацией».

Тем не менее, пока у Грузии не было возможности проверить свою магию на Обаме, и грузины опасаются, что этот бесстрастный и непонятный тип не поддастся «синдрому». Осведомленные люди с беспокойством говорят о том, что, хотя Майкл Макфол (Michael McFaul), официально отвечающий в Совете национальной безопасности (СНБ) за Россию и Евразию, настроен прогрузински и даже работал в Грузии, представляя Национальный демократический институт, Денис Макдоно (Denis McDonough), давний советник Обамы и начальник Макфола в СНБ – хладнокровный реалист. Остальные вопрошают, не отказался ли Обама от принципа «евроцентризма» - то есть от «западных ценностей», - и не намерен ли он пожертвовать Грузией ради «перезагрузки» с Россией.

Как и израильтянам, грузинам неприятно осознавать, что их требования к США основываются скорее на морали, чем на стратегии. Якобашвили делает дикие утверждения о том, что присутствие России в Закавказье угрожает борьбе НАТО с терроризмом, организованной преступностью и распространением ядерного оружия. В частности он рассказывает, что российские паспорта, выданные осетинам, обнаруживали у чеченских сепаратистов. Однако на самом деле нынешнюю патовую ситуацию трудно назвать источником нестабильности. Когда я спросил заместителя секретаря грузинского совета национальной безопасности Ираклия Порчхидзе, почему Запад должен добиваться ухода России из Абхазии и Южной Осетии, он ответил: «Россия нарушила принцип нерушимости границ; Она замешана в этнических чистках. Разве это не вопросы прав человека?».

Это действительно так – более или менее. Пресловутые этнические чистки связаны в основном с жестокой гражданской войной начала девяностых годов, в которой зверствовали обе стороны. Однако, хотя до сих пор идут споры о том, чей же выстрел был первым в 2008 году, во время войны Россия нарушила территориальную целостность Грузии столь же грубо и недвусмысленно, как Ирак в 1990 году нарушил территориальную целостность Кувейта. Несмотря на то, что соглашение о прекращении огня требует от обеих сторон уйти из спорного региона, Россия продолжает держать в нем тысячи солдат, сохраняет контроль над территориями, и демонстрирует пренебрежение договоренностями, объявляя о планах насчет С-300 – лишенных, кстати, какого-либо внятного оборонного смысла. «У нас три с половиной самолета, - говорит Якобашвили. – Что они собираются сбивать – летающие тарелки?».

Грузия, в сущности, представляет для своих друзей проблему. Большая часть ее соседей по постсоветскому пространству склонились перед российскими претензиями на региональную гегемонию – но не упорная Грузия. Многие из тех, кто не окончательно поддался «грузинскому синдрому», убеждали Саакашвили не дразнить Россию и ее вспыльчивого премьер-министра Владимира Путина, оставить надежды на вступление в НАТО и приглушить свой ярый национализм. В своей последней колонке в Financial Times эксперт по региону Томас де Вааль (Thomas de Waal) предположил, что Россия тоже стремится к «перезагрузке» отношений с Западом, которая могла бы включать в себя примирение с Грузией, однако добавил, что подобные перемены невозможны пока Саакашвили – «заклятый враг Москвы», как выразился де Вааль, - сохраняет свой пост. (Его президентский срок истекает в 2013 году.)

Саакашвили, в самом деле, человек горячий и опрометчивый, однако грузинам, видимо, это в нем и нравится. Он частично – хотя явно не полностью – вернул себе популярность, утраченную после войны, в которой Грузия понесла быстрое и убедительное поражение, а грузинская оппозиция безнадежно раздроблена. Страна переживает бум, Саакашвили ведет большое строительство, чтобы подчеркнуть свой имидж второго Давида Строителя – великого грузинского правителя, которому он поклялся подражать. Когда его президентский срок закончится, он может стать премьер-министром, как сделал Путин (впрочем, вряд ли самому Саакашвили понравилось бы такое сравнение). Короче говоря, в Грузии он ни в коем случае не чужой. Кроме того, никаких признаков того, что Россия действительно смягчает свою позицию в отношении соседей незаметно. России Путина – или Медведева – судя по всему нужна покорность, а не примирение. Если бы целью России было бы просто освободить осетинский и абхазский народы от грузинского ярма, можно было бы найти какое-нибудь решение, подразумевающее значительную автономию. Однако если ее цель – поставить Грузию на колени, тогда она не выведет свои войска из региона, без согласованного давления Запада.

Именно здесь кроется проблема. Если Россия вновь попытается сокрушить Грузию, Запад может отреагировать. Но что если Москва просто продолжит удерживать уже захваченное? Европейские лидеры, многие из которых зависят от российских нефти и газа, вряд ли сочтут, что ради выхода из этого тупика стоит рисковать отношениями с Россией. Администрация Маккейна еще могла бы пожертвовать контролем над вооружениями или иранской политикой ради великого дела грузинской территориальной целостности, но ни Обама, ни любой другой президент, не попавший под власть «грузинского синдрома», так не поступит. Оккупация русскими грузинской территории - одно из тех злоупотреблений, на неприемлемости которых настаивают, однако на практике с ними обычно смиряются и ждут, пока не возникнет возможность компромиссного решения.

Лучше будет, если до сведения грузинского руководства, не желающего отказаться от максималистских претензий, это доведут друзья, а не противники. В конце нашего разговора в баре грузинского отеля Marriott, Якобашвили передал мне сказанные ему недавно одним из послов слова: «Мы любим Грузию, но мы не будем любить вас безоговорочно».