Одиссей отправлялся в плавание. В неизвестный путь, из которого мог не возвратиться. Десять лет блужданий. Пережил разнообразнейшие приключения. Но он грезил Итакой. Этой невидимой точкой, которая потерялась в волнах средиземноморья. Островок Ионийского архипелага. Не составляет и 100 км2. Надо было убежать от Циклопа и Лестригонов. Надо было вырываться из объятий Цирцеи и сирен. Забыть, откуда он родом, съев лотос у Лотофагов, - и придти в сознание снова с мыслью о родине. Пройти Царство Мертвых. Преодолеть Сциллу и Харибду. И все - чтобы возвратиться домой. Так как там его ждала жена. Его род. Его народ. Возвращение Одиссея - это встреча не только с Пенелопой и сыном Телемахом. Это встреча с Родиной как с собственным домом. С родными. С памятью. С живыми и мертвыми. Пространство любви. Родина - как преодоление отчаяния. Жертвенность. Верность. И всегда - возвращение.
Код Европы: странствование Одиссея
Одиссея недаром считают первым героем нового времени. Но это также один из первых европейских героев, который очертил историей своей жизни философию европейской родины. Европа - это триединое измерение родины: малая родина - национальная - панъевропейская. Конечно, был Александр Македонский и был Цезарь, была Римская империя и Каролингская, Священная Римская империя немецкой нации и империя Габсбургов. Европа расширялась, дробилась и снова возникала в новых конфигурациях путем завоеваний, экспансий, войн, оккупаций. Но в самом начале европейской цивилизации основным культурным содержанием - и мерилом - Европы был город, греческий полис, "малая родина", habіtat, место рождения. А основным культурным содержанием - и мерилом Города - был Человек: его воспитание и талант, преданность общине, мужество и солидарность, честь личная и честь рода. Из Древней Греции и далее - через города-коммуны ренессансной Италии - возникала сегодняшняя Европа как многомерная подвижная галактика "малых родин". И каждая из этих родин славится каким-то героем или цветами, мастерством или вином, дворцом или музыкальным инструментом. А потом был ХІХ век. с его революциями и "весной народов": так родилась Европа как измерение национальных семей. Конфликты и соперничество между ними, две мировые войны заставили европейцев выработать новую этику сожительства. Так возникло третье измерение родины - Европа как культурная, философская, моральная родина народов, которые представляют собой разные сегменты развития европейской цивилизации - цивилизации, основанной на концепции свободы человека.
Культура - это в частности и вопрос пространства. Это способ человека вписаться в пространство, концептуализировать его, постичь соотношение себя с другими в этом пространстве. Это способ подчинить пугающий хаос, рационально его обустроить, противопоставляя ему синхронный порядок.
Исторически Европа как источник западной цивилизации имела много различных народов и ограниченное пространство. Так что лепилась к скалам, карабкалась в горы, застраивалась под вулканами и между фиордов, перед лицом штормов создавала геометрическую гармонию североевропейских городов и цветущий беспорядок урбанистики Юга.
Евразия имела немереные просторы и мало населения. Угрожающая Степь, в которой рождался Хаос. Западный Человек ощутил horror vacuі, ужас пустоты, - и начал застраивать эту пустоту. Готика, барокко, неоклассицизм, модернизм - это формы укрощения Хаоса. У Восточного Человека был "соблазн пустоты" - чем больше пространства, тем лучше, - охватить, подмять под себя, промчаться на коне... Оставить пустыню. А в Риме сегодня на выставках древнеримской старины - девиз: "Где прошли римлянине, там сейчас растет трава".
Код Евразии: номадизм Чингисхана
Если архетипным героем сегодняшней Европы является Одиссей, то архетипным героем сегодняшней Евразии является Чингисхан. Путешественник против Номада. Строитель против Разрушителя. Ордынское нашествие не является путешествием. Это не попытка изучить мир, не маниакальное одиссеево любопытство к неизвестным землям, не поиск Ясоном Золотого Руна. Это нашествие из Степи - без концепции возвращения. Это уничтожение всего живого на своем пути - всего, что непригодно для питания. Все, что не съедено и не уничтожено, должно быть подчинено. Основной критерий - сила, способность убивать, а не строить.
Римская империя оставила после себя дороги, мосты, акведуки, выложенные мозаикой термы - путешествие, связь, единение, чистота. А главное - Lex Romana, Закон, на котором основана правовая система демократического Запада. Крупнейшая в мире Империя Чингисхана раскинулась от Сибири до Кашмира, Тибета, морей Каспийского и Японского. Чингисхан истребил десятки миллионов людей. А что осталось? Затоптанная конями могила в степи. Полтора миллиона квадратных километров монгольской земли и населения - меньше, чем в Киеве. Правда, есть один предмет гордости. Много монголов, говорят, имеют голубую родинку на пятой точке - неопровержимый знак принадлежности к рассеянной во времени династии Большого Монгола...
Но Сарай-Бату, столица Золотой Орды, - точка на исторической карте. А Рим стоит, как и стоял. И крохотная Итака - бессмертная во времени метафора. Воистину, как писал Монтескье: Запад создает в бронзе. Восток строит на песке. Противостояние Европы и Евразии – это, прежде всего противостояние оседлости и номадизма. Оседлость - это источник знания своей земли и любви к ней. Номадизм - это паразитарное и потребительское отношение к земле. Пришел, съел, разрушил. Испоганил. Поскольку же изгаженное не полюбишь, пошел искать еще где-нибудь, чтобы съесть и разрушить. А испоганенную землю еще и высмеял. А кто остался жить на испоганенной земле, себя не уважает, с завистью смотрит на тех, кто живое иначе. И высматривает Большого Монгола. Под копытами его коня так легко и приятно стать спиралью песка в пустыне.
"Политическая булимия" России
В основе концепции российской государственности заложен этот номадизм, пропущенный через идею "собирания земель" византийского происхождения. "Российское насилие, его размах и гигантское наследие (включая Чечню сегодня) - это монголо-социалистический византийский синтез", - пишет Юрий Афанасьев в книге "Опасная Россия" (2001). Не случайно нынешние неоевразисты в России выступают под черными флагами с желтым изображением Чингисхана.
Вскоре после падения Берлинской стены разговаривала со своей коллегой, а тогда еще - своей студенткой, талантливым антропологом, полуфинкой, полурусской. Она рассказывала о своей любви к Петербургу. - А ты Грозный так же любишь? Это тоже Россия? - спросила я ее. - Нет, конечно, какая же это Россия, это просто ужас! - ответила она. Это какая же логика? Если Грозный - это "ужас", отпустите чеченцев на волю, пусть живут по своим обычаям, называют по-своему и страну, и ее столицу, без тени кровавого Ивана Грозного. А если это "Россия", то почему же не жаль бомбить, уничтожать, подвергать пытке, убивать?! Даже баскскую Гернику уничтожал не франкистский Мадрид, а "Легион Кондор" немецкого Люфтваффе. Но сегодня ни североирландский, ни каталонский сепаратизмы не решаются бомбами со стороны Лондона и Мадрида. И даже когда фламандцы угрожают отделиться от Бельгии, фламандцы остаются такими же по-фламандски спокойными, как их застывшие во времени пейзажи. В Лондоне таксисты, чтобы получить возможность ездить на исторических лондонских такси - черных кебах, сдают экзамен. Они должны знать наизусть все 25 тыс. лондонских улиц.
Как-то поймала такси - ехать к театру Франко от Киево-Могилянской академии. Шофер не знал, где театр Франко! Он 20 лет прожил в Киеве, родился в Казахстане, сам россиянин из Краснодара, а жена - украинка из Молдовы. Homo Sovіetіcus, который за два десятилетия не просто не побывал в центральном драматическом театре столицы, а и не знал, что такой театр существует!
Абсурдная по своим проявлениям и драматическая по своим результатам трагикомедия, которая сегодня разворачивается в украинско-российских отношениях, - прямой путь к гуманитарному, моральному и политическому поражению обеих стран в контексте сегодняшней цивилизации. И основная причина ее - в глубинной исторической болезни России: неспособности к модернизации, в невозможности отказаться от изживших себя моделей. Европа тоже пережила и имперский период, и тоталитарный. Но сумела модернизироваться именно потому, что имела интеллектуальное и политическое мужество отказаться от этих двух разрушительных амбиций. Рим уважает своих цезарей в виде памятников, музеев и руин. Великобритания склоняет главу перед Ганди, благодаря которому Индия обрела независимость. Испания не посягает на свои бывшие владения ни на Юге Италии, ни где-то еще. Польша не мечтает об украинских и белорусских территориях, а Германия - о территориях польских. Австрия не видит себя во сне Габсбургской империей. Уже не говоря о гитлеризме, фашизме, франкизме: изученные, осужденные и запрещенные страницы истории.
Драма же России - в номадической матрице ее государства. В течение столетий граница государства постоянно двигается, территория разрастается, государственность наполняется каждый раз другими, но постоянно разнородными элементами. И все приходит в несоответствие со всем. Страна расширялась путем неутомимых завоеваний нерусских - в частности мусульманских - народов, стараясь при этом остаться унитарной империей. А главное - империей православной! "В продолжение XVІІІ века Россия почти завершает давнее свое стремление встать в естественные этнографические и географические границы", писал Василий Ключевский. Этими "естественными границами" была Финляндия со всем восточным побережьем Балтийского моря и татарский Крым, Польша, Украина и Кавказ, Сибирь, Бессарабия и Азия...
То, что Ключевский называл "географически округленной Россией", Норман Дейвис квалифицирует как "политическую булимию": завоевать не вопрос, а что делать дальше? Можно оккупировать территорию со скоростью в среднем 50-60 квадратных миль в день, как это происходило в России с ХVІІ по ХІХ век. Но времени хватает лишь на то, чтобы уничтожить местную культуру и политическое сопротивление и насадить из центра репрессивный полицейский аппарат. Нельзя, однако, экспортировать культуру империи, как нельзя и понять культуру местную. Колониальный Запад время от времени переживал культурное увлечение то Индией, то Китаем, то американскими индейцами, то Африкой. А Россия хронически пренебрегала завоеванными землями и культурами. Для нее это всегда были территории - для экспроприации нужных империи ресурсов. Завоеванные народы в литературе ХІХ века - даже у таких больших поэтов, как Пушкин и Лермонтов, - неизменно назывались "племенами". Это у Мицкевича и Шевченко они назывались народами.
Складываясь из нелюбимых территорий, которые и сами между собой часто враждовали, Россия традиционно не имеет ощущения конкретной родины в исторической составляющей ее культуры и традиций. Доминирует мессианское измерение абстрактной родины: то Российская империя спасает мир православным "Глаголом", то СССР распространяет "мировую революцию", то путинско-медведевская Россия-Евразия ведет борьбу против евроатлантического мира. И всегда, при любых условиях, это не страна с армией, а армия со страной, как пишет Ева Томпсон, автор уникально интересной книжки "Трубадуры империи. Русская литература и колониализм". Если центром европейской цивилизации является человек и сакральный смысл жизни, то в России сакральным смыслом наделено лишь Государство и его основные атрибуты: Власть, Армия, Церковь. Ко всему же церковь огосударствленная, а потому, в целом - лишенный моральной автономии продукт политической конъюнктуры.
Москва: Третий Рим или Второй Сарай?
Сегодня мы являемся свидетелями еще одного кризиса российской государственности. Россия стремится реставрировать империю путем территориальной экспансии. Но в который раз отказывается понимать, что вместе с расширением пространства для экспроприации ресурсов расширяется и пространство конфликтов, нестабильности, перекрестной ксенофобии. "Кавказ: пространство как политическая сила", "Северный Ледовитый океан - территория Российской Империи. Экспансия и расширение - единственный верный вектор"... И снова - расшириться легко. А дальше? Ноль логики, хаос, насилие. Россия создает сепаратизмы, чтобы разрушить соседние государства. Культивирует осетинскую "аланскую" идею, инспирирует ЮВУАР и т.п., но при этом национальная идея должна быть русской, а слепленный из вчерашних коммунистов "русский мир" - унитарным да еще и вдобавок православным. И потом - то возникает как "либеральная империя", то ведет борьбу с либерализмом. То "стратегическое партнерство" с Америкой, то США должны стать "последним Карфагеном". Вчера была "мировая революция", а сегодня Россия объявляет себя цитаделью "консерватизма". Когда же аргументы выдыхаются, Россия видит себя отдельным "континентом", погруженным в неизменно "вражеский мир". А кто из-за инертной слабости или продажности становится частью этого "континента", перенимает все его болезни. Как сегодняшняя Украина - инфекционный отстойник этих болезней.
Заимствованные идеи, плохо метаболизированные и некритически перемешанные между собой. Расширяется пространство - множатся кризисы. Страна как Территория то травматически расширяется, то травматически сужается, наполняясь лишь реутилизироваными идеологемами. И сегодня, как и вчера, снова речь идет о "возвращении территорий", а не об обустройстве своей же собственной родины, о состоянии и положении в ней человека, о ее будущем.
В попытке стать Евразией, т.е. и Европой и Азией, Россия фактически перестала быть Европой и не стала Азией. Т.е. не развила соответствующих идентичностей, а взяла от обеих цивилизаций, в сущности, худшее: агрессивные идеологемы, лишенные смысла милосердия, соседства, чувства Другого. Собственно, в этом - нерв конфликта между Востоком и Западом Украины. Западная Украина развивалась по европейскому циклу: малая родина - национальная - панъевропейская. Восточная в значительной мере - по циклу русскому: государство - все, человек - ничто. Земля - всего лишь бизнес-территория. Чуть ли не наилучшая тому иллюстрация - горькие сетования несколько лет назад нынешнего министра образования: "Мы живем в стране, которая в 1991 году стала независимой от сибирских нефти и газа, якутских алмазов, от ядерного оружия, от места постоянного члена Совета безопасности ООН и еще много от чего, что в сумме давало статус имперского государства. Мы живем в стране, которая не сможет претендовать на имперский статус". Нормальный современный человек сказал бы: и слава Богу! А здесь - нет, так как в головах постимперских последователей любое человеческое измерение полностью перечеркнуто. Именно поэтому человека в этом "имперском государстве" можно было депортировать и репрессировать, подвергать пыткам и морить голодом. Здесь можно было затапливать плодородные земли и создавать вместе с тем искусственные моря, которые после Чернобыля становились вместилищем радионуклидов. Живого места на земле не осталось после СССР - все отравлено и загажено, потеряло смысл и перспективу.
Так что такой и человек явился на этой территории без родины: он невротически озирается в сторону России, так как сам не способен организовать свое пространство, сделать его уютным и животворящим, упорядоченным для будущего, для следующих поколений. Такой человек стремится говорить "общепринятым" языком - это страх индивидуальности, ведь - индивидуальность - это воля, усилие, ответственность. Такому человеку мало надо: за 5 грн, добавленных к зарплате или пенсии, он отдаст и землю, и ресурсы, и будущее. Ему ничего не жаль. Он ничего не любит. Он голосует за Чингисхана.
Он не знает, что уроки истории страшны. Так как Первый Рим стоит, как и стоял. Второй - стал оттоманским Стамбулом. А Третий Рим - еще не известно, Третий ли он и он ли Рим. А если он - Второй Сарай? Но никогда - Итака.
Перевод: Антон Ефремов
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Одиссей отправлялся в плавание. В неизвестный путь, из которого мог не возвратиться. Десять лет блужданий. Пережил разнообразнейшие приключения. Но он грезил Итакой.
