ШАТУРА, Россия. Ядовитый дым, густой пеленой окутавший российскую столицу этим летом, возникает на осушенных торфяных болотах, подобных тому, что находится под Поселком 17. Поселок этот состоит из двух бревенчатых домов.
Пламени почти не видно. Однако пожарники вот уже несколько дней сражаются с упрямым подземным огнем, растянув на этом поле в 10 гектаров шланги и поливая водой клубы дыма, поднимающиеся из-под почерневшей поверхности. Когда огонь укротят в одном месте, он распространяется под землей и появляется вновь на расстоянии в несколько десятков метров.
Российские власти заявляют, что единственный способ прекратить пожары на торфяниках заключается в том, чтобы восстановить их естественное состояние в виде болот. Премьер-министр Путин высказался в поддержку такого плана. Но здесь есть одно препятствие: на этой пороховой бочке к востоку от Москвы расположено 10000 дачных поселков, где обитает полмиллиона человек. Мало кто из них захотел покинуть свои дома.
"У нас нет морального права затопить их, - говорит Андрей Келлер, возглавляющий администрацию Шатурского района, находящегося в ста с небольшим километрах к востоку от Москвы, - мы найдем другие способы для ликвидации пожаров".
Россия переживает рекордно жаркое лето, страдая от лесных пожаров и неурожая. Ее руководители винят во всем силы стихии. С другой стороны, торфяные пожары это следствие многолетней бесхозяйственности в вопросах использования сельских земель, говорят ученые и историки.
Начиная с 1918 года, советские инженеры осушали болота, чтобы дать торф для электростанций. Спустя сорок лет электростанции начали переходить с торфа на газ, найденный в Сибири. Когда отрасль торфоразработок почила в бозе, никто не удосужился вновь заполнить болота водой.
А в середине 80-х годов советская власть начала выделять участки осушенной территории возле Москвы и других городов тысячам горожан, чтобы они могли строить там домики для отдыха в выходные дни. И дачники прикипели к своим участкам, не покидая их даже тогда, когда летом там ежегодно вспыхивают торфяные пожары, виновниками которых обычно становятся неосторожные курильщики и отдыхающие. Особенно интенсивными подмосковные пожары были в 2002 и нынешнем году.
"Сейчас мы расплачиваемся за варварское отношение к природе", - говорит биолог и член Российской академии естественных наук Иван Судницын.
Торфяные болота представляют собой спрессованные пласты сгнившей растительности, сформировавшиеся за десятки тысяч лет. В Шатуре некоторые доходят в глубину до 7 с лишним метров. При воспламенении они горят медленнее, чем леса, но при этом сжигают в 10 раз больше биомассы в расчете на гектар площади, выделяя гораздо больше дыма. Тушить такие пожары намного труднее. Подобные пожары возникают во всех странах с торфяниками, в том числе, в США и Канаде, но там они в основном тлеют в отдаленных районах, не привлекая к себе внимания общественности и не вызывая особого резонанса.
Когда ветер этим летом начал упорно дуть с востока, торфяные пожары вызвали дезорганизацию и недовольство в Москве, заставив власти воскресить нереализованные планы по затоплению торфоразработок, которые были составлены после 2002 года.
Поскольку при торфяном пожаре вырабатывается меньше тепла, чем при верховом, дым остается у поверхности земли. В Москве из-за дыма с торфяников были отложены рейсы в аэропортах; Красная площадь и прочие городские достопримечательности окутались молочно-белой дымкой. Смог проникал в дома и офисы, замедляя хозяйственную деятельность и угрожая здоровью миллионов людей.
Власти в воскресенье сообщили об успехах в сокращении числа лесных и торфяных пожаров на всей территории России. Но северный ветер, очистивший в конце недели московский воздух, снова поменял направление, и дым опять вернулся в столицу, в пять раз превысив обычный уровень концентрации загрязняющих воздух веществ.
"При горении торфа действительно выделяется масса отвратительных веществ – угарный газ, сульфаты, оксиды азота, - говорит преподаватель экологии и антропологии из Стэнфордского университета Лайза Карран (Lisa Curran), которая исследует торфяные пожары, - они вызывают проблемы дыхательных путей и жжение в глазах, когда дым попадает в воздух".
В Московской области 200000 гектаров торфяных болот, причем 60000 из них осушены, используются в качестве сельскохозяйственных угодий или заброшены. Это данные научно-исследовательской организации "Торфгеология". Российское министерство по чрезвычайным ситуациям зарегистрировало этим летом 482 торфяных пожара на площади в 516 гектаров осушенных болот в 150-километровой зоне к востоку от Москвы.
Здесь, в Шатурском районе, пожарные вели борьбу с двумя торфяными пожарами – один в Поселке 17, а другой на окраине дачного поселка Росинка-3. Одна команда втыкала острые наконечники шлангов в почву и заливала ее водой. Другая разбилась на пары и начала поливать мощными струями воды появлявшиеся то тут, то там клубы дыма.
Жителей обоих поселков благополучно эвакуировали, за исключением нескольких человек, которые остались в Росинке-3, чтобы помочь пожарным отстоять десятки дачных домов. Ни один дом не сгорел. Но пожары поставили под вопрос существование этих дачных поселков.
Реанимированным планом затопления, который должен быть утвержден на государственном уровне, предусматривается выделение в предстоящие три года 670 миллионов долларов. Власти пока не уточняют, какие населенные пункты подлежат эвакуации и затоплению, если таковые вообще будут.
Здесь приказ об эвакуации наверняка наткнется на сопротивление. Подобно обитателям прибрежных заболоченных земель Луизианы, которые, несмотря на сезоны ураганов, держатся за свои дома, владельцы дач в Росинке-3 народ отчаянный.
"Конечно, такие пожары опасны, но это наша земля, и мы ее любим", - сказал 54-летний сотрудник транспортной компании из Москвы Александр Павлов, прикуривая в прогорклом воздухе сигарету в момент, когда пожарники обрабатывали участок возле его дачи. "Если они хотят обводнить эту землю, то пусть выкопают озеро вон там, подальше от наших домов, - говорит он, указывая на задымленную прогалину в лесу, - мы туда рыбу запустим".
Экологи пока не пришли к единому мнению по поводу того, в каких объемах следует проводить затопление. Евгений Шарц, возглавляющий программу рационального природопользования в российском отделении Всемирного фонда дикой природы, выступает за полную эвакуацию из района бывших торфоразработок.
"Мы в основном говорим о людях не очень состоятельных, у которых маленькие участки в опасных районах, - заявляет он, - надо потратить деньги и выделить этим людям новую землю. Иначе мы каждое лето будем сталкиваться с той же угрозой новых пожаров".
Но российский координатор международной голландской программы по заболоченным землям Wetland International Program Татьяна Минаева отмечает, что можно разработать план обводнения максимально возможных площадей, не выселяя оттуда людей. За такой подход выступает и Келлер, избранный руководитель Шатурского района с его 160-тысячным населением.
Во время интервью он заявил, что сейчас важнее поднять уровень воды в широкой сети каналов, которые были выкопаны десятки лет назад в целях осушения болот. С поднятием уровня воды власти смогут чаще заливать старые торфоразработки и бороться с пожарами по мере их возникновения.
Для достижения этой цели, говорит Келлер, местным властям нужны деньги из Москвы, чтобы заменить старые, похожие на дамбы перемычки с запорными устройствами, которые были украдены из каналов, когда все это хозяйство с годами пришло в запустение. "Мы должны по максимуму обводнить эту территорию, чтобы у нас была возможность эффективно использовать ее следующей весной, когда торф высохнет, и пожары начнутся снова, - заявляет он, - но мы не хотим снова превращать Шатуру в болото".
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Российские власти заявляют, что единственный способ прекратить пожары на торфяниках заключается в том, чтобы восстановить их естественное состояние в виде болот. Премьер-министр Путин высказался в поддержку такого плана. Но здесь есть одно препятствие: на этой пороховой бочке к востоку от Москвы расположено 10000 дачных поселков, где обитает полмиллиона человек. Мало кто из них захотел покинуть свои дома.
