Как немецкая пара боролась за русскую девочку

Мари и Петер – успешная пара, по крайней мере что касается карьеры. Но поскольку они, вопреки их собственному желанию, остались бездетными, они обратились к одному объединению, занимающемуся вопросами усыновления за границей. После долгих месяцев ожиданий им был предложен ребенок из российского северного региона – Республики Карелия. Они отправляются в путь для того, чтобы стать приемными родителями девочки по имени Нина. Однако все новые бюрократические препятствия превращают процедуру удочерения в драматическую историю. Один из судов в России отказывает им в удочерении. Однако Мари и Петер не сдаются, направляют жалобу в Верховный суд  и выигрывают дело. Такова история жительницы Берлина Марион Гедике и ее мужа, только с вымышленными именами. Журналистка описывает эту драму в захватывающей книге под названием «Желанный ребенок», а одна из берлинских продюсерских компаний уже собирается ее экранизировать.

Welt am Sonntag: Госпожа Гедике, что сделало историю удочерения вашего ребенка столь драматичной?

Марион Гедике: После того как мой муж и я провели несколько недель в России и установили тесный контакт с маленькой девочкой в детском доме, суд республики стал требовать все новых и новых справок и документов от детского дома, от ведомств и учреждений. И буквально в последний момент он, тем не менее, не разрешил удочерение. Сначала мы думали, что эти судебные слушания завершат наше многолетнее ожидание и не разочарует нас в наших надеждах, но неожиданно все наши планы рухнули. Находясь в полном отчаянии, мы спросили себя, заканчивается ли теперь наш путь в этом зале суда? И должны ли мы на самом деле вернуть Нину?

- И как вам удалось исправить ситуацию?

- После бессонной ночи мы решили не сдаваться и продолжить борьбу за Нину. Мы наняли адвоката, и я стала быстро собирать все требуемые документы, чтобы уложиться в очень сжатые сроки. При этом меня постоянно преследовал страх того, что мы можем окончательно потерять Нину.

- Но ведь суд уже принял решение против вас. Как же вам удалось в конечном итоге победить?

- Мы направили кассационную жалобу в Верховный Суд Российской Федерации в Москве. До этого то же самое пытались сделать шесть или семь иностранных пар, но все эти попытки оказались безуспешными. Мы были первыми, кому в конце концов это удалось, и тем самым был создан прецедент.

- Что это означает?

- Мы надеемся на то, что суды в российских республиках будут теперь действовать более осторожно, когда они без обоснованных причин будут пытаться запретить усыновление, так как Верховный суд уже вынес свой вердикт в пользу русского ребенка, его немецких приемных родителей и против решения суда нижней инстанции.

- Таким знаменитостям как, например, Анджелина Джоли в этом смысле легче…

- Насколько можно судить, даже знаменитости в России вынуждены ждать. Но - в отличие от нас – многие из них часто бывают за границей, выбирают себе в детских домах детей и затем говорят - я хочу этого ребенка. В отличие от этого мы и нам подобные вынуждены месяцами ждать, пока определенная инстанция предложит нам конкретного ребенка, и затем проходят еще месяцы и месяцы ожидания и неопределенности.

- Зачем вообще пытаться усыновить ребенка за границей?

- Мы не смогли иметь собственных детей. Кроме того, моему мужу было 42 года, и он по возрасту уже не мог усыновить ребенка внутри страны. Поэтому с помощью мюнхенского ведомства по делам ребенка мы подали заявку на усыновление за границей.

- А вы могли бы выбрать, например, Индию? О «рынке» усыновления в этой стране много говорят в последнее время.

- Такого рода замечания являются типичным проявлением журналистского рефлекса. Конечно, существует весьма сомнительная серая зона усыновления, однако есть и легальный путь к ребенку, который может длится годами.

- Почему вы направились именно в Россию?

- Я родилась в восточной части Берлина и сносно говорю по-русски, поэтому эта страна нам больше подходила, чем Колумбия или Вьетнам. В противном случае мне пришлось бы для начала заняться изучением путеводителей. Русская культура была и продолжает оставаться для меня значительно ближе. Мне нравится великодушие многих русских, их эмоциональность и страстность.

- И, тем не менее, не так легко чего-то добиться за границей. Кто вам помогал?

- Прежде чем вообще начать думать о загранице, мы должны были пройти отбор в ведомстве по делам ребенка в Мюнхене. Это включало в себя многочисленные беседы с социальными работниками, они приезжали к нам домой, затем надо было заполнить большое количество документов. Помимо этого, мы должны были также работать вместе с объединением по усыновлению, которое на месте должно было оказывать нам помощь.

- Сплошная бюрократия…

- Да, но это еще не все. Нужно еще было собрать целую папку претендента с рекомендациями, аттестатами, включая даже фото нашего дома, и все это в конечном итоге было направлено в Россию, после чего надо было ждать. Ждать, как и во многих других случаях. Ждать, пока где-то в России региональное министерство образования соберет все необходимые документы для усыновления ребенка. Но перед этим еще шесть месяцев ожидания во всероссийской базе данных, что сделано для того, чтобы местные пары имели преимущество перед иностранцами при усыновлении российских детей.

- Вы нашли удочеренных вами девочек в каталоге?

- Нет. Серьезные объединения по усыновлению так не работают. Очередной ребенок, которому нужны родители и у которого были все необходимые бумаги, был за нами «закреплен». Мы должны были поехать в Россию для того, чтобы с ним познакомиться. Накануне Рождества мы в первый раз смогли встретиться с нашей старшей дочерью в детском доме. Мы увидели маленькую девочку, которая по решению других людей должна была стать нашим ребенком. Это был глубоко волнующий и незабываемый момент для моего мужа и для меня самой.

- Как дети привыкают к своим новым родителям, ведь они не ваши дети, и когда произносятся первые слова «мама» и «папа»?

- Дело в том, что наши дети еще в детском доме, то есть с самого начала познакомились с нами как с родителями. Мы их обо всем расспрашивали, пели им песни, меняли пеленки и пытались их утешить, когда они причиняли себе боль. В течение моего длительного пребывания в России дети уже привыкали ко мне и видели во мне надежного и близкого человека. И поскольку они только в Германии учились говорить, первое слово «папа» предназначалось моему мужу, а «мама» - мне.

- Что значит длительное пребывание?

- Два месяца.

- Что вам известно о их биологических родителях?

- У наших дочек есть написанные нами дневники, в которых мы все записали об их семьях, о детском доме и об их родном городе. Так им легче будет составить себе представление об их первой родине.

- Если так случится, что ваши дети со временем захотят познакомиться со своими биологическими родителями, это будет драма?

- Нет, мы уже давно все решили. Поскольку биологические родители и первая родина являются частью жизни наших детей, мы будем всеми возможными способами помогать им в поиске своих корней.

- Это звучит очень рационально. Вы не боитесь, что в какой-то момент может появиться большая тяга к биологическим родителям?

- Нет, мы этого не боимся. Если человек уверен в том, что он делает и не рассматривает при этом биологических родителей как конкурентов, то можно предоставить детям свободу самим принять решение, насколько тесный контакт они захотят поддерживать. Неограниченная помощь при этом с нашей стороны им обеспечена.

- Что бы вы могли посоветовать тем, кто имеет такие же намерения?

- Проявлять большую степень решимости, осмотрительности и настойчивости. Однако главное здесь уже упоминавшееся терпение. Дело в том, что в процессе усыновления будущие приемные родители зависят от многих людей, и сами они только в ограниченной мере могут влиять на ход событий. Усыновление – это тот путь, который в конечном итоге ведет к созданию семьи. Мы выбрали его и мы безгранично счастливы тем, что мы можем жить вместе с нашими обоими детьми.

Беседу вел Дирк Вестфаль.