Российский политолог ищет ответ на ключевые вопросы молдавско-российских отношений и геополитического будущего всего региона

Что нам нужно от Молдавии? Пора наконец четко сформулировать ответ на этот вопрос. Наша политика на пространстве СНГ слишком невнятна. Мы демонстрируем две крайности поведения — от полного безразличия до резкого негодования. А чего мы, собственно, от них хотим?
 
Местоположение страны многое объясняет в истории и судьбе края. Территория нынешней Молдавии находится на юго-западе Восточно-Европейской равнины и занимает большую часть междуречья Днестра и Прута. С геополитической точки зрения, это лимитрофная зона между лесом на северо-западе и степью и Причерноморским ареалом на юге. На территории Молдавии пересекаются оседлые и кочевые энергии, чья диалектика лежит в основе геополитической структуры русской государственности, где лес с переменным успехом соперничает со степью, достигая в итоге единства в евразийском синтезе.
 
С самого начала эта зона была населена разными этносами, в том числе оседлыми уличами и тиверцами. Они были частью восточно-славянского мира, который стал основой древней русской государственности. Вместе с тем испокон веков на этих землях жили потомки фракийских племен — даков, гетов, попавших под власть римлян и воспринявших от них язык и культуру (сегодня румынами принято называть именно эту латинизированную часть этноса). Идентичность же молдаван строилась вокруг православной веры. Тем не менее молдаване и румыны — единый этнос, оказавшийся вследствие исторических перипетий в разных государственных образованиях.
 
Когда-то территория Молдавии входила в зону контроля Киевской Руси, и эти земли стали объектом пристального внимания Московского царства сразу после освобождения от татаро-монгольского ига. Все без исключения русские цари, начиная с Ивана III, стремились восстановить исконную русско-славянскую ойкумену. Но нам не удавалось восстановить там свой контроль вплоть до XIX века. Судьба православной Молдавии решалась в кровопролитных войнах с Османской империей, и ее независимость была одной из важнейших политических претензий Российской империи.
 
Территория между Днестром и Прутом была необходима России для обеспечения своих интересов в Причерноморье и на границах с Южной Европой. Православная идентичность молдаван выступала при этом важнейшим фактором: речь шла не о колонизации, но о создании общей стратегической славяно-православной геополитической зоны, куда включалось наряду с другими православными народами — болгарами, сербами, македонцами — и православное население Валахии, то есть румыны.
 
Итак, исторически нам, русским, от Молдавии требовалось следующее. Первое — независимость от конкурентных политико-стратегических образований на юге (в первую очередь от Османской империи) и на западе (от Австро-Венгрии).  Второе — сохранение и укрепление православной идентичности как  залога дружеских и союзнических отношений с Россией. При этом Россия была отнюдь не против интеграции Молдовы, Валахии и Буковины в единое политическое образование, и русский  правитель Молдавии Павел Дмитриевич Киселев в начале XIX века сделал немало для создания Великой Румынии.
 
Сегодня, по сути, ничего не изменилось. Молдавия по-прежнему нужна России независимой от внешних стратегических образований. России нужна Молдавия, не помышляющая о вступлении в НАТО, сохраняющая свою православную (евразийскую) культурную и религиозную идентичность, что будет достаточным основанием для установления надежных геополитических отношений. Но разве не к этому на протяжении всей своей истории стремился молдавский народ? Не было ли его заветной мечтой сохранение своей идентичности? Не за это ли бились лучшие сыны молдавского народа, начиная с незапамятных  времен дакских вождей Буребисты и Децибала, бросивших вызов  господству Рима? Получается, что Россия хочет от Молдавии принципиально того же самого, чего хочет и сама Молдавия. Что стоит сегодня на пути осуществления этого проекта? Разногласия в отношении объединения Кишинева с Бухарестом и приднестровская проблема.
 
Эти два важнейших фактора связаны между собой теснейшим образом. Приднестровье — часть Молдавии, которая жестко воспротивилась намечавшейся интеграции Молдавии с Румынией и сделала это по чисто геополитическим соображениям. Все упирается в то, что современная Румыния не является в полном смысле слова суверенным государством и не имеет на сего-дняшний момент ярко выраженной идентичности. Румыния — член Евросоюза, политического образования, у которого есть свой президент, к тому же она член НАТО, военно-стратегического блока, где главную роль играют США.
 
Если бы речь шла о создании Великой Румынии (а еще лучше, Великой Молдавии!) из двух независимых и не входящих ни в какие стратегические блоки государств, Россия только приветствовала бы такой союз, так как обрела бы мощного политического партнера. Но в нынешних условиях сближение Кишинева с Бухарестом есть просто перевалочный пункт на пути в Европу и в НАТО. А это значит, что над частью стратегических территорий, борьба за которые составляет устойчивую многовековую линию русской геополитики, будет установлен контроль со стороны конкурентного, а то и откровенно враждебного военно-политического блока, совершенно по-своему видящего структуру соотношения сил (в том числе и военных) на постсоветском пространстве.
 
В последние годы Россия начала демонстрировать первые признаки того, что она прекратила попытки совершить геополитический суицид и приходит в себя, а значит, эпоха беспроблемного и безнаказанного растаскивания русского пространства завершилась. Поэтому Россия категорически против сближения Молдавии с Румынией, ее вступления в Евросоюз и в НАТО, против ее нынешнего политического руководства, против ее культурной ориентации на западное общество и западные ценности. И поэтому Россия помогает и будет помогать всеми доступными способами Приднестровью, которое является островком истинной, настоящей Молдавии, стремящейся к независимости, свободе и сохранению и возрождению культурной самобытности.
 
Есть ли у России инструменты, чтобы воплотить на практике свои геополитические интересы в отношении Молдавии? Да, есть, и они разнообразны — от энергетических, дипломатических, политических, экономических до военных. Мы только начинаем выздоравливать, поэтому реальной ревизии нашего потенциала еще никто не проводил.
 
 Если Кишинев хочет быть вместе с Бухарестом и Тирасполем в одном государстве, мы не возражаем и даже поддерживаем. Но необходимое условие должно быть соблюдено — выход Румынии из НАТО. После этого все варианты рассматриваются. Понятно, что выход из НАТО — не шутка. Но и Россия тоже не шутка. Как-то об этом в последнее время стали забывать. Не хотелось бы напоминать…