В этом присутствовал элемент гиперболы, когда одна московская служба новостей на этой неделе весьма легкомысленно выступила с заявлением о том, что историческая мечта императрицы Екатерины Великой о выходе к теплым водам Аравийского моря вот-вот осуществится, поскольку Россия готовится предложить Пакистану "профинансировать в основном за счет Москвы строительство обширной сети автомобильных и железных дорог", чтобы соединить Центральную Азию с пакистанскими морскими портами.
Московский комментатор был в предвкушении насыщенной повестки переговоров на четырехсторонней встрече руководителей России, Таджикистана, Афганистана и Пакистана, которую президент Дмитрий Медведев организовал в среду в своей летней резиденции в живописном черноморском курортном городе Сочи.
Для ровного счёта комментатор добавил: "Любые опасения Исламабада по поводу предоставления приоритетных преимуществ для швартовки [российских судов] будут нейтрализованы финансовыми выгодами, связанными с правами аренды". Затем он начал фантазировать на тему появления российского военно-морского форпоста в Аравийском море:
Хотя выход к пакистанским портам на Аравийском море сулит России крупные экономические дивиденды, возникает также искушение спросить, будут ли права аренды иметь какое-то военное измерение.
У ВМФ России нет пунктов базирования в водах Ближнего Востока / Центральной Азии; поэтому в случае появления у нее военно-морской базы на побережье Пакистана Москва окажется в самом центре крайне нестабильной территории в момент, когда США продолжают осуществлять неослабное военное вторжение в приграничные районы между Афганистаном и Пакистаном в поисках террористов. Российское военное присутствие в районе Аравийского моря, по крайней мере, поможет помешать осуществлению героиновых поставок через Афганистан в Россию.
Такие заявления могут показаться образцом безудержного оптимизма, когда автор кричит "гоп", еще не прыгнув. Даже по российским меркам в его словах слишком много бравады, учитывая тот факт, что российский океанский флот едва-едва поддерживает свое существование.
И тем не менее, они подчеркивают направление мыслей, которыми руководствовался Медведев, созывая четырехсторонний региональный форум.
Таджики на коротком поводке
Россия впервые озвучила эту инициативу в июне прошлого года в Екатеринбурге, когда Медведев сел за стол переговоров со своими афганскими и пакистанскими партнерами. Месяц спустя формат расширили, включив туда Таджикистан, и впервые в таком составе президенты собрались на переговоры в таджикской столице Душанбе.
На сочинском саммите в среду было решено, что следующая встреча также пройдет в Душанбе. Совершенно очевидно, что Москва пристегивает Таджикистан к четырехстороннему формату, добиваясь от него 100-процентного участия.
Что любопытно: Москва со своей новой центральноазиатской инициативой обходит стороной двух ключевых игроков в этом регионе – Казахстан и Узбекистан, и в то же время накрепко привязывает к ней самое слабое звено - Таджикистан. Ограничение формата порождает кое-какие соображения относительно целей России в региональной политике.
Сразу становится очевидно, что Россия пытается удержать Таджикистан на коротком поводке, поскольку там у нее находится самая крупная зарубежная военная база. Душанбе в последнее время пытается вырваться из оков российского владычества, и Соединенные Штаты, сообразив, что к чему, поощряют эти устремления – как и во всех других центральноазиатских странах. В прошлом году Таджикистан вдруг начал требовать от русских ежегодной арендной платы в 300 миллионов долларов за военную базу, которой Россия до сих пор пользуется бесплатно. Кроме того, Таджикистан налаживает связи с Ираном, Францией, Китаем и США, пытаясь создать своего рода противовес Москве.
Московская четырехсторонняя инициатива это попытка изменить те тенденции, которые разрушают российское влияние в Таджикистане. На сочинском саммите было уделено большое внимание совместным проектам четырех стран в области энергетики. Флагманом здесь является проект создания линии электропередачи Центральная Азия - Южная Азия (CASA) мощностью 1000 мегаватт. По этой ветке Таджикистан будет экспортировать электроэнергию в Пакистан через афганскую территорию. А вырабатываться она будет на Сангтудинской ГЭС-1, которая на 75 процентов принадлежит России.
По состоянию на сегодняшний день у Таджикистана большой долг перед Россией, потому что обеспечить рентабельность Сангтудинской ГЭС-1 невозможно без экспорта электроэнергии на внешний рынок. Короче говоря, ЛЭП Центральная Азия - Южная Азия выгодна для всех сторон. Россия делает на ней хорошие деньги и сохраняет контроль за проектом (который жизненно важен для таджикской экономики), одновременно подключая испытывающие дефицит электроэнергии Афганистан и Пакистан к региональной сети, которую контролирует Москва.
Вполне возможно, что у Душанбе не будет иного выбора, и таджики ухватятся за этот спасательный круг для своей экономики, согласившись на ведущую роль Москвы в вопросах региональной безопасности. Сюда относится вопрос о статусе российской военной базы в Таджикистане, а также однозначная внешнеполитическая ориентация Душанбе на Москву в рамках возглавляемой ею Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ), как главного механизма обеспечения стабильности в регионе.
Второй важный проект, который проталкивает Россия в четырехстороннем формате, относится к области железнодорожного строительства. Душанбе предпочел бы создавать линии коммуникации с южными соседями в лице Китая, Афганистана, Пакистана и Ирана без российского руководящего участия. Однако Москва навязывает его силой. Предлагаемой к строительству 1340-километровой автомобильной и железнодорожной линией намечено соединить пакистанский регион Читрал с Душанбе. Маршрут планируется проложить через Афганистан и через перевал Дора. Россия вынашивает идею о создании автомобильного и железнодорожного сообщения между Исламабадом, Душанбе и Ферганской долиной.
По оценкам Москвы, эта транспортная линия даст России выход к пакистанским портам, а Пакистан взамен получит "автомобильный и железнодорожный доступ" к рынкам Центральной Азии и к богатым сибирским регионам.
По сути дела, это выглядит как ответ Москвы на так называемую "стратегию Большой Центральной Азии", разработанную США. Цель этой стратегии – вывести центральноазиатский регион с орбиты российского влияния. Однако и российская, и американская стратегия кажутся грандиозными на бумаге, но в обозримом будущем и та, и другая будут за пределами возможного, так как они просто обречены подавлять друг друга.
Кроме того, парадокс состоит в том, что ни российская, ни американская стратегия не обеспечены той финансовой поддержкой, которая необходима для превращения мечты в реальность. В то же время Китай, у которого имеется лишний капитал, вынашивает собственные планы и замыслы в отношении региональной интеграции, держа их при себе.
Вне всяких сомнений, Москва недовольна тем, что ее влияние на обширном пространстве от Казахстана до Ирана ослабевает, и считает, что с этим надо что-то делать.
Последним свидетельством снижения российского влияния стало дерзкое решение Туркменистана, который на прошлой неделе пустил в свой газовый сектор крупные нефтяные компании США. Это может, наконец, создать условия для реализации проекта строительства транскаспийских трубопроводов, особенно Nabucco, в обход России, напрямую в направлении западных рынков. Москва давно уже всеми силами противодействует его осуществлению.
Соединенные Штаты также улучшили свои отношения с Казахстаном. Предстоящий саммит ОБСЕ в Астане станет важным форумом, на котором две страны смогут наладить как никогда тесное сотрудничество в вопросах региональной безопасности. Можно с уверенностью говорить о том, что американские дипломаты изо всех сил будут стараться состыковать политику Казахстана с американской стратегией в Центральной Азии и на постсоветском пространстве в целом.
Точно так же, Соединенные Штаты настойчиво усиливают свое влияние на политической сцене в Киргизии на фоне существующей там в настоящее время крайней нестабильности. План по превращению ОБСЕ в главного гаранта региональной стабильности это мастерский ход, направленный на вытеснение ОДКБ.
Соединенные Штаты продвигают свой проект с ОБСЕ, беспечно игнорируя обеспокоенность Москвы. При этом они уклоняются от гневных протестов киргизской общественности, говорящей о недопустимости иностранного вмешательства во внутренние дела страны. Неудивительно, что в процессе этой деятельности Вашингтону удалось убрать свою военную базу Манас из списка вопросов, вызывающих противоречия.
Киргизию следует считать важной победой Америки в ее региональной стратегии взаимодействия с Россией в рамках общей перезагрузки отношений. Однако самый важный успех американской дипломатии в Центральной Азии это нормализация отношений с Узбекистаном, который играет ключевую роль в вопросах региональной безопасности.
Все дороги ведут в Кабул
Ташкент ощутимо подобрел, получив от США приглашение играть более активную роль в стабилизации Афганистана и наращивать мощности Навои как стратегического узла коммуникаций в северном маршруте снабжения, по которому идут военные грузы для развернутых в Афганистане войск НАТО. Навои является важным перевалочным пунктом, помогающим США перенести центр тяжести северного маршрута в сторону от России (через которую этот маршрут проходит) на кавказское направление – через Грузию, Азербайджан и Туркменистан. В результате уменьшится зависимость от сотрудничества с Москвой.
Поэтому не нужно далеко ходить, чтобы понять те причины, по которым Москва вынуждена обращаться к Таджикистану (а не к Узбекистану), превращая его в главную опору в своих попытках предотвратить ослабление российского влияния в регионе.
К тому, что Москва выбрала Таджикистан в качестве партнера номер один в решении афганской проблемы, невозможно придраться. Решение правильное, потому что у Таджикистана стратегически выгодное положение. Это, пожалуй, самый важный центральноазиатский игрок в Афганистане, учитывая длинную общую границу, протянувшуюся на 1204 километра (для сравнения: у Узбекистана общей границы с Афганистаном 137 километров, у Туркменистана 744, а у Китая 76), а также наличие крупной таджикской общины в этой стране. Кроме того, у Душанбе существует тесная политическая и культурная близость с Тегераном.
Попросту говоря, Москва не могла найти страны лучше, чем Таджикистан, для своего плацдарма, через который она после двадцатилетнего отсутствия готовится вернуться в качестве гроссмейстера на афганскую шахматную доску.
На самом деле, главный побудительный мотив российско-таджикско-афганско-пакистанского четырехстороннего формата - это возврат России к активным поискам афганского урегулирования. Кремль в своем заявлении по поводу сочинского саммита фактически признал это, отметив, что "в центре внимания участников саммита была ситуация в Афганистане, противодействие угрозе терроризма и незаконному обороту наркотиков … активизация борьбы по этим направлениям, в том числе по линии ШОС и ОДКБ".
Очевидно, Москва учитывает те огромные переменные факторы, которые существуют в афганской ситуации, а также те разнообразные направления, в которых она может развиваться. Поэтому она сохраняет для себя многовариантность действий по работе над афганской проблемой как в двустороннем, так и в многостороннем формате, учитывая ту незначительную возможность, что Соединенные Штаты могут внезапно резко сократить численность своих войск в Афганистане на фоне критической ситуации во внутренней американской политике в год выборов, а также высокую вероятность того, что Вашингтон намерен долгое время сохранять военное присутствие в этом регионе, рассматривая его в качестве неотъемлемого элемента своей глобальной стратегии.
Ситуация с американскими войсками в Афганистане в среднесрочной перспективе конечно же волнует Москву. Об этом недвусмысленно заявил министр иностранных дел Сергей Лавров в своей речи на международной конференции в Кабуле 20 июля, когда он сказал: "Одним из ключевых факторов в создании атмосферы добрососедства и сотрудничества в регионе после завершения международных усилий по стабилизации в стране должно стать восстановление нейтралитета Афганистана. Мы надеемся, что эта идея найдет поддержку среди афганцев".
Американские дипломаты спускают на тормозах идею о "нейтральном" Афганистане, и Лавров посчитал необходимым напомнить США, что "президенты России и Соединенных Штатов уже высказались за это в своем совместном заявлении, принятом 24 июня в Вашингтоне".
Москва воспользовалась сочинским саммитом для создания атмосферы доверия и теплоты в отношениях с афганским президентом Хамидом Карзаем, которая до того в них отсутствовала, несмотря на настойчивые усилия России. Безусловно, Москва взяла себе на заметку, что доверие Карзая к США снижается, и что он постепенно переносит внимание на региональные державы, надеясь, что они помогут ему со временем ослабить жесткую американскую хватку на своем горле.
Москва готова сыграть здесь свою роль. Как заявил во время брифинга для средств массовой информации высокопоставленный кремлевский помощник Сергей Приходько, основа российской повестки на сочинской встрече это "активизация регионального сотрудничества в попытке содействия стабилизации обстановки в Афганистане и на афганско-пакистанской границе с участием авторитетных организаций, таких как Шанхайская организация сотрудничества и Организация Договора о коллективной безопасности".
Определенный уровень доверия и теплоты в Сочи действительно был достигнут, поскольку Карзай пригласил Медведева посетить Кабул "настолько скоро, насколько возможно, когда ваш плотный график позволит это; Афганистан будет более чем счастлив, для него будет большой привилегией налаживание сотрудничества с Россией во всех формах экономических, культурных и политических отношений".
У Вашингтона наверняка появились основания для раздражения в связи с тем, что Москва столь явно проникает в его афганскую сферу интересов. Он будет внимательно следить за Карзаем. Определяющим моментом станет предстоящий афганский тендер на покупку военных вертолетов для армии. Вашингтон встревожен тем, что Россия стремится стать поставщиком оружия и военной техники для армии Афганистана.
Вот слова Приходько: "Российская сторона определенно заинтересована в этой сделке [по поставке вертолетов], и с нашей стороны нет никаких препятствий". У России в этом есть тактическое преимущество, поскольку ее военная техника оказалась более приспособленной для суровых условий Афганистана, а афганская армия уже неплохо с ней знакома. Любопытно то, что даже НАТО использует технику советской эпохи, особенно вертолеты Ми-17 из арсеналов бывших стран-членов Организации Варшавского договора из Центральной Европы, которые сегодня являются участницами североатлантического альянса.
Выступая перед прессой после переговоров Медведева с Карзаем, Лавров сказал:
Мы ведем переговоры [с НАТО] о паре десятков вертолетов с соответствующим оборудованием. Надеюсь, что через месяц-полтора будет больше ясности в этом вопросе … Мы несколько месяцев назад передали Брюсселю наши предложения о том, как мы намерены реализовывать данную инициативу. Теперь мы ждем определенного ответа от наших партнеров.
Вашингтон оказался в трудном положении, поскольку НАТО следовало бы приобрести российские вертолеты, имеющие значительные эксплуатационные (и коммерческие) преимущества. Но в таком случае Москва становится "участницей" в этой войне, а такая ситуация может изменить общий характер отношений НАТО-Россия. И Москва только осложняет положение США, заявляя, что готова напрямую вести переговоры о поставках своего оружия со странами НАТО по отдельности.
Суть вопроса в том, какую роль готов Вашингтон отвести или уступить России в афганском эндшпиле. Некоторое время тому назад неугомонный представитель России в НАТО Дмитрий Рогозин, любящий щегольнуть красным дипломатическим словцом, выступил на страницах СМИ с прогнозом о парадигме развития ситуации в Гиндукуше и заявил, что хотя "нога российского солдата не ступит на афганскую землю", Москва не намерена "сидеть на скамейке запасных, когда речь идет об оказании поддержки в борьбе против боевиков "Талибана"".
Ключ это Пакистан
Рогозин весьма проницательно выразил образ мыслей Кремля, и его прогнозы сбываются в точности. Этим объясняется та настойчивость, с которой Москва пытается наладить значимые взаимоотношения с Пакистаном. Исторически Кремль в отношениях с этой страной работал, так сказать, в "режиме самоотречения", опасаясь, что сколь-либо заметное потепление в российско-пакистанских связях может вызвать бурю негодования в соседней Индии, с которой у Москвы налажено проверенное временем партнерство, имеющее огромное значение для глобальной стратегии России.
Суть проблемы в том, что Москва - как Тегеран, Вашингтон или Лондон – понимает, что политика в отношении Афганистана может быть эффективной лишь в том случае, если она будет идти рука об руку со значимыми двусторонними отношениями с Исламабадом. Здесь становится необходимой определенная степень стратегического взаимопонимания, однако Пакистан это очень непростой клиент. И с этой точки зрения Москва видит пользу в создании четырехстороннего формата.
Москве сейчас необходимо взять пример с политики Ирана, США и Британии в отношении Пакистана, чтобы также наладить с ним двустороннее взаимодействие. Похоже, что сочинский саммит стал шагом в этом направлении. Изначально план заключался в том, что пакистанский президент Асиф Зардари нанесет полномасштабный визит в Россию в рамках сочинской встречи, но в связи с чрезвычайной ситуацией из-за наводнений в Пакистане его пришлось отменить.
И тем не менее, Кремль чрезвычайно тепло отозвался о двусторонней встрече Медведева и Зардари, что говорит о многообещающих перспективах тесного сотрудничества между двумя странами. Медведев ясно дал понять, что Москва компенсирует утерянное время в налаживании партнерства с Исламабадом:
Считаю, что мы вышли на очень высокую степень регулярности общения; это хорошо, потому что до этого такого рода контактов не было – с такой степенью частоты во всяком случае, и это позволяет нам развивать отношения с Пакистаном и в экономической сфере, и по вопросам безопасности, и по вопросам регионального урегулирования. Мы с вами живём в неспокойном регионе, и от того, как мы с вами взаимодействуем, зависит целый ряд очень сложных процессов.
Приходько на брифинге для СМИ говорил еще конкретнее. Он предположил, что Медведев и Зардари обсудят "взаимодействие России с Пакистаном, взаимодействие Пакистана с Афганистаном и Индией, и ситуацию в регионе в целом". Он при этом добавил:
Два руководителя рассмотрят вопрос о развитии торгово-экономических связей, включая реализацию совместных проектов в топливно-энергетическом секторе, металлургии и сфере железнодорожного транспорта. … Мы надеемся, что сочинская встреча даст толчок к подготовке полномасштабного визита пакистанского руководителя в Москву.
Россия и Пакистан создали совместную межправительственную комиссию – по образу и подобию традиционного сотрудничества России с Индией. Первое заседание этой комиссии планируется провести 21 сентября. В равной степени в результате сочинской встречи был создан четырехсторонний формат общения министров иностранных дел, в рамках которого у Лаврова будет возможность "работать над координацией внешней политики" со своим пакистанским коллегой систематически и регулярно.
Если говорить в целом, Москва не только копирует американский подход к взаимодействию с Пакистаном, но и опережает США, осуществляя такое взаимодействие на двустороннем и региональном уровне.
Мечта Екатерины
Что бы ни произошло с мечтой Екатерины Великой окунуть ноги в теплые воды Аравийского моря, в парадигме региональной безопасности наступает переходный этап, поскольку нынешний афганский конфликт медленно и с трудом, но продвигается к развязке.
Здесь в игру вступает несколько векторов силы. 1. Москва демонстрирует активную и сильную политику, стремясь доказать правомерность своих интересов в Гиндукуше и Центральной Азии.
2. "Вхождение" России меняет рецептуру той похлебки, которая варится в афганском котле. Это уже не американское варево, и у Карзая появился новый рецепт по созданию политического пространства для себя самого.
3. Россия будет активно оспаривать долгосрочное военное присутствие США в этом регионе в любой форме (вместе с Китаем и Ираном).
4. Москва приняла совет Пекина, который считает, что крайне важно не бросать Пакистан на съедение волкам.
Теперь дело за пакистанской элитой (гражданской и военной), которая может расширить самостоятельность Исламабада в региональной политике, чтобы противостоять дипломатическому давлению США, хотя эта элита страстно привержена стратегическому партнерству с Америкой.
И наконец, появляется масштабный перекрывающий фактор, относящийся к возможной трансформации российско-индийского партнерства в том случае, если зарождающееся стратегическое сотрудничество России и Пакистана наберет в перспективе обороты. По состоянию на сегодняшний день Москва встревожена мощным наращиванием американско-индийского партнерства в последние годы. Что характерно, встревожен этим и Исламабад.
Тот факт, что Москва выбрала Исламабад в качестве своего партнера в вопросах региональной безопасности, не останется незамеченным в Дели. Безусловно, предстоящий в ноябре визит президента США Барака Обамы в Индию будет проходить на фоне масштабного изменения в "соотношении сил" в региональной политике, как назвали бы это Советы.
Посол Бхадракумар служил карьерным дипломатом в МИД Индии, работая, в частности, в таких странах, как СССР, Республика Корея, Шри-Ланка, Германия, Афганистан, Пакистан, Узбекистан, Кувейт и Турция.
