В поисках утраченного имущества

Не успели отгреметь в российских СМИ оглушительные залпы антигрузинской пропаганды в честь второй годовщины августовской войны, как пришло неожиданное для меня известие о том, что именно в эти трагические для Грузии дни для меня теперь уже бывший друг Евгений Евтушенко посетил Абхазию. Разумеется, он не был в Тбилиси, где в самое тяжелое для него время его искренне поддерживали, печатали, издавали. Нарушая все этические и человеческие нормы, вопреки всяким международным конвенциям зрелый писатель и общественный деятель, без всякого уведомления грузинской стороны посещает оккупированные территории, так и не задав ни одного вопроса о судьбе грузин, в том числе и его личных друзей, коренных жителей Абхазии.

Должна признаться, что эта дикая, безнравственная выходка потрясла даже меня, человека, которого давно уже трудно удивить ничем не обоснованными выпадами в адрес моего народа. Пользуясь давним знакомством (я знаю Евтушенко с 1958 года, помогала ему переводить с грузинского, много писала о нем), я позвонила ему, по его словам, в тот самый момент, когда живой классик и страстный путешественник только что вернулся из Абхазии и собирался со всей семьей в США, где он уже 20 лет преподает русскую литературу, и наверняка рассказывает своим американским студентам в том числе о тех великих соотечественниках – от Пушкина до Бродского, чье творчество было связано с Грузией.

Я постараюсь соблюдать правила приличия и не пересказывать в прессе подробности нашего очень долгого и неприятного разговора. Остановлюсь лишь на тех моментах, которые касались не только меня лично, и, в меру моих возможностей, прокомментировать сам факт, возмутившей меня партизанской вылазки на грузинское побережье Черного моря, а также тон и содержание длинных и агрессивных монологов моего собеседника. Так, на мой вопрос, как могло получиться, что человек, которого в Грузии более полувека называли своим братом, в такой тяжелый момент оказался не в Тбилиси, а совсем наоборот – в зоне, оккупированной российскими войсками.

Он раздраженно ответил, что никто не имеет права за ним следить и что, разговаривая со мной, он чувствует себя на допросе у Берия. Это было бы смешно, когда бы не было так глупо! Евтушенко знает, что я, в отличие от некоторых других, никаких контактов с органами НКВД – КГБ – ФСБ никогда не имела, никогда в присутствии друзей не звонила никаким партийным начальникам, бахвалясь знакомством с самим Андроповым и т.д. Кроме того, вряд ли я напоминаю Лаврентия Павловича внешне, очков не ношу и пока еще не облысела. Остается третье: вполне возможно, что моя национальность в подсознании чуткого мастера слова объединила меня с малоприятной всем нам личностью. Не взирая на повышенный и агрессивный тон нашего с ним разговора, я не стала сравнивать его с Малютой Скуратовым, который является по происхождению русским, как и наш поэт, и даже не боялась его, как вся Россия боялась Иосифа Виссарионовича.

Известно, что Евтушенко человек талантливый, эмоциональный, но очень непоследовательный. Логика его рассуждений и высказываний неуловима. На мой естественный вопрос, спросил ли он абхазских писателей, встречавших его в Сухуми (в прессе, в частности, указан Алексей Гогуа), так вот, спросил ли он у Алексея Гогуа, что стало с грузинами, в том числе с литераторами и журналистами, которые здесь совсем недавно жили? Ведь кому же, если не писателю, поднимать гуманитарные проблемы. Реакция на мой вопрос была непредсказуемой. Евтушенко закричал: а где, дескать, были грузины, когда семь человек москвичей в 1968 году вышли на Красную площадь в знак протеста против ввода советских войск в Чехословакию.

Потрясающее заявление! Значит, на двести с лишним миллионов граждан тогдашнего СССР нашлось всего семь смельчаков и среди них непременно должны были быть грузины и потом – могу ли я понимать прибытие Евтушенко в Абхазию, как акцию протеста против пребывания там российских войск? В прессе об этом ничего не говорится, а сам Евтушенко объясняет свой вояж наличием у него недвижимости то ли в Гульрипши, то ли в Агудзера – точно не помню. Необходимо заметить, что злополучная дача была подарена Евгению Александровичу правительством Грузии, если я не ошибаюсь, в советский период правления Эдуарда Шеварднадзе, чего не удостаивались даже великие грузинские писатели, и была сожжена (интересно кем?) в период всем известного военного конфликта.

Причина серьезная и уважительная, но требует дополнений, включающих вопрос: а как быть грузинам, потерявшим на территории Абхазии землю и жилье никем не подаренные, а принадлежащие им исконно, и оставшимся без крова над головой? Думал ли об этом наш путешественник-гуманист когда-то утверждавший, что «поэт в России, больше чем поэт». Или он только на российской территории «больше», а на Грузию это уже не распространяется? Хотя ведь именно о Грузии было сказано: «О, Грузия! Нам слезы вытирая, ты – русской Музы колыбель вторая. О Грузии забыв неосторожно, в России быть поэтом невозможно». Готов ли Евтушенко быть не голословным и подтверждать свои декларации поступками, или эти стихи будут изъяты им самим из будущих изданий (правда, таких стихов о Грузии слишком много, всего не сотрешь)!

Пока что, как свидетельствует пресса, Евтушенко сделал в Абхазии заявление о том, что он готов переводить поэтов Абхазии, чтобы издать их в Сухуми вместе со своими стихами об этом прекрасном крае. Как я себе представляю, в эту будущую книгу войдут те самые переводы, которые многократно изданы в Тбилиси в известной серии «Стихи о Грузии и переводы». С той разницей, что там не будет грузинских поэтов.

Еще одна удивительная аберрация чувств и воспоминаний (опять же цитата из «Нашей Абхазии» от 11.08.10: «Поэт вспомнил, как провел в Абхазии медовый месяц со своей первой женой Беллой Ахмадуллиной. «Из поэтов шестидесятников уцелели только Белла и я. А не потому ли, что свой медовый месяц мы провели в Абхазии и стали долгожителями?!», - пошутил Евтушенко»). Я действительно не Лаврентий Берия, чтобы выслеживать, где молодые проводили десятки лет назад свой медовый месяц, но прежде это преподносилось как незабываемое путешествие по Грузии.

Как пишет «Наша Абхазия», Евгений Евтушенко сообщил, что во время поездки он подарил Национальной библиотеке и Литературно-мемориальному музею имени Дмитрия Гулиа свои книги. Хотелось бы знать, была ли подарена широко известная книга «Тяжелее земли» (Издательство «Мерани», Тбилиси 1979 год), в которую, кроме стихов о Грузии, входят переводы пяти абхазских и более 50-ти грузинских поэтов? Или мы не мыслим больше их вместе? И насколько допустимо это разделение в вопросах культуры?

Уже не первый раз в разговорах со мной Евтушенко выражал обиду в адрес Бубы Кикабидзе, который в своем знаменитом клипе «Вы меня не предали … Разочаровали» использовал хроникальные документы о пребывании Евтушенко и Ахмадулиной – совсем еще молодых – в Грузии. Я полагаю, что ни текст песни, ни кинохроника никакой обиды никому не наносят. Автор сам говорит, что его не предали, а что касается разочарования, то, я надеюсь, Евтушенко не думал, что в ответ на мертвое молчание московских писателей по поводу безобразной войны, развязанной Россией в августе 2008 года, последуют слова восхищения и признания в любви, которыми их так избаловали грузины.

Два года прошло с тех пор, как двое политических манипуляторов Михаил Леонтьев и Дмитрий Жуков издали и ежегодно допечатывают омерзительную фальшивку под названием «Независимая Грузия: бандит в тигровой шкуре». Несмотря на то, что это фашистское издание обливает грязью духовные святыни Грузии и ее историю, не нашлось ни одного российского писателя из тех, кто в прошлом объяснялся Грузии в любви, да и сейчас при случае и по приглашению охотно ее посещает, не выразил публичного возмущения по поводу этого издания и ему подобных – их, к сожалению, слишком много.

Во всяком случае, лично я протестных публикаций не видела, а интернет мне ничего не подсказал. Зато Евтушенко во время нашей невеселой беседы несколько раз в ответ на мое негодование повторял: «Вы националисты», и мне приходилось напоминать ему, что я выражаю свое собственное мнение, могу отвечать только за себя, а не за целый народ, и, кроме того, только не в России, насмерть пораженной бациллой великодержавного шовинизма, можно говорить о национализме грузин. Это смешно и нелепо.

Но, увы, эту непростительную ошибку повторил 14 августа сего года на российском телевидении писатель, которого также публиковали в Грузии именно в то время, когда не печатали ни в России, ни в любимой Абхазии. Я имею в виду Фазиля Искандера. Этот человек проделал просто головокружительный цирковой трюк в виде скачка от противника сепаратистов до идейного вдохновителя того же самого сепаратизма. Я могу это утверждать, поскольку в период начала конфликта (это конец 80-х годов) находилась в Тбилиси, и именно мне Искандер посылал копии тех семи телеграмм, которые он отправлял в ЦК Грузии с просьбой обнародовать его антисепаратистскую позицию в центральной грузинской прессе.

Я до сих пор не могу объяснить, почему коммунистическое руководство Грузии не сделало этого. Была опубликована в газете «Литературули Сакартвело» в сокращенном виде лишь восьмая по счету телеграмма, которую я лично отнесла в редакцию. Не сомневаясь в тогдашней искренности Искандера, я защищала его, не веря упрекам со стороны многих грузинских писателей. Должна признать, что они оказались правы, а я горько ошиблась. В последнем выступлении по ТВ Искандер девяносто процентов отведенного ему времени говорил о «невыносимом грузинском национализме», об истреблении грузинами древнейшей (!!!) абхазской культуры, о необходимости бережно хранить вечный союз с Россией. За эти годы я устала возражать маститому писателю.

Он не может ответить на самые невинные вопросы: как оказались на «исконной абхазской земле» древние грузинские памятники, куда подевались памятники абхазские, читал ли он Библию на абхазском языке, где можно увидеть хотя бы следы абхазского алфавита (разумеется, я не имею в виду современные русские буквы) и так далее. Напирая на «грузинский национализм», Искандер выдвинул свежую и оригинальную мысль: грузины, по его словам, почувствовали свою силу, потому что у власти стояли Сталин и Берия. Хочется верить, что Искандеру все-таки известно, какое количество именно грузин погибло от сталинско-бериевских репрессий.

Я вообще впервые сталкиваюсь с полным отождествлением национальности диктатора с проводимой им политикой и с обвинением целого народа за преступления руководителей, не делавших для этого народа никаких скидок. Не будем сейчас проводить аналогий между Гитлером и германским народом еще и потому, что Сталин (в отличие от Гитлера и народа Германии) до сих пор согласно опросам является кумиром не Грузии, а именно России, фактическое присоединение к которой воспевает Искандер. И еще один момент: задумывался ли он, интересующийся историей и склонный к философствованию, над тем, были ли грузины, жившие на волнующей его территории задолго до Сталина и Берия (скажем во времена Давида Строителя, задолго до него и намного позднее) такими же неисправимыми националистами и угнетателями?

Если да, то откуда в Грузии с незапамятных времен и по сей день столько древних национальных общин, сохранивших язык, религию, свои обычаи и культуру? Может быть, причина в толерантности, терпимости… Ведь в многовековой истории Грузии неизвестны факты изгнания целых общин и тем более народов, тогда как за несколько лет своего существования «независимая Абхазия» вынудила стать беженцами более 200 тысяч грузин. (Конечно, только при военной поддержке старшего брата, что делает именно эту этническую чистку особенно отвратительной).

Несмотря на почтенный возраст мастера, я верю, что он доживет до созревания зловещих плодов «вечной дружбы с Россией», ибо добрые плоды не зреют под пятой агрессора, на земле, пропитанной кровью и слезами коренных жителей - грузин, и именно в первую очередь писатели должны это понимать.

Мне крайне трудно писать обо всем этом – ведь и с Евтушенко и с Искандером меня связывали долгие годы общения, если не сказать дружбы.Однако, как говорится, «Платон мне друг, но истина дороже». А истина всегда одна. Название этой статьи, как нетрудно догадаться, подсказал мне знаменитый роман Марселя Пруста. Только Пруст беспокоился об утраченном времени, а Евтушенко – об утраченном имуществе. В том, что он его обретет – я сильно сомневаюсь (может быть только вместе с грузинскими беженцами, которые непременно вернутся в Абхазию на свою историческую родину), а вот что касается имущества духовного, оно может оказаться утраченным навсегда.

И я сожалею об этом. Сожалею вдвойне, потому что два крупных русских писателя сделали для себя и своих народов выбор, равный приговору – свободе, демократии, цивилизации и прогрессу, они предпочли идеологию военно-полицейской, криминальной диктатуры, всегда чреватую, кроме прочих кошмаров, репрессиями, основанную на презрении к малым народам и на стремлении постоянно разжигать межнациональную рознь. Хотелось бы знать, готовы ли они вместе со многими другими осознать свою страшную ошибку?