Может быть, это и есть то направление, о котором следует поразмыслить нашей элите и сделать одним из приоритетов попытку создать прямое сотрудничество с немцами.
Дилемма о внешнеполитической ориентации в Сербии существует со дня ее воскресения в 1804 году. Как и во времена Карагеоргия, Милоша и их преемников, существует четкое понимание того, что наш кораблик мал, и что в бурлящей пучине международных отношений следовало бы приблизить его к большому кораблю, у борта которого плыть, может, было бы проще.
Несмотря на отдельные выпады с какими-то доктринами о четырех столпах, более чем очевидно, что нынешняя политика Сербии в первую очередь обусловлена желаниями и планами Соединенных Штатов и Великобритании. Парадокс в том, что в то время, как эти две силы отрезают от нас кусок за куском, мы все больше падаем в их объятия. Оборонная, экономическая, финансовая, судебная, культурная, научная, политика безопасности, здравоохранения, и любая другая политика в Сербии проходит под непосредственным диктатом и направлением различных международных факторов, которые, как правило, связаны с двумя вышеупомянутыми силами.
Многие устремляют свои полные надежды неудовлетворенные взоры на восток, к Москве. И хотя нынешнее правительство часто критикуют за вялые отношения с Россией, факт, что Балканы, как недавно заметил и Александр Дугин, не входят в приоритеты современной внешней российской политики.
В то время как страдающие от ностальгии иногда упоминают неприсоединившихся в качестве традиционного рынка, другие боятся все более вероятного возвращения Турции в этот регион. Немногие энтузиасты упоминают Китай, но, вероятно, они осознают, что из-за физической отдаленности это маловероятный вариант. Важнейший ранее европейский союзник - Франция, упоминается все реже. Во-первых, из-за того, что она давно уже не является силой первого ранга, во-вторых, из-за того, что последние десять лет она возглавляла антисербское направление в европейской политике.
Среднестатистическому сербскому читателю покажется вполне логичным, что никто в этом контексте не упоминает Германию. Существует убеждение, подкрепленное двумя окупациями Сербии, нашими многочисленными жертвами и отношением Германии к Сербии во время распада Югославии, что эта страна является самым большим нашим традиционным врагом. Но действительно ли это так?
Сколько бы Дорис Пек, Гидо Вестервелле и другие символы современной Германии своими публичными выступлениями ни старались эту гипотезу подтвердить, исторический опыт свидетельствует об обратном. Наши отношения с немцами в девятнадцатом веке были очень хорошими. Не только наша система образования, армии и государственного управления построены по германской модели, но и, например, Объединенная молодежь сербская прилагала большие усилия для укрепления отношений с итальянским Ризорджименто и Пруссией Бисмарка, чтобы Сербия, в качестве третьей части этой коалиции, включилась в борьбу за объединение с другими сербскими районами.
Расширение Сербии на Берлинском конгрессе и переростание в статус Королевства также связаны с влиянием Германии и Австро-Венгрии. Нельзя отрицать, что германские интересы доминировали в момент принятия отказа Обреновича от претензий на Боснию и Герцеговину, но вопрос, было ли больше выгоды или ущерба от такой политики, до сих пор остается спорным. В любом случае, после возвращения Карагеоргия к власти начинается радикальное ухудшение наших отношений с немцами, которое ознаменует весь двадцатый век. Наша история традиционно обвиняла в этом германский экспансионизм. Но существует и подводное течение, которое свидетельствует о том, что нас с немцами, ради своих интересов, неоднократно сталкивали англичане, а иногда и русские: начиная с Балканских войн (в целях предотвращения физической связи Турции и немцев), и во время Первой и Второй мировых войн, в которую мы бросились после британского путча 27 марта. Басня о предполагаемом союзе с Англией стоила нам нескольких миллионов человеческих жизней.
Несмотря на политическую и военную враждебность Германия на протяжении столетий остается нашим крупнейшим партнером в области торговли, экономики и технологий. Это связано не только с тем, что она является наиболее развитой страной в этой части планеты. Экономический и геополитический опыт показывает, что немцы традиционно были самыми надежными партнерами и союзниками в Европе благодаря тому, что их менталитет основан на сильном чувстве долга и ответственности, а также пониманию того, что реальные результаты достигаются долгосрочным и постепенным укреплением доверия. Впрочем, достаточно сравнить как живется их союзникам, таким как Хорватия, а как, например, британским - Греции или нам.
Германия до 1990 года по сути являлась протекторатом и только потом стала формально суверенной. Но есть признаки того, что только в последние годы эта страна начала вести решительную политику, которая отдаляет ее от англо-американцев и приближает к России. Потребность России в трансфере технологий и экономической организации, основанной на производстве, а не на спекуляции, и Германия со своими ресурсами делают это партнерство все более перспективным в наступающую эпоху. Может быть, это и есть то направление, о котором следует поразмыслить нашей элите, и, следовательно, попытка создать прямое сотрудничество с немцами - один из приоритетов.
Конечно, нужно помнить и о том, чем кончали наши государственные деятели, пытавшиеся установить этот тип ориентации: от убийства Александра Обреновича, интернации Стоядиновича, до убийства Зорана Джинджича. Но занятие серьезной политикой всегда было связано с риском.
Миша Джуркович - старший научный сотрудник Института европейских исследований
