Российская черепаха

То, что писали в СМИ о совместном обеде Владимира Путина с членами Валдайского клуба (одним из которых являюсь я), неизбежно вращалось вокруг его слов о Франклине Делано Рузвельте, занимавшем пост президента четыре срока подряд в полном соответствии с конституцией США (в тогдашней редакции). Также неизбежно было и то, что это восприняли как отнюдь не тонкий намёк на желание выставить свою кандидатуру на пост президента в 2012-м году, вместо Дмитрия Медведева.

Учитывая, в какой обстановке нас встретил Путин, многие, наверное, почувствовали себя даже не президентами, а римскими императорами. Это был огромный санаторий в стиле неоклассицизма, построенный при Сталине в курортном черноморском городе Сочи для советской элиты, ныне великолепно отреставрированный. Банкетный зал был украшен гигантскими колоннами, яства и вино — превосходными, но наш худой и несколько мрачный хозяин съел совсем немного и выпил один глоток. Если Путин и похож на кого-то из римских императоров, то только на скромных представителей военного сословия. Прошло уже десять лет после отставки Бориса Ельцина, но Путин до сих пор выгодно контрастирует с ним, причём не только с Ельциным, лично, но и с ельцинизмом вообще (то есть не просто с алкоголизмом, а с общим подходом к жизни, добродушным, но ленивым и недисциплинированным), который многие русские видят в себе и за который испытывают поочерёдно то гордость, то страх.

К слову о вопросе, придёт ли Путин на замену Медведеву в 2012-м. С моей точки зрения так, видимо, и будет, хотя журналисты подняли вокруг его слов о Рузвельте такую шумиху лишь потому, что он не дал других поводов. Российское правительство искренне заинтересовано в том, чтобы оказывать влияние на общественное мнение в странах Запада (если бы это было не так, то премьер-министр и президент не уделили бы мне и моим коллегам невероятное количество времени — целых шесть часов), но они так и не научились простому трюку — специально заготавливать какую-нибудь декларацию, чтобы подарить журналистам готовый заголовок и готовую сенсацию, пусть это даже будет простенький заголовок и слабенькая сенсация.

Крайне вероятно, что Путин выставит свою кандидатуру на пост президента в 2012-м, и крайне вероятно, что Медведев с таким же изяществом уйдёт, чтобы уступить ему место. О начале новой кампании говорят очередные выступления Путина на публику, начавшиеся этим летом, так, Путин вживил киту электронную метку и вступил в респектабельный филиал объединения российских байкеров Hell’s Angels (наверно, здесь Россия превзошла сама себя в области диких выходок, но, видимо, электорат это одобрил). Если Путин захочет стать президентом, то можно с почти полной уверенностью сказать, что станет, — Медведев не дурак, он уступит, потому что Путин всё равно его победит, оставив Медведева ни с чем и расколов администрацию.

Но я бы хотел оставить ещё и такой вариант — допустим, с шансами один из трёх — что Путин предпочтёт реальную власть видимой и останется премьер-министром, а Медведева оставит президентом. Путин, кажется, никогда особенно не любил помпы и фанфар, а с другой стороны — по склонности он организатор и всегда придавал большое значение официальным правилам и последовательности.

Возможно, есть вероятность, что произойдёт нечто подобное тому, что произошло во Франции, когда в случае занятия должностей выходцами из разных партий президент сохраняет главную ответственность за внешнюю политику, а премьер-министр возглавляет работу правительства. Путин, надо признать, гораздо лучше подходит на роль правителя России, чем Медведев. Ему пятьдесят восемь лет, но выглядит он лет на десять моложе и очень силён физически. Медведев, с другой стороны, намного больше по нраву западной аудитории и к тому же является прекрасным дипломатом, отличаясь большим умом и очаровательными манерами. Но подобная схема разделения труда потребует от Путиина передачи полномочий в области внешней политики Медведеву, чего он, вероятно, делать не захочет.

Насколько же всё это важно? К сожалению, не могу сказать, что очень, ведь то, что хочет сделать Медведев в области модернизации и борьбы с коррупцией, — это практически то, что нужно России. Вопрос, однако, в том, сможет ли Россия быстро достигнуть желаемого, кто бы ни был её президентом, и в этом отношении я испытываю скепсис. Российская элита создала обстановку, характеризующуюся изрядной коррумпированностью, но в то же время стабильностью и преобладанием консенсуса, а благодарить за это надо сравнительно высокий уровень цен на нефть, газ и сырьё, а покуда спрос со стороны Китая на эти товары поддерживает эти цены на высоком уровне, полагаю, никакого движения в сторону неприятных реформ со стороны элиты не последует. Чтобы добиться осуществления медведевских реформ в ущерб интересам элиты, понадобится массовая поддержка и массовое возмущение, исходящее «снизу». Но мало что говорит о готовности российских народных масс устроить нечто подобное, а тем более — о том, что Медведев готов пойти на риск политического и экономического краха, сделав подобное заявление. В результате — с тех пор, как Медведев написал в Интернете «Россия, вперёд!», прошёл год, а Россия не двинулась с места, точнее, продолжила медленное движение, имевшее место и раньше.

Впрочем, если посмотреть немного назад, то можно убедиться, что Россия на самом деле меняется и прогрессирует, только медленно. В этом отношении крайне важно не обращать слишком много внимания на российскую либеральную оппозицию, к которым большинство западных журналистов и комментаторов относятся с почтением, хотя на самом деле они так же много говорят о своей стране, как радикальные левые — о США.

Вдобавок, подобно коллегам из числа ультраправых, либералы особенно страдают от такой национальной болезни, как резкие перемены настроения и склонность к крайне резким высказыванием (конечно, из моего видения ситуации в России — «прогресс медленный, могло быть гораздо хуже» — заголовок получился бы совсем слабый). Вот небольшой, но типичный пример: Юлия Латынина, комментатор либеральной ориентации, во время моего визита приехала в редакцию The Moscow Times, назвала несколько случившихся за последние годы природных и антропогенных катастроф (конечно, во всём оказалось виновато государство) и сказала: «Следующая катастрофа может стать концом России».

Это, мягко говоря, несколько не вяжется с исторически сложившейся невероятной способностью России переживать катастрофы, причём будущие катастрофы, скорее всего, исключением не станут. Как показывает недавно проведённый специалистами из банка «Тройка-Диалог» анализ, Россия по сравнению с Китаем, Индией и прочими быстро развивающимися странами выделяется одним — своей превосходной устойчивостью к будущему изменению климата, обеспечиваемой огромными земельными и водными ресурсами. Валдайский клуб хорош, в частности, тем, что там тебя вывозят за пределы центральных городов России. Не только в Сибири, но и во многих частях европейской части России население столь малочисленно, леса столь огромны, а реки столь широки, что чувствуешь себя как в долине Амазонки, только погода прохладная. Так что вполне возможно, что спустя сотню лет российская черепаха обгонит азиатского зайца.

Что касается способности России восстанавливаться после антропогенных катастроф и её медленного, но на самом деле невероятного прогресса после падения коммунизма, то здесь хорошим примером послужит ситуация с сельским хозяйством. Из-за засухи и аномально высокой температуры, установившейся этим летом (и ставшей причиной лесных и полевых пожаров, в которых погибли десятки человек и из-за которых жизнь в Москве на месяц превратилась в настоящий кошмар), снизился объём экспорта российских зерновых, о чём сразу сообщили в западной прессе. А вот о чём западная пресса не сообщила, да даже и не заметила за все эти годы (западные корреспонденты, которым я об этом говорил, удивлялись) — это того, что в урожайные годы у России зерновых было собрано сверх меры, и что в прошлом году она заняла третье место в мире по их экспорту. В последние десятилетия существования Советского Союза и в первые годы постсоветской России ужасные последствия правления коммунистов для сельского хозяйства и сельского населения были таковы, что России приходилось ежегодно ввозить огромное количество зерновых. За пятнадцать лет, прошедшие после конца Советского Союза, Россия преобразовалась замечательным образом, а ведь раньше такую трансформацию признали бы невозможной.

С другой стороны, эта трансформация не лишена недостатков. Огромный рост производства зерновых был достигнут в первую очередь благодаря сдаче больших площадей земли в аренду российским предпринимателям и (в меньшей степени) международным сельскохозяйственным компаниям. Малые и средние фермерские хозяйства тоже растут, но не так быстро. Это означает, что большая часть сельского населения по-прежнему лишена благ модернизации (правда, в магазинах теперь полно российского йогурта, российских сосисок и так далее). Теперь можно сказать, что большой разницы с равнинными территориями США, Канады или Австралии нет, ведь там тоже из-за глобального потепления и конкуренции со стороны огромных сельскохозяйственных компаний исчезают мелкие фермы и фермерские общины.

Но в России, как часто бывает в этой стране, ситуация имеет дополнительный трагический оттенок. В 1917-м году погибла Российская империя, и случилось это из-за того, что крестьяне-солдаты взбунтовались, требуя отмены и раздела частных поместий. В результате этого власть захватили коммунисты, уничтожившие сначала дворян-землевладельцев и аристократию, затем — средний класс и интеллигенцию, а затем, при Сталине — искалечили крестьянство как класс убийствами, срежиссированным голодом и депортациями, что обошлось в десятки миллионов человеческих жизней. И ради чего? Получается, что ради восстановления поместий, только в новой форме, бездушной, чужой и по-коммерчески безжалостной.

Мне подумалось об этом ещё и потому, что одной из главных тем обсуждения в Валдайском клубе в этом году было изучение и примирение с ужасами истории России в двадцатом столетии.