Рецепт для переполоха на задворках Китая

Возьмите горсть необитаемых островов, лежащих примерно на равном расстоянии  между Окинавой и Тайванем. Добавьте одного капитана китайского траулера, собирающегося ловить рыбу в тех местах, которые он считает территориальными водами Китая. Подмешайте японское патрульное судно, обеспечивающее контроль Токио над островами. Наконец, дайте китайскому рыболову потомиться пару недель в тюрьме (предпочтительно в японской, антипригарной). Готово. У вас получился дипломатический скандал, затронувший большую часть Азии и приведший в смущение даже Вашингтон.

Непосредственной причиной тревоги стала скандальная реакция Пекина на арест  капитана китайского судна в водах вблизи спорной территории, островов Сэнкаку, или, в китайской топонимике, островов Дяоюй. Пекин не только настоял на немедленном освобождении капитана, заставив Токио в конечном счёте капитулировать перед своим требованием, но заставил разгореться давний спор. Китай арестовал четырёх лиц японской национальности; блокировал экспорт редкоземельных металлов, используемых в электронной промышленности Японии; отменил обмен дипломатическими миссиями; допустил проведение анти-японских демонстраций на улицах страны. Он даже отменил турне японской группы молодых музыкантов, SMAP. И освобождение капитана не смягчило Пекин, требующего извинений и компенсации.

Лежащие в основе конфликта проблемы только углубились. Дипломаты столкнулись с более напористым, более агрессивным поведением Китая. Если Япония, с её стабильной мощной экономикой и самыми современными силами обороны, не может дать отпор Пекину – на что же тогда надеяться многочисленным мелким странам, имеющим территориальные споры с Китаем? По большей части эти споры в течение многих лет были полузабыты. До сих пор Пекин был счастлив задвинуть их в долгий ящик, чтобы они не мешали его активной пропаганде по убеждению соседей, что возвышение Китая не представляет никакой угрозы для них.

Видимо, эти времена миновали. Пекин приступил к более настойчивой борьбе за свои интересы в регионе. Его военный флот открыто проводил военные учения. Его правительство отстранило западные компании, в том числе и Exxon Mobil, от делового сотрудничества с Вьетнамом в водах, на которые Китай тоже притязает. Отставные генералы начали упоминать Южно-Китайское море – водное пространство, которое  The Economist называет «большим высунутым языком китайского суверенитета» - как центральную сферу своих интересов.

Хотя официально это ещё не прозвучало, однако проступает перспектива, что Пекин уготовал Южно-Китайскому морю, с его морскими путями, протянувшимися до Малаккского пролива, ту же судьбу, что уже постигла Тибет и Тайвань. Это вывело бы вопросы суверенитета из круга тем, подлежащих обсуждению, создавая проблемы для многих стран, в том числе Вьетнама, Филиппин, Индонезии, Малайзии, Сингапура и Брунея, имеющих перекрывающиеся территориальные притязания. Своеобразный китайский вариант доктрины Монро, утверждавшей права стоящих в те времена в начале своего расцвета США на их латиноамериканские задворки.

Эти знаки китайского чванства кое у кого вызвали панику. Синтаро Исихара, губернатор Токио, с пеной у рта сравнивал Китай  с преступной структурой, расширяющей контролируемую ей территорию. Крис Нельсон (Chris Nelson), издатель информационного бюллетеня Washington newsletter, выдал несколько неуклюжий (но подходящий) термин «путинизация». Он сказал, что Китай, как Россия при Путине, подыгрывая националистическим чувствам своего населения, закручивает гайки в прежде дружественных отношениях с соседями. Денни Рой (Denny Roy), старший сотрудник Восточно-Западного центра при Гавайском университете, заявил, что китайская позиция в Азиатско-тихоокеанскоим регионе, может, в итоге, «заткнуть за пояс нынешнее американское влияние». Это может побуждать обе стороны идти «курсом столкновений».
 
Частично объяснение ужесточения тона Китая можно обнаружить в недавней речи Хиллари Клинтон (Hillary Clinton), госсекретаря США, в которой она объявила Южно-Китайское море сферой национальных интересов США и предложила посреднические услуги в разрешении территориальных споров. Выражая своё несогласие с Вашингтоном, Пекин, возможно, возомнил, что он перерос наставление Дэн Сяопина «скрывать свои возможности и выжидать благоприятного момента». По словам Роя, возможно, китайцы полагают, что настала пора «переделать систему, чтобы она больше приходилась по вкусу Китаю».

Пока китайский агитпоезд не сошёл с рельс, совершенно естественно – если и не столь очевидно желательно, – что страна стремится обрести большее влияние в регионе. С тех пор, как США в прошлом веке стали великой державой, они не особенно церемонились, блюдя свои интересы за границей. Они построили и контролируют Панамский канал, финансировали государственные перевороты, от Ирана до Чили, они развязали войну в Индокитае и на Ближнем Востоке. Они и сегодня смотрят на Тихий Океан как на американское озеро. По этим стандартам амбиции Китая и его претензии на региональное влияние решительно выглядят скромными.

Преимущество США – привлекательный демократический строй, который они мечтают навязать всему миру. Этого оказалось достаточно, чтобы их экстра-территориальная активность воспринималась если не всегда с распростёртыми объятиями, то, по крайней мере, как нечто приемлемое. «Было много вопросов против американского влияния, но мы были великой державой», - говорит Саймон Тэй (Simon Tay), сингапурский писатель, многие работы которого посвящены американскому влиянию в Азии. «США – это основа существующей мировой системы».

Именно ощущение, что Азия находится в переходном периоде к новому переделу сфер влияния, вызывает тревогу. Китай, по сию пору небогатое, авторитарное государство большей части стран региона внушает гораздо меньше доверия, чем США. Никто в действительности не знает, как поведёт себя Китай, если его положение вдруг начнёт сколько-нибудь напоминать влияние, которым так долго пользуется Вашингтон. Вот почему Азия с пристальным вниманием следит за инцидентами такого рода, как дипломатическая перебранка Китая с Японией, пытаясь по ним угадать, чего можно ожидать от будущего.