Деньги лучше всего просить у Китая

Известный в России ведущий ТВ- и радиопередач Александр Гордон согласился провести на Первом Балтийском канале две передачи «Чистая политика».

- Что вы знаете о политике Латвии?

- К счастью, ничего серьезного я не знаю, и это позволяет мне быть объективным, точнее, беспристрастным. Именно позиция такого человека, который мало знает о политике Латвии, позволяет мне быть идеальным зрителем: если им (политикам) нужно разъяснять мне с нуля, кто они, каково их послание, которое воспримут все слои общества. Мы создали три блока тем. Прежде всего, экономика. Я видел данные о государственном долге, количестве чиновников, средней зарплате, средней пенсии, безработице, и, даже в сравнении с Эстонией и Литвой, ясно, что ситуация в Латвии не блестящая. Латвия будет вынуждена некоторое время жить в долг, в отличие от Эстонии, которая в будущем году переходит на евро, и это с одной стороны укрепит позиции в ЕС, но, с другой стороны, лишает возможностей маневра. Второй блок - это социальная политика, третий – международные отношения. Во второй - премьерской – передаче будут личные позиции. Если человек готов стать премьером, он должен уметь сказать, что для него является приоритетами, какие реформы будут осуществлены. Если у Латвии есть путь, покажите – куда.

- Передачу «Гордон Кихот» вы охарактеризовали как самую субъективную передачу. Как ваш субъективизм проявляется в таких дискуссиях?

- Скорее, нужно спросить, что меня интересует. У меня есть опыт жизни в двух государствах: я почти восемь лет прожил в США и являюсь гражданином США. Теперь уже долго живу в России, родился там и являюсь гражданином России. Ни там, ни там чистой политики нет. В США есть политическая элита, которая все вопросы решает при помощи проектов. Например, сейчас осуществляется проект Обамы, который, по-моему, задуман в два этапа: прежде всего, дать либералам вздохнуть, а потом при их помощи все надежды задушить. И есть Россия, где также давно нет никакой политики, все предсказуемо. В России есть продекларированная местная власть, но вертикаль создана так, что сигнал не доходит донизу, именно поэтому непосредственно из Кремля надо решать вопросы сельского уровня. Насколько я здесь понял, никто не знает, сколько на данный момент жителей в стране, и даже у тех, кто здесь, нет активного желания идти голосовать. Я смотрю, что борьба идет не на шутку, и мне как любителю шахмат и преферанса интересно видеть коалиции, которые могут образоваться в том или ином случае – хотя бы с точки зрения игры.

- Какова игра России в Латвии?

- К сожалению, никакой. Я вижу, как здесь играют американцы – очень просто. Во-первых, американцам нужна стабильность – как гарантия, что долги будут отданы. МВФ – это организация, которую содержат, главным образом, американцы, и они хотят получить или деньги, или гарантии, что их положение в стабильной Латвии будет стабильно. Почему они играют в Латвии, - тоже ясно: у них сложные отношения с Европейским союзом, они хотят укрепить здесь позиции, поэтому и строят новое посольство. Во-вторых, камнем преткновения в Европейском союзе и демократическом мире стал вопрос неграждан Латвии, и, разумеется, они попытаются решить его в ближайшее время. К тому же, как показывают, в том числе и эти выборы, позиция русских избирателей вовсе не так радикальна. Они, скорее, центристы, а не ультралевые или ультраправые. Американцы захотят увидеть в кресле премьер-министра и министра финансов людей, которые примут во внимание их заботы об обслуживании кредита, если не об отдаче. У России нет таких инструментов влияния, потому что деньги одолжила Америка, а не Россия.

- А российский газ?

- Российский газ никуда не денется, и хочется думать, что в ближайшем будущем и нефть через вашу территорию потечет. У России нет инструментов влияния на политику Латвии.

- А «Центр согласия»?

- Нет, скорее уж ЗАПЧЕЛ: это прикармливание маргинального политического спектра, чтобы можно было высказать полемичные заявления. Я не думаю, что Кремль активно вмешивается.

- С кем Латвии нужно дружить?

- Латвии было бы целесообразно вырастить у себя вторую голову, чтобы одна смотрела на Запад, другая - на Восток. Геополитическая ситуация в мире меняется каждый день. Нет такого экономиста, который может утверждать, что не придет вторая волна кризиса, и который может сказать, откуда она придет. И о Китае не нужно забывать: если надо просить деньги, то лучше всего просить у Китая, потому что он никак не повлияет на внутриполитический и внешнеполитический курс, даст денег, чтобы войти в экономику. И Россия не отказалась бы от оказания помощи. Я думаю, что Латвия в ситуации, когда нельзя выбирать, когда надо дружить со всеми.

- Может ли измениться ситуация после выборов?

- Если сформируется американская коалиция, можно надеяться на продление возврата кредита и на льготные условия облегчения этого кредита. Если коалиция останется прежней, ничего не изменится.

- Какую коалицию вы называете американской?

- Подумайте сами. Это не та, что сейчас.

- Есть ли также русская коалиция?

- Нет, русской коалиции нет. По всей вероятности, ЗАПЧЕЛ вообще не попадет в парламент. Большего влияния Россия получить не может.

- Понятна ли вам роль «Центра согласия» (ЦС) в латвийской политике? Для кого они работают – для русскоязычной или для латышской аудитории?

- Глядя на то, кто их первый номер в списке и кто второй, мэр Риги, который в парламент не баллотируется, эта сладкая парочка, я думаю, что их обоих интересует и та, и другая аудитория. Я пару дней назад в баре гостиницы беседовал с молодыми людьми – двумя латышскими парнями и русской девушкой. Один парень сказал, что вообще не будет голосовать, а парочка сказала, что проголосует за ЦС. Это ответ. Они центристы, которые играют с русской аудиторией, потому что они в оппозиции, им надо рассчитывать на протестные голоса. Ситуация с негражданами – это один из коньков, которого политики не могут упустить, говоря с избирателями. Я в недоумении: я принял гражданство США, я знаю, какая там процедура. Человек экзаменовал меня, говоря по-английски хуже, чем я, и весь экзамен состоял из того, что мне по-английски надо было написать фразу: «мне нравится жить и работать в США». Я отказался это делать, потому что это было бы ложью: жить мне нравится, работать - нет. Он начал смеяться, и на этом экзамен закончился. Политика американцев ориентирована на то, что для человека, который немножко адаптировался в среде в течение пяти лет, зажигается зеленый свет! А здесь испугались, что русские проголосуют за другую Латвию.

- Есть ли у России бизнес-интересы в Латвии?

- Есть транзит, который не используется. В России мало предприятий по переработке продовольствия, потому что могут вырастить, произвести сырье, но не могут переработать. Если устранят противоречия с границей, я не думаю, что себестоимость будет выше, чем где-нибудь в Калужской области. Зарплаты у нас так выросли, что сельское хозяйство не может быть рентабельным без вложения государственных средств. Калининград обеспечивает Россию рыбой на 17%, но в смысле переработки – опять же проблемы. Еще есть туризм – ностальгия по Риге и Юрмале. Есть люди, которые не едут в Европу, но дня них абсолютно идеальная Европа, где понимают русский язык, – это Латвия. Еще – деревообработка. Привезти древесину сюда на переработку и увезти назад продукцию выгоднее, чем строить заводы на местах. Порты – Вентспилс и Рига.

- Россияне, не жившие во времена СССР, едят латвийские шпроты?

- Я не был ни на одном приеме – любого уровня, - где не подавали бы шпроты. Рижские шпроты – это русское национальное блюдо.

- Первый канал связывают с влиянием Кремля. Вы ощущаете цензуру или самоцензуру?

- Если первый, значит - кремлевский, логично. В России, разумеется, [цензура] есть, но нужно сказать, что я всегда был за цензуру. Это четкие правила игры. Это не минное поле, по которому идешь и ждешь, когда взорвется, а ясно: это мы не хотим видеть и слышать, а это можно сказать. И тогда на том поле, где можно, можешь говорить абсолютно конкретно. Есть список тех людей, которых Кремль не хочет видеть на Первом канале. Но такой же список, как бы это ни было странно, есть и на абсолютно свободной радиостанции «Эхо Москвы».

- Вы как журналист можете все?

- Моя ситуация уникальная, потому что передачу показывают в записи. На съемочной площадке я могу абсолютно все, а в монтаже участия не принимаю. Если я переборщил, то старшие товарищи исправляют. Сейчас у меня осталась только программа о кино. Там нет политики, нечего резать.

Перевод: Лариса Дереча