Политологи должны ещё раз взглянуть на азиатские страны-антиподы, чтобы понять, в каком направлении развивается демократия в двух самых главных обществах мира

В 1960-х американские политологи как завороженные наблюдали за процессами политической модернизации в Турции и Японии. Особенно им хотелось обнаружить прецеденты, позволившие двум очень по-разному устроенным обществам — долговечной полиэтничной империи и феодальному изолированному островному государству — стряхнуть с себя оковы традиции и радикальным образом трансформировать своё политическое, экономическое и общественное устройство в конце XIX — начале XX веков. В этом месяце граждане Турции и Японии отдали свои голоса, чтобы поучаствовать в определении будущей судьбы своих стран, и политологи должны ещё раз взглянуть на азиатские страны-антиподы, чтобы понять, в каком направлении развивается демократия в двух самых главных обществах мира.

В Турции избиратели выразили явное одобрение поправок к конституции, предложенных премьер-министром Реджепом Тайипом Эрдоганом (Recep Tayyip Erdogan) и долженствующих, как предполагается, стать дополнительной гарантией гражданских прав, но так же и позволить лидеру исламистской партии увеличить количество судей в главнейших судах Турции, а также взять под свой контроль армию. Это привело к тому, что сторонники секуляризации, выступающие против Партии справедливости и развития, обвинили Эрдогана в применении конституционных средств с целью подорвать основы кемалистской революции 1920-х годов и подтолкнуть страну к исламским ценностям. Наблюдатели, следящие за жизнью турецкого общества, забили тревогу: в последние восемь лет Эрдоган пытается подчинить себе военных, привлечь к суду замышляющих, как он полагает, переворот и задавить оппонирующих режиму через СМИ.

Политик Эрдогана тревожит не только наблюдателей в самой Турции. Напряжённость в отношениях между Анкарой и Вашингтоном сохраняется, так как Турция выступила против санкций ООН в отношении атомного проекта Ирана, попыталась стать посредником при урегулировании с ним вопроса о переработке ядерного топлива, а также заморозила отношения с Израилем после того, как Израиль перехватил направленный при поддержке Турции на прорыв блокады «ХАМАСа» корабль (всё перечисленное произошло в этом году). Турецкие дипломаты заняли оборонительную позицию, отклоняя предположения о том, что страна-член НАТО со второй по численности армией во всём альянсе чем дальше, тем больше склоняется к антилиберальной и антизападной позиции.

На другом конце Азии — в Японии — правящая Демократическая партия столкнулась с проблемами в форме противостояния между основателями партии Итиро Одзавой и Наото Каном (Кан сейчас занимает пост премьер-министра). Несмотря на то, что Кан победил соперника и сохранил пост премьера за собой, единство в рядах партии пострадало, и остаётся неясным, сможет ли ДПЯ успешно сформулировать свою политическую программу. На кону стоит очередная пятилетка экономических реформ в Японии, а также краткосрочное положение в альянсе Японии с США. ДПЯ пришла к власти в прошлом году и с тех пор предложенная ею программа реформ буксует, а отношения с Вашингтоном испортились, так как бывший премьер-министр Юкио Хатояма не смог увильнуть от соглашения с Вашингтоном о перемещении солдат морской пехоты США с окружённой разногласиями базы на южном острове Окинаве. Япония так и не определилась, рецессия у неё или дефляция, к тому же напряжённость в отношениях с Китаем достигла едва ли не кризисного уровня, так как недавно произошёл очередной инцидент на море. Подобно специалистам по Турции, наблюдатели, следящие за Японией, опасаются за будущее её внутренней и внешней политики.

Но на этом сходство во внутриполитической жизни Турции и Японии и заканчивается. В Турции активный лидер сейчас в быстром темпе трансформирует общественное устройство и внешнеполитический курс страны, заявляя при этом, что пытается привести её в большее соответствие международным нормам. В Японии же безразличные ко всему политики, занимающиеся своим делом всю жизнь, постоянно повторяют что ищут новый путь, альтернативный капитализму без рамок и ограничений. Некоторым избирателям в Турции кажется, что Эрдоган действует слишком поспешно, и неясно, как далеко он сможет зайти в своём трансформационном порыве. Тем же, кто решил дать Кану ещё один шанс, боязно, что никакой политик не сможет зайти достаточно далеко, чтобы спасти Японию от очередного потерянного десятилетия — второго за двадцать лет.

Драмы, разыгрывающиеся вокруг демократии в Турции и Японии, важны с точки зрения тех, кто наблюдает за перипетиями развития либерализма во всём мире. Если на одном конце Азии откажутся от либерализма, а на другом — не смогут реформировать застойную экономику, демократической модели будет нанесён удар. Всё это вызывает ещё большее беспокойство потому, что в Иране, Китае и России идёт подъём авторитаризма, за чем весь мир следит, затаив дыхание. Франция и Великобритания отвергли просьбу Турции о вступлении в ЕС на грани оскорбления, и это показало, как капризно может вести себя клуб «передовых» государств. В то же время кризис, охвативший еврозону, и процесс обгона Японии Китаем в экономической гонке вызывает вопросы о способности режимов, основанных на репрезентативном принципе, поддерживать экономический рост. Результат — общее скептическое отношение к демократии и либерализму, да ещё и в тот самый момент, когда все демократические страны должны объединиться и вместе отразить опасность, грозящую их системе и всему миропорядку, задававшему тон в мировом развитии с 1940-х годов.

Тревожно и, пожалуй, несправедливо, что репутация идеологии либерализма в глазах всего мира зависит всего от нескольких стран. Но Япония и Турция никогда и не были обычными странами. Как уже поняли упомянутые в начале статьи американские политологи почти полвека назад, обе эти страны пользуются сильнейшим влиянием как на региональном, так и на мировом уровне. Обе они проложили путь развития для окружающих их стран (в особенности это касается Японии), и обе стали важнейшими опорами выстроенной Америкой в послевоенный период мировой системы альянсов. Таким образом, то, по какому пути они решат пойти сегодня и в будущем, будет сказываться и в дальнейшем, причём отнюдь не только в пригородах Анкары и Токио. Их выбор будет значит очень много ещё и для Америки, которой будет крайне сложно сохранять своё влияние как на Ближнем, так и на Дальнем Востоке, не имея близких рабочих отношений с обеими странами, тогда как демократы мира будут внимательно следить, какие ветры подуют над проливом Босфор и над Японским морем.

Во многих смыслах Япония и Турция занимают выжидательные позиции: турки позволили Эрдогану коренным образом трансформировать юридические основы жизни общества и поверили, что он не поведёт страну ни по пути исламизма, ни в более тесные объятья своих авторитарных партнёров. Японцам же опять-таки предстоит увидеть, сможет ли Кан, которому его партия дала ещё один шанс, придумать планы возобновления экономического роста и найти для страны осмысленную роль в мире. Скептиков в обеих странах предостаточно, но на данный момент избиратели предоставили обоим деятелям демократическую легитимность действий. Пока они ждут — вместе с ними ждёт и весь мир. Япония и Турция поучаствовали в формировании облика XX века — возможно, то же будет и с XXI веком.

Майкл Ослин возглавляет отделение японистики в Американском институте предпринимательства