Президент Тито махал из открытого автомобиля, мы все думали, он машет мне, именно мне. С летней террасы мы, дети, и другие члены семьи, наблюдаем за торжественной процессией на улице. В ней маленькие пионеры в первом, а пионеры постарше во втором ряду, на улице, которая носит его имя. Выкрикивают: Тито, Тито, Тито. Тито был везде, на телевидении, куда бы он ни ездил, а потом в "Сутьеске" (Ричард Бартон), когда едет верхом во главе колонны. Но телевидение и кино - это одно, а жизнь - совсем другое. Это событие, участником которого являешься и ты. Я был ребенком, беззаботным, единственное, что нас со сверстниками беспокоило, кто получит открытый автомобиль, когда Тито умрет.
Президент Милошевич сидел в черном автомобиле, который проезжал по центральной улице. Остановившись на сигнал светофора возле магазина «Югоэкспорт», машина оказалась рядом со мной. Президент сидел на заднем сидении, опершись на правую руку, он со скукой глядел, как я его рассматриваю. Снова я увидел президента вживую. О его автомобиле я не очень беспокоился, единственной заботой было то, как мне и моей семье выбраться из хронической нищеты.
Смотря глазами ребенка и студента на то старое и новое отечество, Тито мне напоминает портного, который сумел пошить костюм из разного материала. Этот костюм, конечно, не на всяком сидел хорошо, поскольку он был обшит искусственными швами и связан нитками братства и единства. Для некоторых он был тесноват, некоторых сдавливал, а кому-то пережимал живот. Но оказалось, что он был на все случаи жизни, для работы и для праздничных дней, и многие на этот костюм смотрели с завистью. Когда портной умер, пришли подмастерья, которые думали, что освоили ремесло лучше, чем мастер, и начали перекраивать костюм так, что он начал распадаться на мелкие кусочки и лоскутки. Конечно, республиканские и областные ученики хотели продолжить дело мастера, но некоторые были способны подражать только в потреблении "Чиваса" и "Монте-Кристо" и презентации белой парадной формы.
Мои сверстники, те, у которых было прекрасное детство и неопределенная молодость, при каждой встече дискутируют о том, когда нам было лучше. Кто был лучше? Тито или Слоба? Кто-то говорит, что во времена Тито у нас было представление о размеренной жизни, осуществляемые мечты, отцы, которые жаловались, что они должны быть членами коммунистической партии, чтобы получить квартиру, торговцы наркотиками в американских фильмах, паспорта, с которыми можно путешествовать. Во время Слобы многие из них с тем же паспортом покинули страну, поскольку о зарплате, которую мы не получали, мы даже и не мечтали, отцы продолжали жаловаться, потому что они не могли выкупить полученое от государства жилье, а торговцы наркотиками и НАТО начали выступать вживую. На смену безопасной стране пришла та, в которой стреляли на все стороны, на соотечественников, журналистов, кланы, небо, названия улиц.
И когда сейчас мы собираемся вместе, мы, студенты-неудачники и рабы истории, все же соглашаемся, что здорово, что мы живы, ведь мы прошли через диктатуру пролетариата и диктатуру брачной пары. Теперь нас ждут новые трудности, ведь с прекращением диктатуры все чаще прибегают к использованию диктата. Из страны, которая сама что-то спрашивала, мы стали странами экс-Югославии, которых спрашивают только: У вас есть ручка? Есть. ОК, записывайте, что вам надо делать дальше.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мои сверстники, те, у которых было прекрасное детство и неопределенная молодость, при каждой встече дискутируют о том, когда нам было лучше. Кто был лучше? Тито или Слоба? Кто-то говорит, что во времена Тито у нас было представление о размеренной жизни, осуществляемые мечты, отцы, которые жаловались, что они должны быть членами коммунистической партии, чтобы получить квартиру, торговцы наркотиками в американских фильмах, паспорта, с которыми можно путешествовать.
