На существование этой дилеммы Джон Маккейн (John McCain) указывал ещё во время предвыборной президентской кампании 2008 года. Хуже войны с Ираном может быть только одно, заявил сенатор: Иран, заполучивший ядерное оружие. Барак Обама придерживался иного мнения, и именно он выиграл борьбу и занял кресло в Белом доме. Но может быть, теперь ему самому не удастся уклониться от выбора, о котором говорил его оппонент.
За прошедшие пару лет кое-что сдвинулось в правильном направлении. Уличные мятежи, которыми было встречено мошенническое переизбрание президента Махмуда Ахмадинежада, продемонстрировали, что его режим более уязвим, чем многие могли это себе представить.
В ответ на осуществляемую Ираном ядерную программу Организация Объединённых Наций дополнительно ужесточила наложенные на страну санкции. Этот шаг, наряду с односторонними мерами, принятыми США и Евросоюзом, начинает давать о себе знать. Иранская экономика выглядит шаткой как никогда. После последней, шестой резолюции Совета Безопасности ООН Иран согласился вернуться за стол переговоров.
При том, что Обама готов изыскивать благовидные пути нормализации отношений с Тегераном, Россия, и, в меньшей степени, Китай пришли к тому, что по ряду пунктов разделяют раздражение Запада; Москва даже отменила сделку по продаже Ирану современных систем противовоздушной защиты. В то же время иранская программа по обогащению ядерного топлива продвигается более медленно, чем предполагали прежние оценки.
Есть надежда на то, что двойного выбора Маккейна удастся избежать. Может быть, умело действуя кнутом и пряником, удастся убедить Иран отказаться от своих ядерных амбиций в обмен на возвращение в международное сообщество. Однако шансы на это по-прежнему выглядят довольно призрачными. Самое оптимистичное заявление, которое могут себе позволить высокопоставленные американские служащие, - это то, что сделка «не исключена».
Я уловил это настроение во время двухдневных дискуссий среди довольно пёстрой группы европейских (по преимуществу) и американских экспертов, собравшихся в Берлине по приглашению форума по вопросам европейской стратегии Аспенской стратегической группы (Aspen European Strategy Forum).
То, что я услышал там от политиков высшего звена, дипломатов, сотрудников спецслужб и физиков-ядерщиков, было почти по всем параметрам неутешительным. Иран жаждет иметь бомбу; и ничто из того, что Запад сделал до сих пор, похоже, не убедило его изменить свою позицию.
Мнения экспертов по поводу того, как на это реагировать, были далеки от единодушия. Одни поддерживают использование военной силы, от морских блокад до бомбардировок ядерных объектов; другие больше верят в дипломатию; третьи полагают, что пора уже начинать думать о политике сдерживания и устрашения в новых условиях. Что меня поразило, так это то, что «голуби» и «ястребы» во многом, похоже, одинаково расценивают нынешнюю ситуацию.
Иран формирует свой ядерный потенциал. По-прежнему открытым остается вопрос, примет ли он стратегическое решение создать одно или, что более вероятно, несколько видов ядерного оружия. А может быть, он удовлетворится тем, что станет так называемым «государством, стоящим на пороге создания ядерного оружия». Но, как указывают доклады международного агентства по атомной энергии, мирным предприятием эта программа никак не выглядит.
Впрочем, пока иранцы не достигли своей цели. Представители разных спецслужб расходятся во мнениях, как много времени может занять у Ирана превращение урана, обогащенного на заводе в Натанзе, в пригодное для использования ядерное горючее. Учитывая к тому же необходимость овладения технологией изготовления боеголовок, большинство экспертов сходятся в своих оценках, что это займет как минимум два, а скорее, три или четыре года.
Даже до недавних разговоров о компьютерном черве Stuxnet, якобы специально нацеленном на Иран, санкции и скрытые диверсионные действия уже принесли значительный успех в нарушении работы ядерных установок в стране.
Израиль менее оптимистично воспринимает хронологию развития событий. Учитывая масштабы угрозы, этого нельзя допустить. Израильские специалисты подчеркивают возможность существования лучше засекреченных ядерных объектов в Иране, поднимают вопросы о новом поколении центрифуг по обогащению ядерного сырья и беспокоятся о возможном доступе иранцев к отработанному топливу бушерского ядерного реактора.
Что касается намерений Ирана, дипломатические шаги и санкции пока что практически ничего не дали. Бывали моменты, когда Тегеран, казалось, был готов приступить к серьёзным переговорам: после вторжения США в Ирак в 2003 году и, может быть, в прошлом году в Женеве.
Совсем недавно иранцы были потрясёны тем, что Пекин и Москва поддержали новые санкции ООН. Однако сегодня мы видим очень мало признаков того, что планы Тегерана претерпели фундаментальное изменение. Россия и Китай не хотят видеть ядерный Иран; но только теперь они приходят к тому, чтобы как-то этому противодействовать.
В самом Иране ядерную программу воспринимают как соответствующую национальным интересам страны. С этой точки зрения, обладание ядерной бомбой позволит сдерживать агрессию США, сделает Иран региональным лидером и изменит равновесие сил в отношениях с Западом. Иранские руководители не забыли и не простили американцам их поддержку Саддаму Хусейну во время ирано-иракской войны. А санкции только помогают Ахмадинежаду разглагольствовать о нации, преследуемой западным миром.
Атакуют ли иранские ядерные объекты Израиль, или США, или обе эти страны, - они, видимо, будут действовать по собственной частной инициативе. Одно-два европейских (и парочка арабских) правительств могут неофициально выразить свое одобрение подобным акциям; однако большинство реально оценивает риск конфликта с ещё одним мусульманским государством, который слишком велик.
И если Тегеран всё-таки преуспеет в своих честолюбивых замыслах, вероятно, в одном из самых взрывоопасных районов мира начнётся новая гонка вооружений. Арабские государства – та же Саудовская Аравия или Египет, - испытают сильное искушение последовать тем же путём. Придётся подумать и Турции над целесообразностью пересечения ядерного порога.
Кроме того, распространение ядерного оружия на Ближнем Востоке будет означать прекращение политики нераспространения. Кошмар Джона Кеннеди - мир, объятый ужасом угрозы ядерного пожара, - станет намного ближе к реальности.
Сдерживание, не дающее «холодной» войне превратиться в «горячую», не сможет гарантировать предупреждение использования ядерного оружия в мире, где оно будет широко распространено. Перспектива гарантированного взаимного уничтожения в нынешнюю эпоху приводит к тому, что ни одна сторона не имела возможности получить от первого удара преимущества, перевешивающее цену, которую пришлось бы заплатить ответившему на удар противнику. Однако в мире, где большинство потенциальных противников будет иметь небольшое количество оружия, подобный расчёт себя не оправдает. Риск упреждающего ядерного нападения – возможно, просто неверного шага – окажется слишком высок.
Читатель, терпеливо добравшийся до этого места, уже, наверное, понял, что мы тут не предлагаем простых ответов и рецептов. Я не уверен, что такие ответы существуют в природе. Как мне кажется, необходимость более строгих санкций и более откровенных дипломатических шагов под эгидой США говорит сама за себя – и при этом совершенно не гарантирует успеха.
Думаю, Маккейн ошибался, когда предполагал, что бомбардировка Ирана сможет стать решением проблемы; однако он был прав в том, что, если Иран получит атомную бомбу, Ближний Восток и весь мир станет значительно более опасным местом для жизни.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На существование этой дилеммы Джон Маккейн указывал ещё во время предвыборной президентской кампании 2008 года. Хуже войны с Ираном может быть только одно, заявил сенатор: Иран, заполучивший ядерное оружие. Барак Обама придерживался иного мнения, и именно он выиграл борьбу и занял кресло в Белом доме. Но может быть, теперь ему самому не удастся уклониться от выбора, о котором говорил его оппонент.
