Кому принадлежат улицы?

На момент написания этой заметки (воскресенье, 10 октября) Белград охвачен войной. О всем том, что сегодня произошло, вы прочитаете и увидите когда развеется дым и слезоточивый газ, когда задержанные дадут показания, когда полиция подготовит доклад, когда комунальщики приберутся, когда аналитики изучат, и когда кто-то из властей соблаговолит что-то сказать. До 13 часов в воскресенье, никто из них даже не пискнул.

На первый взгляд, однако, очевидны некоторые новые элементы в организации масштабных нарушений правопорядка с пострадавшими и огромным материальным ущербом. Показательно, что планирование было более тщательным, чем раньше: число лиц, виновных в нарушениях и преступных действиях с элементами насилия, гораздо больше, что указывает на организованный приток из провинций и широкую мобилизацию в Белграде. Заметна также и улучшенная координация групп хулиганов и тактика разбрасывания сил полиции и жандармерии на различные очаги, с тем, чтобы ослабить их тактические позиции. Ранее анализ подобных событий указывал на некоторые недостатки, от которых, честно говоря, трудно избавиться. Во-первых, преступники более подвижны, чем полиция и жандармерия, которые используют тяжелое защитное оборудование, щиты и многое другого. Проще говоря, они быстрее бегают и перегруппировываются. Вторая проблема более серьезна: широкое использование сотовой телефонии обеспечивает планирование и координацию групп хулиганов, у них есть эффективная тактическая телекоммуникация которая - как известно – является мультипликатором силы. Однажды, если так будет продолжаться, властям придется прибегнуть к трудному решению - временно отключить базовые станции GSM операторов. Судя по всему, такое будет случаться по любому поводу, подходящему для уличного насилия, ибо на это указывает предыдущий опыт: от ареста Шливанчанина, поджега мечети и грабежей магазинов на митинге в поддержку Косово, до ареста Караджича, не говоря уже о различных футбольных событиях. Полиция и другие службы имеют свои системы связи, все более надежные (система "Тетра"), но и они все чаще полагаются на мобильные телефоны.

Полиция снова решила не использовать водометы, что очень интересно: они, должно быть, неисправны – или же расценили, что они неэффективны, учитывая опыт 9 марта 1991 года и протестов 1996-1997 годов. Она попробовала применить кавалерию, хоть эта тактика никогда не давала результатов, начиная с 1966 года и по сегодняшний день. Это должно быть ясно и из опыта 9 марта 1991 года, когда подтвердилось то, что каждый, кто хоть что-то знает о лошадях, мог бы сразу сказать: лошади не переносят слезоточивый газ, который на таких мероприятиях, к сожалению, неизбежен. Во время Первой мировой войны у лошадей были свои противогазы, если вы не знали.

Нападения на журналистов на таких мероприятиях уже не новость, но в воскресенье напали и подожгли штаб-квартиру Демократической партии. Ранее нападали на представительства Либеральной партии, по поводу воскресенья пока неизвесно, но есть опасения. Новое явление, однако, - это нападения на медицинские учреждения: банды пытались прорваться в больницу скорой помощи, что в меньших масштабах происходило и раньше, но только во время спортивных матчей. На этот раз - кажется - нападение было серьезным. Почему напали на скорую помощь и кого из раненых бандиты хотели добить - не ясно. Зато ясно, почему подвергся нападению мобильный маммограф: потому что на нем красивыми большими буквами был изображен логотип телевидения B92. Чудом никто из медицинского персонала и пациенток не пострадал. Два нападения на медицинские учреждения лучше всего показывают, с кем мы имеем дело: со сволочью. Елена Триван недавно сказала, что у этих бандитов "нет идеологии", но при всем уважении, я должен с ней не согласиться. У них есть идеология – да еще какая.

Я, на самом деле, собирался писать о чем-то другом: о запрете позорной книги, которая отрицает Холокост и утверждает, что газовые камеры - это выдумка. Один осел - учитель средней школы - опубликовал эту книгу, и даже объяснял на радио, что это круто. Суд книгу запретил и конфисковал все экземпляры. Все это хорошо, но слишком поздно: антисемитские и ревизионистские книжонки беспрепятственно издаются здесь уже в течение двадцати лет, начиная от «Протоколов сионских мудрецов» (несколько изданий), заканчивая книгами этого несносного старика, Ратибора Джурджевича, или как там его?

Но какое отношение это имеет к теме? Имеет: те, кто так рьяно бьется с полицией и жандармами, относят себя к очень верующим; большинство также считает себя "арийцами" (сербы, решением райхминистра по расовой чистоте Третьего рейха получили статус "арийской наций" в конце апреля 1945 года. После сербов "арийцами" признали только монголов, а затем Третий Рейх пал). Все это связано: Сербская Православная Церковь неосмотрительно провозгласила святыми Николая и Юстина, а епископами Пахомия и Филарета, что делает всю эту тему деликатной, болезненной и очень скользкой, именно в том, что касается антисемитизма и - простите - гомосексуализма ...

Не менее болезненной является скользкая и деликатная дилемма: следует ли запрещать книги? Некоторые старые и хорошо устоявшиеся демократии свободу слова и прессы считают священными и неприкосновенными. Некоторые другие такие демократии имеют позицию построже: запрещают такие книги, а авторов штрафуют или сажают за решетку, и это считается нормальным и желательным. Очень неохотно и с опаской, но на данный момент я склоняюсь к последнему подходу, вероятно, из-за уличных сцен, которые вижу и слышу, пока пишу это. А о том, кто мы евреям, и кто евреи нам, как нибудь в другой раз, когда успокоюсь.

Я должен вновь напомнить что то, что происходило в воскресенье, является политическим конфликтом по поводу того, кому принадлежит улица и кто имеет монополию на силу. Умеренный тактический анализ здесь не поможет: это политический конфликт, давайте не будем обманывать себя.