Лучшее на Западе

Перестать думать только об исламе означает избежать одного из самых страшных повествований начала нашего века, к которым относятся также предсказания конца капитализма, катастрофы окружающей среды, истощения запасов ископаемых топливных ресурсов, наступления язычества, способного сокрушить христианство. Сам Шпенглер никогда бы не достиг вершин самобичевания, которых достигли новые певцы «заката Запада». Каждый раз кажется, что наша цивилизация должна исчезнуть, однако она продолжает прогрессировать. 

Сто лет назад великие державы контролировали три четверти суши, но это был период колониализма,  «фаустовское» проявление западной мощи, кровь, войны, разграбление мировых ресурсов и миллионы человеческих жертв. Потом разразились две Мировые войны, фашизм, коммунизм, малопоучительный пантеон, способный пробить брешь на других широтах. Но Америка осталась такой, как она была, атлантический мир не поддался на приманку тоталитаризма, европейские демократии после периода диктатур возродились, гарантируя свободу и благополучие народам, идущим по пути глобализации. В будущем мы должны будем с меньшими колебаниями признать наши недостатки: обычаи и предрассудки, которые трудноискоренимы, такие, как наша почти религиозная вера в потребление, зависимость от природных ресурсов и от нефти, общество, мнение которого все больше зависит от средств массовой информации, которое становится виртуальным, граничащим с парком развлечений. Прежде чем покончить с собой, американский писатель Дэвид Фостер Вэллас (David Foster Wallace) описал темное зло нашего времени. Стоило бы перечитать его произведения, чтобы избежать дешевого энтузиазма.

И все-таки западные демократии сохранят нерасторжимые ценности в будущих мировых порядках. К ним относятся экономика, базирующаяся на идее свободного рынка, представители, избираемые народом в свободные парламенты, гражданское общество, способное ограничить власть, независимая судебная система. Вопрос заключается в том, сумеем ли мы в ближайшие десятилетия выдержать совместный напор «новых великих держав»: Китая, Индии, России, Бразилии или в мире возникнут новые системы равновесия, отличные от тех, которые мы знаем, еще более ослабив гегемонию Запада. Европа сможет противостоять эти конкурентам, завершив процесс политического, экономического, военного и культурного объединения, начатого после второй мировой войны. И все же Запад, действительно, рискует оказаться в хвосте азиатских стран-гигантов?

То как преподносится характеристика «новых держав», сильно напоминает исторические преувеличения, от которых мы только что освободились. Бестселлеры, посвященные «фантастической» экономике Китая, повествуют нам о стране, у которой нет соперников. Но есть ли там свободный рынок, и сколько государственных инвестиций направляется в экономику народной республики? Пекин страдает от перепроизводства, внутренний спрос и потребление не стимулируют дальнейший экономический рост, Поднебесной империи жизненно необходимы западные рынки. Политика контроля за рождаемостью направлена на уменьшение демографического роста, но предлагает ошибочные решения «избирательных абортов» на основе пола зародышей. Отсутствие свободы становится непереносимым, как продемонстрировал Лю Сяобо, лауреат Нобелевской премии мира.
Этническая и культурная разобщенность и последующая реорганизация такой огромной страны, еще и разделенной языковыми барьерами, довершит остальное. Новые державы могут распасться изнутри.

Индия гораздо ближе к Западу, чем Китай с точки зрения развития демократии и предпринимательства, и она будет ключевым союзником Соединенных Штатов в Азии. Но и Индия должна преодолеть ужасающую бедность и безнадежное положение населения, которое уже давно представляет собой спящий вулкан, который, проснувшись, может взорвать стабильность страны. Индийская цивилизация в культурном и духовном плане отличается от нашей, но во многих случаях она берет за образец западную модель, как это случилось в Японии и в четырех азиатских странах: Южной Корее, Сингапуре, Гонконге и Тайване («азиатские тигры»). Они не имели отношения к западной истории, но взяли за образец западную политическую и экономическую модель, развив ее оригинальным образом на основе собственных исторических корней  и традиций. Те же явления происходят в Бразилии и в других государствах Южной Америки, что делает этот континент наилучшим кандидатом, чтобы стать «третьей опорой» Запада после Европы и северо-атлантических стран, (а также Израиля, Австралии, Новой Зеландии, Южной Африки...). В исламском мире эксперимент носит имя Ирак, это новая демократия, вышедшая после освободительной войны против режима Саддама Хуссейна. В Турции Эрдогана в свою очередь идет процесс отделения государства от церкви, и если он удастся, то это могло бы сблизить Анкару с Брюсселем.

Наконец, неужели сегодня можно сравнивать Россию с Советским Союзом? Тогда мир был поделен на сферы влияния, но после краха коммунизма осталось место только для одной супердержавы — Соединенных Штатов. Это было столкновение эпического и глобального размаха, которое десятилетиями заставляло Европу жить в страхе перед возможным блицем Красной Армии. Сегодня столкновения происходят в российском ближнем зарубежье, как показала война в Грузии в 2008 году. Хорошо, если наследники Путина смогут продолжать играть роль хранителей православия и сумеют удержать нерушимыми границы, но трудно предположить, что Москва добьется чего-то большего. Кремль самодержавно правит экономикой, но это преимущество остается таковым только в случае гигантских монополий, таких,  как Газпром, однако рискует вызвать разрушительный кризис в российском обществе. Если к этому добавить цезаризм, реакционные тенденции с этнической подкладкой, почти феодальное разделение общества, то клиническая картина Москвы приобретает похоронную окраску.

Америка выдержала удар, нанесенный ей 11 сентября, две войны и экономический спад. Большая часть ответственности за то, что произойдет завтра с западной цивилизацией, зависит от решений, которые принимает Вашингтон. Возьмем пример с Польшей. Падение коммунизма в странах Восточной Европы представляет собой решительный момент в ходе либеральной революции, начатой в Испании и Португалии в середине семидесятых годов, «экспортированной» в ЛатинскуюАмерику и одобренной «треугольником» Рейган-Тэтчер-Иоанн Павел II. Произошло рождение польской демократии, молодой страны, приверженной процессу глобализации, экономический рост которой превосходит рост многих европейских стран-партнеров. Варшава, по определению, это еще и пример того, что значат «христианские корни» в западном мире. Жаль, что президент Обама предал надежды поляков и уступил Москве в вопросе разоружения и противоракетной обороны.