На сельской дороге в центре Грузии в часе езды от столицы Тбилиси на обочине стоят машины, тележки с осликами, а также повозки, запряженные лошадьми. Под деревом сидят мужчины и женщины в черных одеждах и продают овощи. В деревянных ящиках виднеются крупные помидоры. Земля здесь, у деревни Арухло, плодородная. Чуть дальше пасется стадо овец. Где-то там проходит граница Южной Осетии. Где точно – никто не знает. Но тот, кто ее перейдет, рискует своей жизнью.
«Было бы неплохо, если бы обе стороны пришли в определенной мере к единому пониманию того, где проходит административная граница», говорит Хансйорг Хабер (Hansjorg Haber) – глава группы наблюдателей Евросоюза в Грузии. Однако договориться об этом пока не удается. Прошло уже два года с момента вооруженного конфликта между Грузией и Россией. Тогда Евросоюз выступил в качестве посредника. Ему удалось добиться прекращения военных действий. Однако настоящего спокойствия в этом регионе пока нет.
Это представляет собой угрозу для людей в этом регионе, а также для усилий европейцев, направленных на создание диверсифицированных, менее зависимых от России маршрутов поставок энергоносителей: вот уже четыре года нефть и природный газ из каспийского региона перекачивается через Азербайджан и Грузию на Запад. На протяжении многих километров они транспортируются вблизи региона, который контролируют русские и осетины.
«У нас нет проблем с осетинами, у нас проблемы с Россией», говорит молодой человек из Тбилиси. Такого же мнения придерживаются многие из 30 000 беженцев, разбросанных по всей Грузии, у которых нет ни работы, ни перспектив. Эка – одна из них. Вместе со своим мужем, пятью взрослыми детьми и двумя внуками она перебралась в небольшую деревушку вблизи Болниси на востоке страны. «У нас есть крыша над головой, и это хорошо, - говорит она. – Но кроме этого у нас ничего нет». Большая семья живет в маленьком помещении. Ее сын хочет теперь жениться, но для него и его невесты нет вообще никакого жилья.
Наблюдатель Евросоюза Улла Харконен (Ulla Harkonen) из Финляндии записывает данные в свой блокнот. Она и ее коллеги находятся в разных частях страны и фиксируют все, что меняется. Кроме того, они заботятся о том, что нужно беженцам, а также занимаются происшествиями на административной границе с Южной Осетией и Абхазией. Так, например, прошлым летом был застрелен пастух, искавший заблудившуюся овцу и случайно перешедший границу.
Поскольку приближается зима, наблюдатель Евросоюза спрашивает, готовы ли к этому беженцы? Могут ли они обогревать свои жилища, есть ли у них достаточно воды и продуктов питания, имеются ли у них деньги для того, чтобы купить самые необходимые вещи? Здесь недавно был построен газопровод, но нет водопровода. Питьевую воду берут из небольших цистерн. Здесь можно выращивать овощи, если бы была вода. Продукты питания два-три месяца назад доставлялись через международную организацию по оказанию помощи, однако теперь этого нет. Время от времени беженцы получают продукты питания от жителей деревни. Иногда помощь доставляют из Азербайджана. «Денег, которые нам дают, хватает только на муку», вздыхает Эка.
«Кое-как мы сводим концы с концами», - говорит стоящий перед ней Каха – высокий, худой мужчина, которого жители дома избрали своим представителем. – Плохо то, что у нас нет никакой перспективы. Я хотел бы чем-нибудь заняться. Но вот уже два года мы здесь просто сидим». Беженцам необходима поддержка, считает Харконен. Однако ее возможности ограничены – «только слушать, слушать». говорит она. «Это не просто. Их ожидания растут».
До Коры (Kora) отсюда пара километров – там раньше располагались казармы, а теперь здесь проживают 1650 бывших жителей окрестностей Цхинвали, столицы Южной Осетии. Все они размещены всего в 10 жилых блоках. Перед домами под деревьями сидят группы мужчин и женщин. Среди них 87-летняя Маргалита в войлочных шлепанцах, теплой шерстяной кофте и длинной юбке. В ее голубых внимательных глазах появляются искорки, когда она гордо рассказывает: «Когда начали падать бомбы и все загорелось, я единственная не хотела убегать». Но затем ей просто необходимо было спасаться от огня. И она бежала, бежала, пока не добралась до Тбилиси. «Теперь мы все в равном положении, - говорит она, - бедные и богатые, ленивые и работящие».
Между домами дети играют в футбол. Их родители стоят рядом с небольшой лавкой и мечтают о лучшем будущем. «У нас есть электричество, вода, газ, - говорит одна из женщин, - и крыша над головой. Но больше у нас ничего нет. Дома все сгорело, деревни больше нет. «Но это не так плохо, - говорят другие, - если мы получим землю. Мы хорошо там жили. У нас все было. Теперь мы даже зелень должны покупать». И после этого она просит: «Сделай все, чтобы мы смогли вернуться домой!»
Хабер настроен не слишком оптимистично. «Большинство беженцев понимают, что у них очень мало шансов в ближайшее время вернуться домой», констатирует высокопоставленный дипломат из Евросоюза. «Наш мандат действует по всей Грузии, то есть и в Южной Осетии, а также в Абхазии», говорит Хабер. Однако Россия и признанные Москвой как государства регионы Абхазия и Южная Осетия оценивают ситуацию по-другому. Они запрещают как изгнанным, так и международным наблюдателям доступ на свою территорию.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
На сельской дороге в центре Грузии в часе езды от столицы Тбилиси на обочине стоят машины, тележки с осликами, а также повозки, запряженные лошадьми. Под деревом сидят мужчины и женщины в черных одеждах и продают овощи. В деревянных ящиках виднеются крупные помидоры. Земля здесь, у деревни Арухло, плодородная. Чуть дальше пасется стадо овец.
