Правда о Смоленске или правда о 36-м спецполке?

Еженедельник Wprost под заголовком "Правда о Смоленске" опубликовал фрагменты книги Михала Кшимовского (Michał Krzymowski) и Марчина Дзержановского (Marcin Dzierżanowski), несколько месяцев искавших ответы на 20 вопросов, связанных с произошедшей 10 апреля катастрофой президентского самолета. Авторы пишут, что они ознакомились с 57 томами следственных документов Военной окружной прокуратуры в Варшаве, и выбрали из "сотен показаний и документов" самые существенные.

Из этого следует, что они обращались к материалам, собранным примерно до августа, так как в середине октября у прокуратуры было уже 72 тома открытых и 10 томов закрытых материалов, а потом она получила очередную партию документов от российской прокуратуры. Далее – материалы допросов – так что сейчас следственные документы насчитывают около 100 томов.

В результате в тексте слишком много места занимают незначительные (например, опоздание президента) и уже описанные темы (утечка, которая якобы свидетельствует об аварии, а в действительности являвшаяся пятном воды после мытья самолета).

Однако Wprost дает нам обширный материал из первоисточника – цитаты из документов следствия. Часть показаний уже публиковалась, но из подобранных в "Правде о Смоленске" фактов, складывается важная правда о 36-м специальном полке транспортной авиации, обслуживающем полеты VIP-персон.

Это сокрушительная критика командования 36-го полка, командования ВВС и, опосредованно, руководства Министерства обороны. Она показывает, что организация полетов важнейших лиц государства страдала: не вполне исправные самолеты (например, возвращение с миссии на Гаити без автопилота); плохая подготовка (мы уже писали об отказе от тренингов на симуляторах); пренебрежение процедурами и стандартами безопасности (навигатор, встающий с кресла, чтобы искать глазами землю) и т.д.

"Ситуация в полку напоминала «заказ такси при нехватке таксистов»", - говорит вдова второго пилота "Туполева". И сотрудники Бюро охраны правительства, и члены экипажей, летавших с VIP-персонами, говорят, что не чувствовали себя в воздухе безопасно!

Драматично звучит вопрос вдовы капитана Аркадиуша Протасюка (Arkadiusz Protasiuk): "Я хотела бы знать, что генерал Бласик (Andrzej Błasik) делал в кабине Ту-154М".

Вопрос не только в том, взял ли командующий ВВС генерал Бласик управление Ту-154 на себя (Wprost приводит несколько сообщений о том, что у него было такое обыкновение, например, в Як-40). Важнее то, кто – он или пилот - принял решение о посадке несмотря на густой туман?

Поддался ли пилот давлению руководства? Wprost не дает ответа, но материал, который он публикует, позволяет серьезно это проанализировать. Начиная с достоверных сообщений о так называемом "грузинском инциденте", произошедшем в августе 2008 года.

По показаниям стюардессы, президент Лех Качиньский пришел в кабину и спросил пилота (тогда им был полковник Гжегож Петручук (Grzegorz Pietruczuk), Аркадиуш Протасюк, капитан смоленского полета, был вторым пилотом): "Кто является главнокомандующим?" А после: "Я приказываю лететь в Тбилиси", в то время как там разворачивались российско-грузинские военные действия. Весь экипаж протестовал.

Gazeta Wyborcza писала, что Лех Качиньский звонил тогда полутора десятку людей, в том числе командующим войсками, чтобы переломить сопротивление пилотов. Wprost цитирует показания вдовы генерала Бласика, что он по телефону "защищал точку зрения пилота". Далее она говорит, что если ее муж был 10 апреля в кабине "Туполева", то потому, что он "хотел послужить буфером, защищающим экипаж" от давления.

Авторы Wprost делают оговорку, что они "не считают ни одну из версий событий более или менее правдоподобной", но альтернативных версий не приводят. Не наводят они и на новые, существенные для выяснения причин катастрофы, следы.

Они обходят вниманием вопросы, связанные, например, с оборудованием смоленского аэродрома (их, очевидно, не было в имевшихся у авторов томах дела). На эту тему немного высказывался аккредитованный при российской комиссии Эдмунд Клих (Edmund Klich), сказавший, например, что "экипаж не получил точных данных по аэродрому Северный", а во время захода на посадку пилоты "использовали данные о высоте полета из показаний радиовысокометра". В результате "они были уверены, что летят параллельно земле, а в действительности они шли параллельно уходящему вниз склону". Когда они это заметили, они уже не смогли поднять машину, зацепились о деревья и рухнули.

Wprost цитирует пронзительную запись с мобильного телефона вдовы депутата Лешека Дептулы (Leszek Deptula), сделанную за две-три секунды до катастрофы. Крик "Ася, Ася!", "треск, крики людей, шум ветра в трубке" свидетельствуют о том, что депутат звонил, когда самолет разваливался на части после удара о дерево.

Авторы, однако, неудачно поместили этот фрагмент в разделе, посвященном разоблачению одного из смоленских мифов – что якобы в катастрофе кто-то выжил.

Wprost занялся также темой запасных аэродромов. Из показаний  в очередной раз следует, что посадку в Смоленске не представляли себе россияне, а к посадке в другом месте не была готова польская сторона, включая Бюро охраны правительства.

Шокирующее заключение текста - запись разговора офицера из Центра воздушных операций с дежурным Центра гидрометеорологии (ответственным за обеспечение экипажа данными). Он происходит уже после катастрофы, о чем разговаривающие не имеют понятия, но все еще касается гипотетического перенаправления самолета на запасной аэродром.

После прочтения статьи в Wprost становится ясно, что генеральный прокурор Анджей Серемет (Andrzej Seremet), говоря о "возможном предъявлении обвинений" по делу подготовки полета 10 апреля, объявил о том, что скоро осуществится.