«Зеленая» оппозиция в Иране и ее связи с глобальной геополитикой

Часть 1

Часть 2

Крепость Евразия уязвима без Ирана: Москве и Пекину нужен Тегеран

Пекин и Москва прекрасно понимают последствия крупной войны под руководством Америки против Ирана и его союзников на Ближнем Востоке. Русские понимают, что если Иран падет, Россия окажется следующей на линии огня США и НАТО.

Для описания Ирана лучше всего использовать слово, использованное немецким географом и ученым Георгом Стадмюллером (Georg Stadtmüller) в отношении Албании, которую он назвал “Durchgangsland” (государство-ворота). Иран – это вход в страны бывшего Советского Союза и уязвимые места России.

Если бы Иран поменял свою орбиту, Москва оказалась бы в опасности. Россия бы потеряла важного союзника, а США получили бы крупный выход к Каспийскому морю, Кавказу и Центральной Азии. Дверь в «ближнее зарубежье» России была бы широко открыта через Иран. Иран также является самым дешевым и наиболее идеальным маршрутом для экспорта нефти и газ из этих регионов.

Российский ВПК также был бы ослаблен, так как привлекательный рынок для его продукции был бы закрыт, если бы Иран перешел на англо-американскую и франко-германскую орбиту. Также были бы разбиты вдребезги российские планы, в партнерстве с Ираном, создать влиятельный газовый картель по образцу ОПЕК, в который также входили бы Туркменистан, Венесуэла, Боливия и Алжир. С другой стороны, Китай понимает, что его энергетическая безопасность также оказалось бы под угрозой, и что китайская экономика оказалась бы в заложниках у приказаний из-за рубежа.

Благодаря всем этим факторам, между Москвой, Пекином и Тегераном был осторожно выработано тактическое и стратегическое понимание. То, что выросло из необходимости, превратилось в тройственный евразийский союз. Поэтому крупный удар по Ирану станет также ударом по России и Китаю.

«Зеленая волна» и ее связи с глобальной геополитикой

Итак, принимая во внимание все эти факторы в иранском уравнении, какой же эффект они оказывают на «зеленую волну»? В Иране сталкиваются национализм, геополитические размышления, капитал и требования гражданских свобод; столкновения, произошедшие после президентских выборов 12 июля 2009 года, стали результатом этой динамики.

Геополитика конфронтации между Евразией и Периферией стала очевидна на улицах Тегерана и других крупных иранских городов, таких, как Тебриз и Шираз, в скандировании «зеленой волны». Они не только выступали против повторного избрания Махмуда Ахмадинежада и обвиняли его сторонников в фальсификации результатов голосования, но также выступали и против России с Китаем.

Они скандировали «Долой Россию и Китай!» и «Нет Ливану и нет Газе!» Уличные выступления иранской оппозиции указывают на взаимосвязь между региональным полем действий на Ближнем Востоке (Ливан и Палестинские территории) и более широкой ареной Евразии, включающей в себя Россию, Китай, США и НАТО.

Президент России Дмитрий Медведев и президент Китая Ху Цзиньтао поздравили Махмуда Ахмадинежада с переизбранием в Екатеринбурге, во время заседания ШОС, прошедшего 16 июля 2009 года. Президент Ахмадинежад прибыл в Россию сразу после иранских выборов. Пекин, Москва и вся ШОС выступили с политической поддержкой Ахмадинежада. Тот факт, что Ахмадинежада тепло приняли на саммите ШОС в Екатеринбурге, даже если и в роли наблюдателя, показывает, что русские и китайцы склонны руководствоваться в Иране доктриной Примакова.

Внутренние противоречия иранской элиты

Хотя в Иране и наблюдались условия для политического инакомыслия, именно влиятельные политические фигуры помогли выпустить их наружу после переизбрания Ахмабинежада. Частично события, давшие старт беспорядкам в Иране, стали результатом внутренних разногласий среди правящего класса страны. Один из кандидатов в президенты Мехди Карруби (Mehdi Karroubi) намекнул во время предвыборных дебатов, что за выборам последует борьба.

Эти разногласия связаны с «гибкостью» Ирана в геополитической шахматной партии за Евразию. Тот факт, что Иран может вести переговоры с США в краткосрочной перспективе, влияет на его внутренние противоречия. Прагматичная природа некоторых групп иранской элиты также является частью этих внутренних противоречий.

В кулуарах Тегерана свою роль сыграли такие вопросы как государственный контроль цен, регулирование промышленного производство, отмена регулирования иранского финансового и банковского сектора и приватизация. Большие доли государственной инфраструктуры и активов были проданы и приватизированы. Годами иранские граждане наслаждались государственными субсидиями, которые помогали сохранять цены на продовольствие, топливо, электроэнергию и другие товары первой необходимости гораздо ниже международного уровня. Однако постепенно иранское правительство отменяет эти государственные субсидии.

В политике случаются странные союзники. В структуре событий, приведших к подъему «зеленой волны», было и противостояние внутри иранской элиты, между одной стороной, желавшей сохранить действующую стратегию, и другой, сформированной альянсом между иранскими деловыми кругами и правозащитными организациями. В этом лагере иранского капитала и гражданских свобод капитал спрятался за свободами. Некоторых может удивить этот союз между иранским капиталом и группами, требующими больших гражданских свобод, но это нельзя назвать ни исторической, ни политической аномалией. Многие движения и революции проводились посредством именно таких альянсов.

В работе Алексиса де Токвиля (Alexis de Tocqueville) Французская революция обозначена как революция капиталистическая. Целью Французской революции было не уничтожить государство или организованную религию, а провести экономические преобразования, в особенности убрать ограничения на частную собственность. В 1789 году это было недвусмысленно заявлено в Статье 17 Декларации прав человека и гражданина: «Так как собственность есть право неприкосновенное и священное, никто не может быть лишен ее иначе, как в случае установленной законом явной общественной необходимости и при условии справедливого и предварительного возмещения».

В стремлении убрать экономические ограничения французский капитал (деловые круги) объединился с призывом к большим индивидуальным свободам и идеями французского Просвещения. При новом политическом порядке Французской революции буржуазия третьего сословия отменила государственный контроль над ценами, объявила вне закона гильдии (предшественницы профсоюзов), отменила ограничения на производство, регулирование финансового и банковского сектора, а также феодальные права крестьян, и, наконец, конфисковала и продала государственные и церковные земли как частную собственность. Революционную Францию захлестнула волна приватизации. Тот же сценарий повторился и в ходе Французской революции 1848 года, когда был создан альянс между рабочим классом и мелкими предпринимателями. Этот исторический сценарий во многом уместен и для понимания ситуации в современном Иране.
 
На другой стороне этого водораздела находится политический лагерь Ахмадинежада и его политических союзников, среди которых и ярые революционные идеологи и иранские деловые круги. Они хотят, чтобы Иран либо прочно укоренился в евразийском альянсе, сформированном с Россией и Китаем, либо стал бы частью нового регионального порядка на Ближнем Востоке. Военное руководство Ирана, как в регулярных вооруженных силах, так и среди Стражей Иранской революции, также поддерживает эту позицию. С другой стороны, Али Акбак Хашеми-Рафсанджани (Ali Akbak Hashemi Rafsanjani), его союзники и многие представители деловых элит Ирана хотят для страны гораздо более прагматичного или приспособленческого курса, схожего с тем, что проводит Индия. Эта группа, в которую входит Рафсанджани, также не хочет, чтобы закрылось окно возможностей для переговоров с США и ЕС.

Рафсанджани – очень богатый человек, бывший президент Ирана и влиятельный политик. Он является председателем и Совета целесообразности, и Совета экспертов. Он олицетворяет иранский капитализм и интересы иранских экономических элит. Среди его союзников – Мохаммед Хатами (Mohammed Khatami), бывший президентом Ирана с 1997 по 2005 год. Рафсанджани и его союзники хотят, чтобы экономика Ирана была полностью интегрирована в мировую экономику. Этот лагерь также готов действовать против российских и китайских интересов, если это принесет им преимущества. Хотя приватизация отраслей промышленности и государственных активов продолжилась в ходе второго президентского срока Махмуда Ахмадинежеда, изначальный старт был дан ей Рафсанджани, Хатами и их союзниками во время пребывания Хатами на президентском посту.

Сторонники гражданских свобод также оказались втянуты в это противостояние, и даже исполняют роль пешек в этой игре. Эти люди стеклись под знамена Мир-Хосейна Мусави, бывшего последним премьер-министром Ирана до того, как это ведомство было поглощено ведомством иранского президента. Рафсанджани и Хатами также поддержали Мусави. Увеличение гражданских свобод или результаты выборов могут быть важны для многих демонстрантов, но для большинства правящих элит на кону стоит нечто совершенно другое.

Противостояние иранских политических элит привело к политическому экстазу в Тегеране. Обе стороны публично обвиняют друг друга в коррупции. Примечательным примером этого стали президентские дебаты на иранском государственном телевидении, в ходе которых Ахмадинежад обвинил Рафсанджани и его семью в государственной измене и коррупции. Центральный банк страны также оказался в центре конфликта: оппозиция утверждала, что Центральный банк в частности и банковский сектор вообще не должны быть субъектом политического контроля. 

Куда направлены угрозы войны: на Ближний Восток или в самое сердце Евразии?

Реалисты американской внешней политики и иранские прагматики изо всех сил работали, чтобы навести мосты между США и Ираном и добиться сделки между Вашингтоном и Тегераном. Однако, и у США, и у Ирана есть союзники, противостоящие этим планам. Хотя Тель-Авив и обслуживает интересы США на Ближнем Востоке, американо-иранское сближение противоречит интересам Израиля, и именно поэтому группы, лоббирующие израильские интересы, столь враждебно реагируют на подобные шаги. Некоторые арабские правители также опасаются, что американо-иранское сближение приведет к тому, что США не станут мешать Ирану лишать их власти. Из-за своих собственных интересов Москва и Пекин также будут выступать против стратегического партнерства между США и Ираном.
 
Американская геостратегия в Евразии покоится на слабом основании, и американские элиты слишком много вложили в эту стратегию, чтобы просто позволить ей развалиться. Именно поэтому ситуация становится все более угрожающей. Доведенные до отчаяния люди могут предпринять отчаянные, поспешные и очень опрометчивые меры.

Белый дом и Даунинг-стрит,10 (резиденция британского премьер-министра – прим. перев.) тщательно разработали и подготовили несколько одновременных предлогов для войны против Ирана и его региональных союзников на Ближнем Востоке. Это является частью тщательно продуманного разоблачения для крупного регионального конфликта на Ближнем Востоке, который поглотит территорию, простирающуюся от восточного побережья Средиземного моря до гор и долин Афганистана.

Решение Вашингтона отнести Стражей Революции к террористическим организациям – это часть процесса подготовки предлогов и оправданий для войны и военных преступлений. Это не только часть стилизованного подхода к демонизации так называемых врагов «глобальной войны с террором». Действие Женевской конвенции и законов военного времени будет приостановлено в отношении будущей войны с участием Стражей Иранской революции. Это также даст предлог для руководимого США нападения на Иран на основании ведения «глобальной войны с террором». Навесив этот ярлык, правительство США начало делать в рамках своей кампании дезинформации против Тегерана, что Иран дает убежище террористической организации. Частью этого процесса также является кампания, призванная финансово изолировать Иран, а также наложение на страну санкций.

У Ирана оборонительная по своей природе военная доктрина, но это не означает, что страна неспособна нанести ответный удар. Военная мощь Ирана значительна. Действия Ирана могут нанести значительные потери США и их союзникам. У Тегерана есть возможность отражать атаки США, если только речь не пойдет о массированном ядерном ударе. Во время парламентской избирательной кампании 2008 года, один из ключевых иранских политиков Али Лариджани (Ali Larijani) заявил, что нападение США на Иран, которое он считал делом далекого будущего, станет для США не только неоправданным риском, но и поспособствует крупному американскому поражению на Ближнем Востоке. Это также положит конец статусу США, как глобальной державы. Премьер-министр Сирии Аль-Утри (Al-Utri) также намекнул, что нападение Израиля на Иран ослабит его статус значительной силы на Ближнем Востоке и положит конец сионистскому проекту.

Иран и его союзники отмели в сторону то, что они называют шумихой и психологической войной по поводу неминуемой угрозы американского нападения, заявив, что США не способны провести подобное нападение. Однако Тегеран не исключает возможности операций, направленных на дестабилизацию Ирана, или же американское или израильское нападение, особенно на Сирию и Ливан. В течение всего 2010 года официальные представители Тегерана также предупреждали, что ожидают нападений на своих арабских союзников.

Что из этого марша войны является частью дымовой завесы или тактики устрашения, а что реально? В отношении международных отношений все очень туманно, но нельзя отрицать, что по всей Евразии идут приготовления к войне. Американский противоракетный щит подтверждает это. Более того, иранцы и их союзники уверены в том, что нападения на Иран не будет. Есть и знаки, которые можно истолковать как движение в сторону разрядки: обсуждение ситуации в Ираке между США и Ираном, турецко-иранское сотрудничество, шаги, предпринимаемые ЕС и США, в сторону Сирии, улучшение отношений между Сирией и руководимой Харири Коалицией 14 марта в Ливане, а также открытое признание со стороны США, что Иран является важным игроком в процессе стабилизации Афганистана. Однако все эти шаги могут быть использованы вкупе с политикой США, чтобы содействовать целям США и их союзников по установлению контроля над Евразией. Время покажет.