В этом сибирском городе ветшающий бумажно-целлюлозный комбинат превращает бревна в блоки картона, напоминающие гигантские катушки для ниток, и когда это происходит, то Эдуард Меркулов не только получает зарплату, но и имеет надежды на будущее. Возможно, в новой России все же найдется место рабочему средних лет с мозолистыми руками — то есть такому, как он. Его жена, шурин и многие соседи тоже работают на том же заводе и думают точно так же.
«Здесь ничего больше нет», — говорит Меркулов. — «Без завода — я не знаю, что бы мы делали».
Но завод работает со скрипом и может не дожить до той поры, когда придет время набирать новое поколение рабочих. А если он погибнет — не погибнет ли с ним и город?
За те десятилетия, пока у власти были коммунисты, по всей гигантской территории этой страны возникли поселения, напоминающие Байкальск. Находим удаленное отовсюду место. Возводим дымовые трубы. Завозим людей. Тысячами.
С одной стороны, такая суровая стратегия стала локомотивом модернизации в Советском Союзе, с другой — для современной России она стала проклятьем, потому что создала множество мест, крайне зависимых от одного-единственного едва живого завода. Этот завод, уже закрывавшийся в 2008 году, но спасенный Кремлём, стоит на берегу озера Байкал — самого необозримого и самого очаровательного пресноводного водоема на нашей планете.
Завод построили в середине 1960-х, а после развала СССР приватизировали. Он — не просто реликт индустриальной эпохи, но и угроза для экологии, потому что работает на советских технологиях, устаревших еще до того, как ими начали пользоваться. Рабочие сами признают, что рано или поздно завод придется полностью переделывать или закрывать.
Рабочих порядка двух тысяч человек, и почти все они (или же их отцы и деды) приехали в Байкальск при коммунизме, когда им обещали пожизненное трудоустройство.
Но теперь история играет против них.
Легко понять супругов Меркуловых с их ностальгией по прошлому — им обоим за сорок, а на завод они пошли в 1980-х.
Когда-то завод давал им путевки на отдых и обеспечивал двухкомнатной квартирой.
«В советские времена жить было лучше», — говорит Меркулова. — «Была стабильность. Платили зарплату, цены в магазинах не прыгали».
Меркуловы и прочие работники обижаются, когда говорят, что завод отравляет Байкал — озеро настолько глубокое, что, по некоторым оценкам, в нем скрыто двадцать процентов мировых запасов пресной воды. Рабочие говорят, что любят озеро не меньше, чем экологи, и ничего не сделают ему во вред.
Но некоторые, как, например, Меркулов, признают, что Советы сделали глупость, построив завод на озере.
«Понятно, что химическую промышленность размещать здесь не надо», — считает он. — «Но надо же что-то сделать, чтобы люди могли работать. Но никто не хочет давать нам работу».
Что делать с бедствиями тысяч рабочих, населяющих «моногорода» России — одна из самых сложных экономических проблем, преследующих государственных чиновников всех уровней в России, в особенности теперь, когда из-за замедления экономического роста цены на энергию не растут, а это не дает государству увеличивать свои доходы. А Байкальск и его 15-тысячное население — идеальный пример для изучения подобных бедствий.
В конце 2008 года завод, который тогда контролировал Олег Дерипаска — олигарх, тесно связанный с Кремлём, — был внезапно закрыт. Завод страдал от сильных убытков и претензий в связи с нарушением норм охраны природы из-за выбросов в воды озера хлора, тяжелых металлов и прочих канцерогенных веществ.
Город содрогнулся. Проблемы усугубились тем, что миллионы долларов, причитавшиеся жителям в качестве недовыплаченных зарплат, так и не были выплачены. Более шестидесяти женщин с завода, в их числе и Меркулова, объявили голодовку и разбили палаточный лагерь у дверей местной администрации.
«Это случилось только потому, что мы никому не нужны», — сказала Людмила Пашкова — организатор голодовки. — «Ни хозяевам завода, ни властям. Никто не взял на себя ответственность».
Прошло несколько дней, и завод сдал позиции и заплатил по долгам. Но ситуацию в Байкальске нельзя назвать нетипичной. Когда начался финансовый кризис, по всей России начались беспорядки в так называемых моногородах, то есть населенных пунктах, построенных вокруг одного промышленного предприятия. Одним из самых ярких примеров стал химический завод в городе Пикалево под Санкт-Петербургом, где уволенные рабочие в прошлом году перекрыли движение по автотрассе.
Чтобы успокоить волнения, вылететь в Пикалево пришлось премьер-министру Владимиру Путину. Он провёл встречу с местными чиновниками и управляющими заводом, транслировавшуюся по национальному телевидению, с участием Дерипаски, компания которого контролировала и этот завод тоже. Путин отругал Дерипаску, и тот пообещал лучше обращаться с рабочими.
Экологи говорят, что государство должно поощрять создание в моногородах альтернативных источников рабочих мест. По их словам, Байкальск может стать крупным центром туризма, ведь озеро Байкал — одна из самых знаменитых достопримечательностей России. По их словам, однако, в городе, где за столько лет привыкли опираться только на один завод, уже не могут представить ничего другого.
«Когда в городе есть большой завод, то он как бы символизирует, что у них каждый день будет кусок хлеба», — считает Наташа Подковырова из организации Baikal Environmental Wave, которая давно призывает закрыть завод, за что ее преследуют спецслужбы. — «Для большинства людей, не проживающих в Байкальске, это символ загрязнения окружающей среды, то есть символ глупости».
Но в 2008 году, когда завод закрывали, власти не сделали почти ничего (или вообще ничего), чтобы помочь рабочим найти новую работу. Супруги Мария и Андрей Мартыновы, оба работавшие на заводе, переехали в другую область, но потом вернулись обратно.
«Люди страдали, мы страдали, все, кто работал на заводе, пострадали», — говорит Мартынова. — «У некоторых были даже приступы. Всю жизнь работаешь на заводе, и вдруг тебе говорят, что ты никому не нужен. Тысячи людей вышвырнули на улицу».
Кремль содрогнулся от волнений в Байкальске, Пикалево и им подобных местах. В январе 2010 года Путин внезапно вновь открыл завод — с согласия руководства фирмы. Он сделал для завода специальные послабления в области экологических норм, чем снизил стоимость продукции. Экологи расстроились, а рабочие пришли в восторг. Но вскоре выяснилось, что их зарплаты резко сократились, так что будущее завода все равно под вопросом.
Пока что они цепляются за свою работу.
«Хочу верить, что я кому-то нужен», — говорит Меркулов. — «Потому что как жить, если ты никому не нужен?»
