Писатель Антон Чехов приехал на остров Сахалин (Россия) в 1890 году и поразился суровым условиям царской каторжной тюрьмы. Дело было не в наказаниях плетьми, не в принуждении к проституции и не в жестоком обращении с детьми. Дело было в самой природе.
«На Сахалине нет климата — одна лишь плохая погода, — написал Чехов. — И этот Остров — самое мерзкое место во всей России».
Прошло больше века, и вместо каторжников на Сахалин приехали нефтяники и газовики, причем большинство из них согласны со словами Чехова.
Погода на этом малонаселенном острове (по длине он равен Великобритании) — едва ли не самая суровая в мире. В заросших лесом холмах свирепствуют океанские циклоны и яростные пурги, а у северных берегов острова океан значительную часть года стоит замерзшим. Зимой температура воздуха опускается до сорока градусов ниже нуля, а снежные сугробы достигают трех метров в высоту.
На нефтяном месторождении «Одопту-море» в восьми километрах к северо-востоку от берега, принадлежащем Exxon, рабочим пришлось расчищать снег лопатами, чтобы выбраться из общежития и начать прочищать затворы трубопроводов и убирать снег с труб.
«Пурги были такими сильными, что однажды нам пришлось эвакуировать половину сотрудников», — рассказывает управляющий делами Павел Гаркин.
Теперь Москва пытается привлечь внимание нефтяных компаний мирового значения к еще одному страшному месту: к ледяным водам Северного Ледовитого океана. В Арктике, права на которую поделены между Канадой, Данией, Исландией, Норвегией, Россией и США, скрывается, возможно, пятая часть неразведанных мировых запасов нефти и газа (данные Геологической службы США). В последние годы в регионе наблюдается всплеск активности, так, британская геологоразведочная компания Cairn Energy вела буровые работы к западу от Гренландии, а норвежская Statoil, занимающая одно из первых мест в мире по добыче нефти со дна моря, углубляется все дальше и дальше от берегов этой скандинавской страны, пробуривая скважины за Северным полярным кругом на дне как Норвежского моря, так и Баренцева.
В сентябре Россия и Норвегия положили конец длившемуся сорок лет спору из-за границ полярных владений в Баренцевом море, и Россия смогла свободно продолжать вести морские геологоразведочные работы спустя всего три года после того, как высказала свои притязания на Арктику путем установки нержавеющего флага на дне Северного Ледовитого океана под Северным полюсом, на глубине свыше четырех километров.
Отдача может оказаться громадной. По оценкам, сделанным в России (страна занимает первое место в мире по добыче нефти, суточная добыча превышает десять миллионов баррелей), в Арктике скрывается порядка 51 миллиарда тонн нефти, то есть достаточно, чтобы полностью покрывать весь мировой спрос в течение более четырех лет, а также 87 триллионов кубометров природного газа. В отличие от Норвегии, Россия не добывает нефть из скважин, но, по сообщениям из Министерства природных ресурсов, к 2039 году планируется вложить по меньшей мере 312,8 миллиарда долларов в исследования шельфа. Большая часть этих денег пойдет именно на исследования Арктики.
Но, хотя Россия и начинает открывать свои северные моря для исследований, есть смысл остановиться сейчас. В свете случившейся этой весной и имевшей катастрофические последствия утечки нефти из скважины British Petroleum в Мексиканском заливе российские официальные лица и эксперты предупреждают, что разлитие нефти под ледяным покровом может оказаться гораздо опасней, чем на большой глубине и в условиях теплого климата. Арктические условия — отдаленность от цивилизации, хрупкость экосистем, отсутствие света, мороз, лед и сильный ветер — все это сделает ликвидацию последствий утечки сложнейшей задачей.
После ежегодной конференции нефтяных и газовых «тяжеловесов» мира, прошедшей в конце сентября на Сахалине, российские официальные лица и профессионалы из отрасли глубоководного бурения стали обращать пристальное внимание на риски, связанные с бурением на континентальном шельфе в Арктике.
«Я посетил тринадцать из четырнадцати сахалинских конференций нефтяников, и в этот раз было впервые видно и слышно, как представители государственных контрольных органов проявляли обеспокоенность в связи с опасностью разлития нефти из подводной скважины», — рассказывает специалист по энергетике российского Дальнего Востока и преподаватель Лестерского университета Майкл Бредшо (Michael Bradshaw).
По словам директора норвежского агентства по оценке рисков глубоководного бурения Det Norske Veritas Нильса Масвье (Nils Masvie), вероятность утечки в Арктике не превышает аналогичного показателя для теплых и глубоких вод.
«Но нельзя произвести экстраполяцию и сказать, что риск в условиях холодного климата будет таким же. Нет, риск будет выше».
Это объясняется тем, что справиться с утечкой и с экстренной ситуацией в условиях темноты и оледенения будет несравненно сложнее.
«Иногда поисково-спасательные операции приходится прекращать с наступлением темноты и возобновлять их в восемь утра, когда снова светлеет. Но если что-то произойдет в Баренцевом море в ноябре, то придется уйти и сказать — ладно, вернемся в марте», — поясняет Масвье.
Его агентство занимается проверкой и сертифицированием приборов, применяемых при подводных работах, связанных с нефтью и газом, в частности, при строительстве на дне Балтийского моря газопровода Nord Stream для гигантской российской компании Газпром.
УРОКИ КОМИ
Успехи России на ниве борьбы с утечками нефти не внушают доверия.
Во время нефтяного бума семидесятых из-за применения примитивных технологий при добыче, бурении и строительстве трубопроводов резко повысился уровень загрязнения рек, океанов, озер и грунтовых вод. В 1975 году, к примеру, в некоторых крупных западносибирских реках, текущих на север через крупнейшие нефтеносные регионы России и впадающих в Северный Ледовитый океан, уровень содержания нефти превысил максимально допустимый в двадцать один раз (данные по государственному документу «Положение с экологическим загрязнением в СССР на 1975–1976 гг.»). Ученые объясняют повсеместное загрязнение широким применением таких простых методов добычи нефти, как интенсивное затопление водой, когда в скважины под большим давлением поступает вода и нефть выдавливается наружу. Кроме того, в большинстве трубопроводов отсутствовали детекторы течей.
Одна из самых страшных утечек произошла в августе 1994 года, когда в Республике Коми (север России) дал течь обветшавший трубопровод.
Официально объем утечки был оценен в 79 тысяч тонн (585 тысяч баррелей), хотя, по независимым оценкам, он мог достигать и двух миллионов баррелей, так что в наихудшем случае это могло бы быть как половина катастрофы BP в Мексиканском заливе (там вылилось четыре миллиона баррелей). Через два месяца после появления течи из-за сильных дождей размыло дамбу, которая удерживала нефть, и произошло сильнейшее загрязнение рек и всей территории лесотундры возле города Усинска.
Республика Коми находится возле Северного полярного круга, где из-за низких температур нефть плохо испаряется. Та нефть, которая не оказалась в водах впадающих в Северный Ледовитый океан рек Колвы, Усы и Печоры, разлилась по болотам и тундре общей площадью в 186 квадратных километров (72 кв. мили). В зимние месяцы, по данным исследований экологов из Американского университета (Вашингтон), нефть замерзла.
Следующей весной нефть из замороженной тундры опять попала в воду, пропитав собой окружающую растительность, а также унесшись с водами реки Печоры в Баренцево море. Как сообщил в апреле того года очевидец из «Гринписа» — «как мы и опасались, весна принесла региону смертоносный прилив нефти. Многие и многие акры заболоченной земли почернели от нефти, нефть есть в каждой реке и в каждом ручье».
Как предупредило консультационное агентство по экологии «Геополис», которому российское правительство поручило провести подробную оценку последствий утечки, экологическая обстановка в районе Усинска может «значительно пострадать» при весеннем таянии льдов. Экосистемы, обладающие лишь тонким «активным» слоем почвы, покрывающим вечную мерзлоту, обычно имеют очень низкие темпы роста, а загрязняющие вещества отфильтровывают особенно медленно.
«После бедствия восстановление идет медленно из-за непродолжительности сезона роста и низкого ежегодного производства питательных веществ», — сообщается в тексте «Основы экологии нефтяного и газового промыслов в Арктике», составленном Международным союзом охраны природы.
Водоемы в холодных климатических зонах защищены так же плохо.
«Химический состав воды в больших арктических озерах необычен из-за отсутствия годичных циклов круговорота питательных веществ и микроорганизмов, а также из-за малого содержания растворенных твердых веществ», — говорится в этом тексте.
В том же регионе после катастрофы 1994 года более мелкие утечки случаются едва ли не ежегодно. Некоторые из них документирует гигантская нефтяная компания ЛУКОйл, купившая КомиТЭК в 1999 году, а также экологические службы России. Некоторые другие замечали только экологические организации и гражданские объединения.
«Каждой весной, когда вскрывается Колва, у всех льдин нижняя поверхность оказывается черной, — рассказывает житель деревни Усть-Уса Николай Федоров. — Это бывает каждый год, примерно в мае. Я даже в ручьях уже двадцать лет не ловил ни одного чистого язя».
ЛУКОйл, числящий Республику Коми среди важнейших нефтеносных регионов, сообщает, что в период с 2000 по 2005 годы потратил 4,6 миллиарда рублей (150 млн. долларов) на очистительные, реабилитационные и лесовосстановительные работы на загрязненной территории общей площадью свыше 10 квадратных километров (3,9 кв. миль). Компанией, как сообщается, утилизировано свыше 230 тысяч тонн нефтяных отходов и заменены старые трубы общей протяженностью 878 километров (546 миль). После завершения очистных работ территория была вычеркнута из списков зон экологического бедствия. Для сравнения: по последней оценке BP, общая вероятная стоимость утечки в Мексиканском заливе составит сорок миллиардов долларов.
В ЛУКОйле признают, что климатические условия в Республике Коми создают сложности при наблюдении за состоянием трубопроводов, а также сообщают, что заменить всю систему трубопроводов, построенную в 1970-х и имеющую протяженность в несколько тысяч километров, невозможно.
«Там очень суровый климат, — сообщил пресс-секретарь ЛУКОйла агентству Reuters. — Почти весь год стоят морозы, а когда лежит много снега и все покрыто льдом, то течей не видно, и поэтому вести наблюдения сложно. Снег тает в июне, и заметить нефть можно в основном уже в ручьях. Не секрет, что это так».
В АРКТИКЕ БУДЕТ ХУЖЕ
Экологи соглашаются с этим и говорят, что авария в Республике Коми — это еще одно подтверждение того, насколько сложно будет справиться с утечкой нефти в арктических водах.
«Если фирмы не смогут управиться с пятидесятиметровой массой льда, что они сделают с утечкой в открытом океане на Сахалине или в Арктике? — спрашивает главный специалист по энергетике из «Гринписа» в России. — Очищать океан от нефти под ледяным покровом невозможно. Придется раскалывать и убирать тысячи тонн льда, а нефть будет разноситься течениями по всему океану».
Заведующий кафедрой промышленной экологии в Университете нефти и газа имени Губкина Станислав Мещеряков заключает: «Условия открытой воды без ледяного покрова хорошо известны. Но подо льдом нефтяное пятно оказывается как бы в ловушке, его уносит течением, но нельзя проследить — насколько далеко, куда и на какую глубину». Об этом Мещеряков сказал, давая агентству Reuters интервью по телефону.
При подледной утечке стандартная процедура такая: вырезается широкая полоса льда вокруг точки разлития, чтобы открыть воду. Как и в случае разлития нефти в теплых водах, сосредоточенную в одном месте нефть можно собрать механическим способом (с помощью забральных стенок и скиммеров), сжечь или рассеять химикалиями, сбрасываемыми с вертолета.
«Нужна специальная аппаратура, и это долгий процесс. К тому времени, когда пробурено отверстие, тяжелые фракции нефти опускаются глубже и уносятся течениями, а легкие фракции пристают к нижней поверхности льда», — рассказывает Мещеряков.
В России Аварийно-спасательная служба по проведению подводных работ специального назначения — орган, ответственный за ликвидацию последствий разлития нефти на море, — содержит арсенал соответствующего оборудования в девяти основных портах, гаванях и терминалах России. Мурманск — порт на Баренцевом море — имеет специальные арктические суда и ледоколы сопровождения.
В США служба береговой охраны, нефтяные компании и действующие по контракту с ними частные спасательные службы обязаны иметь очистное оборудование и технологии, приспособленные к условиям Арктики. Но даже при всей этой подготовительной работе условия резко ограничивают эффективность доставки и развертывания оборудования. Получается то, что специалисты называют «оторванность реакции».
Дополнительную проблему, согласно докладу Всемирного фонда дикой природы о проблемах ликвидации последствий утечек в Арктике, создает то, что морской лед подвижен и способен повреждать забральные стенки. Скиммеры замерзают и забиваются обломками льда, а шуга не дает зажигательной жидкости воспламенить нефть.
Для создания более мощного и реалистичного плана ликвидации последствий разлития нефти в Арктике Всемирный фонд дикой природы рекомендует более реалистичный подход к оценке возможностей оборудования.
«Эта оценка требует анализа и изучения оборудования и процедур, а не просто утверждений о том, что они имеются, и ссылок на оценки производителей. Должна быть продемонстрирована эффективность систем в реальных условиях, которые, вероятно, будут наличествовать в поле».
Норвегия, где действуют едва ли не самые жесткие в мире правила обеспечения безопасности, познала это на горьком опыте. В 1977 году произошел взрыв на буровой платформе Ekofisk, и нефть фонтанировала восемь дней, в результате чего в Северном море оказалось 202 381 баррель нефти — это была самая большая утечка в истории региона. Одной из причин того, что ущерб был столь велик, стала плохая работа техники.
В 1978 году, сразу после этой катастрофы, в стране была создана Норвежская ассоциация чистых морей для действующих компаний, работавшая над совершенствованием технологий ликвидации нефтяных пятен и, по состоянию на данный момент, успешно предотвращавшая любые ситуации, аналогичные аварии на платформе Ecofisk. Норвежские фирмы готовятся продолжать бурение в Арктике, и ассоциация разрабатывает все новые системы и технику, с помощью которых можно будет вести очистные работы даже в условиях темноты.
ПАУЗА ПОСЛЕ BP
После взрыва на принадлежавшей BP скважине Macondo во многих странах, добывающих нефть, в том числе и в России, были пересмотрены нормы безопасности и правила бурения.
Администрация Обамы решила приостановить подводное бурение на Аляске по крайней мере до 2011 года, пока будет идти пересмотр норм безопасности и охраны природы. В сентябре сопредседатель комиссии по нефтяным пятнам при Белом доме Билл Райли (Bill Reilly) сказал, что утечка на скважине BP показала: даже в условиях теплого климата прогресс технологий ликвидации пятен и очистки не успевает за развитием бурения.
До катастрофы в Мексиканском заливе Обама предлагал отменить мораторий на бурение в территориальных водах и разрешить разведывать и разрабатывать месторождения в Чукотском море и море Бофорта в Северном Ледовитом океане. Но Министерство внутренних дел США теперь прекратило выдавать лицензии на бурение в Арктике и стало более осторожно относиться к вопросам экономического развития региона из-за сложившихся там уникальных природных условий. Решением суда на ближайшее время было запрещено всякое бурение в Чукотском море.
В августе представители Канады заявили, что, хотя действующие в стране нормы безопасности и адекватны, а во введении моратория на бурение необходимости нет, все же будет изучена потребность в дополнительных мерах безопасности, в частности, в бурении разгрузочных скважин, а также в повышении предела ответственности для компаний. Также Оттава обратилась к Гренландии с просьбой предоставить дополнительную информацию о выданных ею лицензиях на подводное бурение в проливе Дэвиса — это часть Атлантического океана, отделяющая автономную часть Дании Гренландию от Канады.
Наряду с Данией Канада официально занимается ликвидацией последствий утечек нефти в Гренландии, у которой, как сообщают из Всемирного фонда дикой природы, нет никаких собственных средств ликвидации нефтяных пятен.
Норвегия, занимающая пятое место в мире по экспорту нефти и стремящаяся расширить область деятельности своей нефтяной отрасли на расположенные в Арктике на Лофотенский и Вестероленский архипелаги, заявляет, что не будет выдавать лицензий на глубоководное бурение, покуда правительство не проведет полного расследования последствий взрыва на скважине BP для ее собственных правил.
Что касается России, то администрация Путина подготовила новый законопроект о ликвидации нефтяных пятен, который в случае ратификации Государственной Думой приведет к трансформации правил безопасности и охраны природы в России. Нефтяные компании говорят, что в России и так едва ли не самые жесткие правила в мире, но применяются они непоследовательно и к тому же подвержены коррупции.
Добыча нефти на месторождении «Одопту-море» фирмы Exxon началась всего два месяца назад. Но дорога, соединяющая его с северным городом Оха (на его эмблеме изображена чайка над нефтяной вышкой), усеяна характерными признаками деградации, связанной с добычей нефти ранее работавшими здесь фирмами; местные говорят, что это признаки слабого контроля соблюдения правил.
Еще до того, как на горизонте появляется пара заброшенных нефтяных вышек, светло-желтые песчаные дюны становятся темнее, а кусты и карликовые сосны, составляющие большую часть прибрежного ландшафта, теряют свой вечнозеленый оттенок. На некотором отдалении работает еще несколько вышек, ритмично колотя по песку, как дятлы, выколачивающие насекомых из древесного ствола. Нефтяной блеск придает заросшей кустарником земле немного обгорелый вид.
ПРЕДЛАГАЮТСЯ НОВЫЕ ПРАВИЛА
Но даже если окажется, что нефтяные компании не готовы к утечке нефти в Арктике, не надо думать, что затишье, воцарившееся после аварии BP, продлится вечно. Недавно Норвегия и Россия разрешили спор о морской границе, и обе страны захотели активно исследовать регион.
Норвегия планирует распродать с аукциона пятьдесят один новый участок в своей части Баренцева моря под разведку нефтяных и газовых месторождений, а премьер-министр России Владимир Путин вместе с функционерами от энергетической отрасли надеется, что в российской части тоже будут вестись геологоразведочные работы. По нынешнему законодательству разрабатывать континентальный шельф России имеют право только Газпром и «Роснефть», но с 1 января Москва позволит этим заниматься и иностранным инвесторам.
«Роснефть» уже ведет переговоры с крупными нефтяными и газовыми компаниями стран Запада, имеющими опыт подводного бурения, в том числе с BP и французской Total, и строит планы на формирование совместных предприятий для работы в Арктике.
В недавнем интервью вице-президент «Роснефти» Питер О’Брайен заявил, что капитальные инвестиции в глубоководное бурение в Арктике столько высоки, что иностранные инвесторы отказываются от участия в проектах, покуда Россия не перейдет на схему налогообложения, основанную на прибыли, то есть не начнет облагать налогами прибыли от добычи нефти, а не применять разные схемы для разных месторождений, как это сейчас делает государство.
«Чтобы они хотя бы рискнули начать разведку, нужно, как просят некоторые партнеры, внести ясность в вопрос с налоговыми схемами. Если произойдут изменения в законодательстве, то мы рассмотрим новые структуры, которые позволят оптимизировать ситуацию при новом законодательстве», — сказал он.
Но иностранные фирмы переживают не только из-за налогов. В декабре 2006 года фирма Shell и ее японские партнеры после нескольких месяцев юридического давления отказались от контроля над 22-миллиардным нефтегазовым проектом на Сахалине в пользу младшего партнере — Газпрома. До того, как Газпром взял бразды правления в свои руки, а Shell сократила свою долю владения предприятием до 27,5 процентов, российская природоохранная служба Росприроднадзор грозила оштрафовать иностранцев на миллиарды долларов за нарушения в области охраны окружающей среды. Многие аналитики говорили, что эта борьба за экологию на самом деле была попыткой российского государства взять обратно под свой контроль прибыльную концессию в области энергетики.
Можно ли будет с помощью новых правил заниматься тем же самым — или государство честно пытается улучшить атмосферу вокруг нефтяных скважин России? По предлагаемым новым правилам Москва хочет, чтобы все нефтяные компании, а также организации, связанные с транспортировкой, продажей и хранением нефти, разрабатывали план ликвидации последствий утечки для каждого объекта, с которым они работают.
«Это, конечно, первый шаг, и я хотела бы верить, что это поможет, — говорит Нина Лесихина, русская специалистка по нефти и газу из норвежской неправительственной экологической организации Bellona. — Новые правила дают гораздо больший контроль над экстренными мерами компании. По действующим контроля крайне мало».
НЕДОСТАТОЧНО
Но Лесихина, как и остальные, все равно не согласны с законопроектом, по которому будет занижаться дебит скважины, на основании которого компании и будут решать, какое оборудование им понадобится на случай утечки. Согласно законопроекту, максимальный объем, который понадобится нефтяным компаниям при подводном бурении для реализации аварийного плана, составит пять тысяч тонн (36 650 баррелей).
«Это совершенно недостаточно. В Мексиканском заливе выливалось по пятьдесят тысяч баррелей каждый день», — поясняет Лесихина.
Подготовленный Министерством природных ресурсов законопроект также предусматривает, что экстренная ликвидация компанией последствий утечки нефти будет считаться завершенной, когда утечка окажется под контролем, а вся нефть будет собрана и корректно утилизирована.
«Не упоминается повреждение окружающей среды, сохраняющееся и после сбора нефти. Фирмы не несут за это ни финансовой, ни логистической ответственности», — говорит Лесихина.
Из Министерства природных ресурсов сообщили, что не могут ответить на эти вопросы прямо сейчас.
Комитет природных ресурсов при Государственной Думе также находится в процессе подготовки нового закона, озаглавленного «Защита морей Российской Федерации от загрязнения нефтью»; глава отдела российского филиала Всемирного фонда дикой природы по климату и энергетике Алексей Кокорин говорит, что этот закон гораздо лучше, чем тот, который предлагает Министерство природных ресурсов.
«Этот закон действует по принципу профилактики и предотвращения, гораздо более техничен, строг и соответствует международным нормам», — считает Кокорин.
Маловероятно, однако, чтобы новые правила всерьез ограничили свободу фирм: российское государство получает более пятидесяти процентов всех доходов от нефти и газа, а премьер-министр Владимир Путин поставил себе целью вплоть до 2020 года добывать свыше десяти миллиардов баррелей в день.
«В России нефтяная и газовая промышленность — это главное», — говорит Кокорин.
Рассмотрим для примера российское дочернее предприятие Exxon — фирму ENL. Если все будет хорошо, то вскоре на месторождении «Одопту-море» она будет добывать по тридцать тысяч баррелей в день. Но на сахалинской конференции по нефти и газа менеджер ENL по экологии Александр Пономарев не смог сказать, есть ли у фирмы конкретный план действий на случай подледной утечки нефти.
«Мы изучаем этот вопрос и ищем решения, — сказал Пономарев, отвечая на вопрос Reuters. — Волшебного ответа у нас нет».
В написании статьи приняла участие Екатерина Голубкова. Редакторы — Саймон Робинсон (Simon Robinson) и Сара Ледуит (Sara Ledwith)
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Писатель Антон Чехов приехал на остров Сахалин (Россия) в 1890 году и поразился суровым условиям царской каторжной тюрьмы. Дело было не в наказаниях плетьми, не в принуждении к проституции и не в жестоком обращении с детьми. Дело было в самой природе.
