В обсуждении участвовали: Этан Бергер (Ethan Burger), Эдвард Лозанский (Edward Lozansky), Энтони Сальвия (Anthony Salvia), Ира Штраус (Ira Straus), Александр Строканов (Alexandre Strokanov)
В прошлую среду российские политические круги содрогнулись, узнав, что президент США Барак Обама потерпел на промежуточных выборах унизительное политическое поражение: демократы утратили большинство в Палате представителей; да и в сенате позиции демократов сильно пошатнулись и демократическое большинство держится теперь на волоске. Российские руководители обеспокоены, чем может обернуться стремительный рост республиканского влияния для неокрепшей политики «перезагрузки» американо-российских отношений, проводимой в жизнь администрацией Обамы.
Одной из возможных мишеней усилившегося республиканского влияния может стать договор Новый START (СНВ в русской аббревиатуре). Администрация Обамы планирует ратифицировать его на заседании, на котором президент теперь окажется в роли «хромой утки», и, чтобы ратификация состоялась, при том, что демократам принадлежит 59 мест, потребуется, чтобы свои голоса в пользу Договора отдали ещё и восемь республиканцев.
Однако это выглядит все менее вероятным, поскольку республиканцы уже заявили, что настаивают на полном обсуждении текста Договора. Они также предложили неприемлемые поправки к резолюции о ратификации, заставившие председателя комитета Госдумы РФ по международным делам Константина Косачева пригрозить изменением графика ратификации договора в думе. В Сенате нового созыва Обаме потребуется поддержка не менее шестнадцати республиканцев - перспектива неутешительная.
Другой жертвой победы республиканцев в американском конгрессе может стать продуманная и осмотрительная политика Обамы в постсоветском пространстве, отмеченная недвусмысленным уважением интересов России в этом регионе как законных, если даже не привилегированных. Республиканский контроль в палате представителей и комитете палаты по международным делам означает, что теперь республиканцы окажутся в состоянии провести в конгрессе законы о наложении санкций на Россию за проводимую ею политику в постсоветском пространстве, а также об обеспечении финансовой поддержки или даже военной помощи Грузии. Это может стать концом политических достижений «перезагрузки».
Республиканские лидеры могут также поставить под вопрос вступление России во Всемирную Торговую Организацию (ВТО) и снятие для России поправки Джексона-Вэника.
Значительное улучшение американо-российских отношений в период политики «перезагрузки» администрации Обамы стало серьёзным политическим активном и для российского президента Дмитрия Медведева, на счету которого мало других успехов во внешней и внутренней политике за первый срок его президентского правления. Партнёрство с Обамой способствовало, кроме того, успеху Медведева на внутриполитической сцене и укрепило его притязания на президентское кресло в глазах российской элиты.
Москву беспокоит то, что поражение Обамы на промежуточных выборах, видимо, говорит о недовольстве электората его политикой, в том числе его внешней политикой, и теперь, чтобы изменить это отношение, Обама, возможно, захочет пересмотреть курс в отношении России, в частности, в сторону больше критики состояния демократических свобод в России.
В Москве тревожатся из-за «подъёма провинциального радикализма» в Соединённых Штатах, по выражению некоего российского законодателя; боятся, что республиканцы повернутся своей «тёмной стороной». Есть обоснованные опасения, что Обама может оказаться президентом на один срок, которого сменит какая-нибудь чудовищная фигура вроде Сары Пэйлин (Sarah Palin).
Насколько оправданы опасения россиян относительно будущего политики «перезагрузки»? Способно ли новое республиканское большинство заставить Обаму пересмотреть свою политику в отношении России и уступить давлению, чтобы как-то согласовать свою политику с программой республиканцев? Будет ли договор Новый START заморожен в сенате США? Каким может оказаться влияние республиканцев на политику США в постсоветском пространстве и на сотрудничество с Россией по ситуации в Иране и Афганистане? Смогут ли республиканцы спровоцировать кризис в грузинско-российских отношениях? Склоняется ли США к тёмной стороне республиканского провинциального радикализма, и что это будет означать для внешней политики Америки в целом и для ее отношений с Россией, в частности?
Говорит Эдвард Лозанский (Edward Lozansky), президент Американского университета в Москве и организатор Всемирного Форума России, из Вашингтона, округ Колумбия:
Впечатляющая победа республиканской партии на последних выборах вызвала дрожь не только в Белом доме и в штаб-квартире демократической партии, но и у московского политического истэблишмента. В Москве опасаются, что новый состав конгресса попытается разрушить политику «перезагрузки» отношений с Россией, проводимую Обамой.
Но, хотя позиции Обамы внутри страны после последних выборов, несомненно, сильно ослабли, во внешней политике США он всё ещё «на коне». Сможет ли он дальше продвинуться на этом пути, чтобы помочь своей стране и самому себе в преддверии грядущих президентских выборов?
Это будет, конечно, нелёгкая задача, с учётом того, что Америка, которая всего двадцать лет назад была единственной и безусловной мировой сверхдержавой, внезапно оказалась в весьма сомнительной геополитической, экономической и финансовой ситуации. Сейчас, конечно, можно вновь и вновь рассуждать о трудностях, с которыми приходилось и приходится сталкиваться Америке, указывая пальцами на тех, кого можно обвинить в нынешнем печальном состоянии дел. Однако гораздо более осмысленным занятием представляется обсуждение того, что же теперь нужно делать.
Что касается отношений между США и Россией, одним из советов сторонников «холодной войны» является приверженность стратегии Клинтона-Буша, а, возможно, даже более крайней: стратегии изоляции и ослабления России за счет расширения НАТО, сооружения нефте- и газопроводов в обход России, давления на Старую Европу, проявляющую излишнюю мягкость в отношении России, и ободрения Новой Европы, поощрения её быть ещё более жёсткой по отношению к России. Другие аспекты этой стратегии включают финансирование «цветных революций» в странах, граничащих с Россией под маской распространения свободы и демократии, при одновременном построении экономических и военно-политических союзов даже с самыми диктаторскими режимами в постсоветском пространстве.
Коротко говоря, сторонники подобной политики требуют, чтобы Россию рассматривали как клон Советского Союза. Для поборников этого подхода слегка модифицированная политика сдерживания, а также продолжение идеологической борьбы под нейтральным обозначением «общественной демократии» является логичной и в высшей степени желательной линией поведения.
В числе непосредственных целей этой политики можно указать срыв договора START, строительство трубопроводов, экономически не слишком целесообразных, для транспортировки каспийских энергоносителей в Европу в обход России, сопротивление усилиям Росси по интеграции в архитектуру европейской безопасности, постоянные пинки России за положение с правами человека и так далее. Все это сторонники такого подхода пытаются представить как наилучшую возможную политику, ставящую на первое место интересы Америки. Однако этот подход выглядит крайне сомнительным и даже подозрительным, по крайней мере, по двум пунктам.
Во-первых, необходимо учесть ситуацию, в которой в настоящее время оказывается Америка. При астрономической сумме национального долга, при уровне безработицы, приближающемся к десяти процентам, в состоянии двух бесконечных, вышедших из-под контроля войн, подъёма воинствующего ислама и тысячах других проблем, могут ли Соединённые Штаты Америки позволить себе оказаться втянутыми в ещё одну «холодную войну» и по-прежнему притязать на роль мирового полицейского?
Во-вторых, даже если Соединённые Штаты по-прежнему могли бы себе это позволить, разве в интересах Америки добавлять ещё и Россию к длинному списку своих врагов, вместо того, чтобы привлечь её на другую сторону баррикад, как это пытается, и небезуспешной, сделать Старая Европа? Вместо того, чтобы одёргивать европейцев за их готовность взаимодействовать с Россией, кстати, самой большой страной, с самым многочисленным населением и, вероятно, самой влиятельной державой в Европе, - не следует ли Америке присоединиться к этому процессу?
Генерального секретаря НАТО Андерса Фога Расмуссена (Anders Fogh Rasmussen), можно не подозревать в том, что он распространяет кремлёвскую пропаганду, находясь на содержании у Кремля. Однако он заявил, в преддверии подготовки лидеров бывших противников по «холодной войне» к встрече в Лиссабоне в конце этого месяца, что НАТО видит в России стратегического партнера и стремится к сотрудничеству в области противоракетной обороны. В настоящее время НАТО не рассматривает Россию как врага, отметил Расмуссен, и есть возможность начать новую страницу отношений. Президент Медведев ответил на это следующим заявлением: «Нам это приятно, поскольку дает возможность более внимательно развивать сотрудничество и создавать более устойчивую систему безопасности в Европе и в мире».
И это не просто упражнение в дипломатии. Его слова связаны с конкретными поступками: предоставлением НАТО путей для переброски снабжения в Афганистан; вертолетов; проведение подготовки воинского персонала; совместное проведение военных операций в этом регионе; сближение с позицией США по Ирану, по вопросу нераспространения ядерных вооружений, и по многим другим проблемам, связанным с безопасностью.
Противникам политики перезагрузки Обамы следовало бы разъяснить, что это не предательство национальных интересов США, как заявляют некоторые апологеты «холодной войны»; не является «перезагрузка» и актом благотворительности в пользу России. Она необходима для безопасности самих Соединённых Штатов Америки.
Что касается восточноевропейских стран, которые не приветствуют сближение США и России, пора заявить им, что они должны прекратить поднимать ложную тревогу и молить о защите от русского медведя. Вместо этого им следует заняться построением прочных торговых и экономических отношений с Россией.
В этой области имеется ряд позитивных сдвигов; на выборах в Польше и на Украине победу одержали руководители, для которых характерен решительный отход от старой политики конфронтации. Даже в балтийских странах появляется тенденция к пониманию того, что нормальные отношения с Россией полезнее для их экономики и для их безопасности, чем постоянные призывы к Вашингтону о дополнительных вооружениях и финансовой помощи.
Основная тема политики перезагрузки проста, соответствует здравому смыслу и, вероятно, весьма эффективна: сотрудничество лучше, чем конфронтация; необходимо выработать компромисс по всем вопросам, где имеется различие интересов; общая безопасность имеет первостепенное значение. Естественно, этих целей нелегко достигнуть, это потребует постоянных усилия от политиков по обе стороны Атлантики.
Первое испытание для положения Обамы после выборов быстро приближается. Сенат, при котором Обама сейчас занимает положение «хромой утки», очень скоро должен будет провести голосование по ратификации договора START. Москва сильно нервничает в связи с этим вопросом. Константин Косачев, председатель российского парламентского Комитета по международным делам, заявил, что комитет отзовёт свою рекомендацию, чтобы законодательное собрание Российской Федерации ратифицировало договор START между США и Россией, пока они не будут уверены, что сенат США тоже готов ратифицировать его.
Если сенат проголосует «за», это может стать хорошим толчком для формирования нового импульса для программы перезагрузки. Проголосует «против» - значит, мы должны быть готовы к резкому охлаждению в отношениях США и России, что плохо для обеих стран и для всего мирового сообщества.
Старое мышление в духе «холодной войны» ведёт к росту расходов на оборону, чего мы не можем себе позволить, и что, в конечном счете, ослабит Америку. Обе партии заявляют, что они хотят сократить расходы, и основной областью является оборонный бюджет. START поможет понизить дефицит, не ослабляя национальную безопасность. На самом деле, он способствует национальной безопасности, сокращая общее число единиц ядерных вооружений в мире и стимулируя другие ядерные нации сокращать свои ядерные резервы. START был одобрен практически всеми ныне живущими бывшими министрами обороны и государственными секретарями Америки, которые, очевидно, понимают всё огромное значение этого договора.
Если бы мы только могли избавиться от мрачного наследия эпохи «холодной войны»!
Александр Строканов, профессор истории, директор института русского языка, истории и культуры, линдонский государственный колледж, Линдонвиль, Вермонт:
Давайте начнём с простого вопроса: что эта «перезагрузка» реально дала России до сих пор, кроме традиционно двойственных речей со стороны Вашингтона (порою приятные слова о величии России, а порою обвинения в оккупации соседней страны) и множества традиционных обещаний, большинство которых делалось и при прежней республиканской администрации Джорджа Буша (о вхождении России в ВТО, об отмене поправки Джексона-Вэника, наконец, о сотрудничестве в области мирной атомной энергетики, или так называемом соглашении 123)? Единственное видимое различие - вместо машин (которые прежние президенты США дарили Брежневу) теперь мы получаем менее дорогие и габаритные игрушки типа iPhone, а вместо пышных обедов президенты встречаются за ланчем с хот-догами (оба президента стремятся выглядеть демократами и показать свою близость к среднему классу).
К сожалению, за прошедшие с марта 2009 полтора года политика «перезагрузки» – потрясающая идея, которую я поддерживаю от всего сердца – немного дала в плане реальных и ощутимых достижений. Следует отметить, что в этот период демократическая партия имела большинство в обеих палатах конгресса. Не сделала перезагрузка ближе друг к другу российский и американский народы. Приведу только один пример: чтобы побывать в России, - съездить на недельку во время каникул - моим студентам нужно будет заплатить 190 долларов (140 – консульский сбор и 50 долларов – плата за обслуживание) только для получения визы в Россию, что просто смешно. Это самая дорогая виза, с которой мне приходилось сталкиваться, хотя я побывал в доброй сотне стран во всём мире. В свою очередь, виза в США для россиян тоже обходятся недёшево (хотя она действительна в течение года и немного дешевле, но, с другой стороны, её сложнее получить). Может быть, перезагрузка должно была бы начать с этого: облегчить людям, и, особенно, молодым людям, студентам обеих стран возможность приехать и своими глазами увидеть жизнь на другой стороне так называемого «денежного занавеса», пришедшего на смену «железному». Но откуда тут этот занавес и почему он становится все более непреодолимым? Всего несколько месяцев назад можно было получить российскую визу всего за 131 доллар. Может быть, президент Дмитрий Медведев объяснит это моим студентам.
Другой недостаток этой перезагрузки – явное отсутствие экономического компонента. Российское и американское деловые сообщества нуждаются в развитии более тесных связей, в участии в совместных взаимовыгодных и доходных проектах. Пока этого не произойдёт, отношения между странами будут по-прежнему в полной власти от их политиков, которые, независимо от партийной принадлежности, имеют свои «тёмные стороны» - провинциальный радикализм и т.п. Американо-российские отношения явно нуждаются в прочной экономической основе.
В отношении договора Новый START я лично настроен не так пессимистично и всё ещё верю, что он будет ратифицирован сенатом США во время заседания конгресса в его прежнем составе в ноябре 2010 года, а может быть, даже позже. Мне кажется, что так называемая республиканская угроза сильно преувеличена в средствах массовой информации. Обе основные политические партии США прекрасно понимают необходимость достижения того или иного рода соглашения с Россией по этому вопросу, и даже если нынешняя версия договора не будет ратифицирована, это не трагедия – вскоре после этого начнётся работа над новым вариантом.
Соединённые Штаты Америки, разумеется, не нуждаются в новом кризисе, связанном с Грузией, и я сомневаюсь, что от Вашингтона можно ожидать какого-либо изменения политики США в отношении этой беспокойной закавказской страны, как, действительно, не было этого за прошедшие два года. Соединённые Штаты Америки нуждаются в людях, готовых бороться за их интересы в Ираке, Афганистане и других местах, а потому правительство США будет по-прежнему поддерживать страны, предоставляющие войска для войн, которые ведёт Америка, независимо от того, будет ли грузинским президентом Саакашвили или кто-то другой.
Энтони Т Сальвия, директор Американского института в Киеве, Украина:
Республиканская партия была вынуждена вмешаться в международные дела. Сенатор Роберт Тафт (Robert Taft) был принципиальным сторонником невмешательства. Его соперник, президент Дуайт Эйзенхауэр (Dwight Eisenhower), поддерживал интернационализм, сдерживаемый, однако, острым осознанием угрозы, которую представляет для республиканских учреждений растущий военно-промышленный комплекс. Хороши ли это или плохо, но Эйхенхауэр положил конец корейской войне, предостерегал своего преемника Джона Кеннеди против ввода значительных сил США во Вьетнам и сопротивлялся призывам вмешаться в суэцкий кризис и венгерское восстание.
Всё это произошло давно и далеко отсюда. Сейчас многие республиканцы в большей мере демократы, чем сами демократы, и с редкостным воодушевлением принимают военное «государство всеобщего благосостояния» Уилсона и Рузвельта. Оказавшись под влиянием так называемого «неоконсерватизма» они отстаивают военизированную внешнюю политику, распространение демократии (нередкий эвфемизм для прогрессивной идеологии), и искоренение зла там, где они его обнаруживают, не останавливаясь перед пролитием крови или тратой денег. Это не республиканская партия вашего папы.
Ввиду ведущей роли президента в формулировании внешней политики, республиканское влияние на американо-российские отношения в течение двух лет, остающихся до следующих президентских выборов, будет ограничено. Тем не менее, можно ожидать, что новое большинство увидит в любом усилии Обамы приспособиться к странам, которые ему, этому большинству, не нравятся (России, например) как доказательство слабости и отсутствия патриотического рвения с его стороны. Таким образом, хотя они, вероятно, не в состоянии будут принудить Обаму отказаться от его политики «перезагрузку» американо-российских отношений, но, возможно, смогут заставить его заплатить за это более жесткую политическую цену, чем ему приходилось платить доныне.
Помимо того, тот факт, что республиканцы выиграли новые шесть мест в сенате США, вполне способен осложнить ратификацию нового договора START с Россией, затрудняя Белому дому задачу набрать большинство в две трети. Кроме того, если судить по тому, что the Wall Street критикует проведение региональных выборов на Украине в прошлом месяце, и что кресло президента в комитете Палаты представителей по иностранным делам перешло к женщине-конгрессмену из Флориды, скептически настроенной в отношении России, республиканское руководство вполне может активизировать «продвижение демократии» в бывшем Советском Союзе (в соответствии с Конституцией США, законопроекты исходят из Палаты представителей).
Хотя некоторые республиканцы хотели бы вернуться к стратегии окружения России, ряд факторов препятствует возможности это сделать:
1) Вновь воспрянули республиканские сторонники политики невмешательства. Новый состав конгресса будет включать более адекватное число консервативных правителей в стиле Рона Пола, которым ненавистна политика вмешательства в дела других государств и военные расходы, делающие ее возможной. Можно ожидать, что они будут противостоять усилиям по возобновлению стремления к мировому стратегическому доминированию Америки, включая «перезагрузку обамовской перезагрузки отношений с Россией» (как выразился недавно автор статьи в the Heritage Foundation).
2) Соединенные Штаты Америки являются банкротом. На фоне постепенно становящейся явной настоятельной необходимости в сокращении расходов на национальную безопасность, республиканцы могут, наконец, прийти к пониманию, что они не в состоянии позволить себе параллельно перестраивать Ближний Восток и окружать Россию.
3) Украина больше не стремится быть клубом, где Америка может побить Россию. У неё есть дела поважнее, и не самое малое из них – способствовать новому общеевропейскому сердечному согласию, которое Украина помогла запустить своим заявлением о статусе не присоединения в начале этого года. Нежелание Украины сотрудничать сильно ограничивает возможности США по окружению России.
4) Европа действительно движется к новому согласию, решительно положив конец разделению континента на враждебные восточный и западный секторы. Французский президент Саркози недавно встретился с немецким канцлером Меркель и российским президентом Медведевым для обсуждения создания новой зоны европейского сотрудничества в области экономики и безопасности, вытесняющей (но не отменяющей) НАТО. Европе не понравятся усилия по возврату к её оставшейся в прошлом разделённости.
Республиканцы выиграли выборы, но они не обладают исполнительной властью. Эта власть по-прежнему у президента; он, однако, не получил признания избирателей. Республиканцы не желают урезать оборонный бюджет, от которого зависят многие из их электората; демократы аналогичным образом относятся к своим любимым программам социального обеспечения. Как выразился американский комментатор Патрик Бьюкенен (Patrick J. Buchanan): «Центр дезинтегрирован. Результат: демократия в тупике, ни одна из партий не несёт ответственности и ни одна не подотчётна, и мы катимся в пропасть».
Политика окружения России была всегда роскошью, которую можно себе позволить после того, как лопнут экономические пузыри года (и которая никогда не соответствовала интересам США). В случае , если республиканцы в 2012 году окажутся в Белом Доме, а Ближний Восток останется тем же клубком неразрешимых проблем, каким он является сегодня, и мировая экономика будет поражена экономическим застоем при одновременной инфляции (а это вполне возможно при нынешней политике Федерального Резерва), хлопот у них будет полон рот. Они могут прийти к тому, что оценят нынешнее осторожное ведение Обамой политики в отношении России и увидят в нём отражение республиканской партии их отцов.
Этан Бергер, эсквайр, старший лектор Центра транснациональной профилактики преступности, юридический факультет, кампус инноваций, Вуллонгонгский университет, АВСТРАЛИЯ:
Недавно, набрав в Гугле термины «Партия чаепития», «внешняя политика» и «Россия», я получил свыше 400 тысяч результатов; и всё же сомневаюсь, что многие граждане США отдали свои голоса на прошлой неделе, чтобы выразить свое недовольство внешней политикой президента Обамы в отношении России.
Тем не менее, результаты стимулируют как открытую критику Обамы, так и критику за закрытыми дверями. Некоторые специалисты, кто в 2008 году были рады видеть демократа в Белом доме, могут не постесняться разделять их взгляды в отношении того, что в их глазах выглядит бессмысленной картеровской внешней политикой (т.е. политикой пресоветской инвазии эпохи Афганистана, но без искреннего обязательства защищать и продвигать права человека).
Российский политический истэблишмент имеет все основания тревожиться по поводу состава конгресса нового созыва. Представление, что Россия слишком важна, чтобы её можно было привлечь к ответственности за прегрешения какими-то значимыми мерами, а не только словами или «спокойной дипломатией», теперь будет поставлено под вопрос. Это изменит расстановку движущих сил.
Администрация Обамы явно предпочитает иметь дело с президентом Медведевым, а не с премьер-министром Путиным; однако оказывают ли её предпочтения сколько-нибудь значимое влияние на разработку политического курса России (или даже на политику её традиционных союзников в отношении России)? Если правительство США не сможет достигнуть определённых истинных и стойких успехов во многих областях, его внешнеполитическая команда будет вынуждена принять новые методы. Это может оказаться плачевным, поскольку политические изменения в России происходят медленно и обычно случаются после слишком значительного спада, чтобы его можно было игнорировать.
Как результат, ратификация нового договора START Сенатом затянется; хотя по-прежнему весьма маловероятно, что она вовсе не состоится. Может быть, больше американцев будут готовы открыто задать вопрос, почему США должны поддерживать Россию в её стремлении войти в состав ВТО, если она не соблюдает большинство своих обязательств по существующим договорам, проводит оппортунистическую внешнюю политику, а прогресс в области соблюдения прав человека и гражданских свобод в стране идет весьма туго и отмечен ежедневными неприятными событиями.
Ира Штраус, Координатор США, комитет по России в НАТО, Вашингтон, округ Колумбия:
1. Вероятен более смешанный исход: определенные потери для перезагрузки, определенные выигрыши для неё же.
Вероятно, риск для нового договора START, который подчеркивает Фролов, несколько завышен. Более вероятно, что START будет использован для спекуляций вокруг обязательств Обамы по другим вопросам ядерных вооружений, не связанным с Россией.
Вероятные выигрыши:
Афганистан. Будет достигнута большая устойчивость в поддержке военных усилий, понизится давление самоубийственных сроков завершения проекта, при постоянном доброжелательном отношении со стороны США (но не со стороны Карзаи) для любой формы участия России, которую она выберет.
Возможна большая поддержка и ратификация торговых соглашений во всём мире. Может быть, это не поможет России, но, опять-таки, может быть, и поможет. Вопрос следует считать открытым. Почему бы его не разработать?
Стоило бы рассмотреть драматично звучащее предложение, которое идеологически хорошо сочетается с республиканской платформой – соглашение о свободной торговле между США и Россией. Попутно этим можно воспользоваться, чтобы выбросить за борт поправку Джексона-Вэника, изменив идеологический контекст, а не бороться бесконечно в рамках прежних представлений, заставляющих людей вспоминать о своей позиции в эпоху «холодной войны».
Другой, менее непосредственный возможный выигрыш является следствием большей гибкости стратегической концепции. Например, Медведев может приветствовать развитие наполовину союзнических отношений Соединённых Штатов с Индией, как дополняющего отношения России с обеими странами. Он может возродить проект американо-российско-индийского треугольника, обсуждавшийся среди российских демократов в конце 1990-х в качестве альтернативы треугольнику с участием Китая, который предлагал Примаков. Это бы обновило сотрудничество по общим проблемам трех держав, возникающим в исламском пространстве, расположенном между ними, и имело бы символическое значение единения стран, которые во времена «холодной войны» стояли в центре первого, второго и третьего мира.
Международная политика находится преимущественно в руках президента, а не конгресса. Политика в отношении стран СНГ остаётся и далее в компетенции Обамы. А Обама нуждается в перезагрузке так же, как и Медведев. Это единственный значительный успех Обамы во внешней политике в океане неудач: Иран, где протянутая рука помощи обернулась позором и растущей агрессивностью; Китай, агрессивность которого тоже постоянно растёт; Латинская Америка, где всё идёт из рук вон плохо; даже Европа, где влияние Обамы оказалось совершенно бесполезным, и хорошие возможности были упущены. Единственное позитивное достижение, на которое президент может сослаться, это растущее единение международного сообщества в противостоянии Ирану; что в значительной мере означает Россию, т.е., перезагрузку.
2. О «провинциальных радикалах» в Америке: здесь сомнения Фролова вполне обоснованы, и многие американцы их разделяют. Однако вспомним контекст американской истории. Провинциальные радикалы много раз приближались в Америке к власти, иногда даже поднимались до реального обладания властью – Джордж Буш, Эндрю Джексон – но никогда это не приводило к тем разрушительным эффектам, которые имели место, когда к власти приходили аналогичные группировки в восточноевропейских странах, в той же России, например.
Провинциальные радикалы в 1776 году в значительной мере задавали тон в стране, и потом у нас всегда было немало провинциальных радикалов, пытающихся им подражать. Провинциальные радикалы пришли к власти в значительной части Америки во время революции, и после этого регулярно возвращали себе власть с триумфом республиканцев Джеферсона; но они сосуществовали, периодически уступая место, с более старыми элитами. Определённую цену за это платить приходилось всегда: пожалуй, слишком дорогой ценой можно было бы считать и гражданскую войну 1776 - 1783 года, наряду с репрессиями, которые осуществляли радикалы в ходе этой войны, репрессиями, намного более тяжёлыми, чем в любых последующих войнах, в которых Америке приходилось участвовать (сегодня никто этого не помнит, когда невежественные сенаторы и журналисты леволиберального толка обрушивают на нас лавину встревоженных замечаний о том, как мы теряем наши свободы за счет ограничений военного времени, по сравнению с якобы изначальными чистыми гражданскими свободами наших Отцов Основателей). Можно добавить и цену, которую приходилось платить позднее – вторая гражданская война в 1860-х, как отдалённое последствие; столетие враждебных отношений с Англией; катастрофический изоляционизм 1930-х. Однако всё это бледнеет при сравнении с ценой, которую в большинстве своём представляет собой революция.
Сегодняшнее движение партии «Чаепития» - другое отдалённое последствие идеализации приступа провинциального радикализма в Америке в 1770-х годах; её модель самоидентичности, партия «Бостонского Чаепития», разрушила перспективы примирения между колониями и Британией. Будет ли у нас новая революция и гражданская война? Нет. Очень мало кто даже среди самых диких членов партии «Чаепития» хотели бы этого. Они могут идеализировать более радикальных людей 1776 года, но в действительности, к счастью, у них с ними мало общего. Это в высшей степени мирные и законопослушные люди.
Жестокость на демонстрациях по-прежнему исходит почти исключительно от крайних левых, провинциальных радикалов на их собственном пути и также от приверженцев 1776 года, которые находят выход своим садистским наклонностям равным образом против встреч, посвященных международному сотрудничеству. Здесь обнаруживаются более верные последователи партии «Чаепития в Бостоне», пытающиеся снова высечь искру, которая бы разрушила мировой порядок и повергла нас в состояние гражданской войны. Жестокость террористов и стремления к гражданской войне по-прежнему почти исключительно исходят от крайних левых – вспомните о левых греках с их бомбами в конвертах и демонстрациями – наряду с исламистским экстремизмом. Исламизм, несмотря на то, что, как религиозной фундаменталистское движение, он, вроде бы, должен относиться к правым силам, имеет связь и взаимное приятие с западными ультра-левыми.
Россия в непростом деле восстановлению мира на Кавказе может получить большую поддержку от провинциальных радикалов Америки, чем от старой американской элиты. Американскими провинциальными радикалами нередко становятся американские церковные активисты, имеющие дело с международной благотворительностью и программами социальной помощи, что обеспечивает им определённый опыт в улаживании конфликтов во внешнем мире. Рабочие доклады радикалов по результатам их деятельности, как правило, бывают составлены в про-христианских терминах и ни коим образом не затронуты духом релятивизма; их антиисламизм выражен в терминах, чудовищных с точки зрения формирования политики. И, однако, они являются противоядием тому отрицанию реальности, которое столь часто не даёт обеим державам, Америке и России, оказать друг другу поддержку в их конфликтах с исламистами.
Радикалы движения «чаепития» в Конгрессе составляют меньшинство республиканской партии, которая, в свою очередь, контролирует только одну из палат Конгресса; они кооперируются с частью фракции некоторых федеральных учреждений. Они воображают себя последователями американской революции; они также, большинство из них, воображают себя консерваторами и поддерживают существующие политику и принципы консервативной части республиканцев. Рост радикализма всегда несет с собой определённую опасность, о которых нам, американцам, не следует забывать, который требует благоразумных действий, чтобы не допустить ситуации, когда этот рост окажется способным нанести реальный ущерб. А нашим зарубежным партнерам следует давать оценку точно и без преувеличений, оценивая преимущественно текущее состояние дел, а наихудшее возможное развитие событий.
