16 ноября станет первой годовщиной убийства российского юриста Сергея Магнитского, которого в прошлом году арестовали в Москве до суда и уморили, умышленно отказав в медицинской помощи. Вина за это лежит на российском правительстве и на ряде конкретных чиновников, пытавшихся скрыть налоговую аферу на сумму 230 миллионов долларов, которую они совершили с помощью документов, украденных у клиента Магнитского, фонда Hermitage Capital Management.
К ответственности за смерть Магнитского никого не привлекли. Не было ни обвинений, ни арестов, ни судов – вообще никакого правосудия, несмотря на то, что были обнародованы горы улик и даже сами имена «неприкасаемых». Вместо этого, как нередко бывает в России, убийцы получили чины и награды, а вину возложили на жертву. Те, кто поднимает шум вокруг случившегося с Магнитским, навлекает на себя следственные действия и уголовное преследование, а иногда бывает вынужден покинуть страну.
«Сергей Магнитский разоблачил преступление, которое совершили сотрудники милиции, - заявил The New York Times Уильям Браудер (William Browder). – В ответ они его арестовали, подвергли пыткам и убили. Теперь, год спустя, они обвиняют его в том преступлении, которое совершили сами. В аду для таких людей отведено особое место».
Но почему же, после целого года этого позорного и абсолютно бессмысленного фарса российские власти не видят повода изменить ситуацию? Трудно представить себе, что подполковник Артем Кузнецов и майор Павел Карпов – офицеры Министерства внутренних дел в сравнительно невысоких чинах – настолько ценны для Кремля, что он готов так дорого платить за их неприкосновенность. Фактически власти было бы исключительно просто провести показательное расследование этого дела, и начать в качестве жеста доброй воли хотя бы скромные законодательные реформы.
Вместо этого Кремль активно сопротивляется любым переменам статус-кво. Это его нежелание что-либо делать значимо само по себе. Оно означает, что власть строит на правовом нигилизме определенные политические расчеты, несмотря на тот огромный экономический ущерб, который он приносит. Структуры власти, сформировавшиеся вокруг премьер-министра Владимира Путина, сталкиваются в связи с правовой реформой с определенными альтернативными издержками. Им кажется, что поддерживать системы, основанные на кумовстве и политических решениях, выгоднее, чем пытаться добиться всеобщей ответственности перед законом и независимости судов.
О том, что власти сделали именно такой выбор, свидетельствует ряд дополнительных шагов, предпринятых против жертв. Эти шаги не только оскорбительны сами по себе, но и указывают на то, что государственная власть несет угрозу всем без разбора.
Когда была убита журналистка Анна Политковская, Путин неделю об этом не упоминал вообще, а потом заявил, что ее деятельность не имела серьезного значения. Позднее сторонники правительства даже обвиняли в ее смерти оппозицию, стремящуюся испортить репутацию государства. Когда был отравлен полонием Александр Литвиненко, главный подозреваемый стал знаменитостью и прошел в Думу, а правительство начало доказывать, что Литвиненко, по всей видимости, отравился сам. Когда Михаил Ходорковский отказался сложить оружие, они, в попытке повлиять на свидетелей, обрушились на его адвокатов, в том числе на Василия Алексаняна, который был арестован, заболел в тюрьме СПИДом и туберкулезом и также не получил необходимой медицинской помощи.
Схожие вещи произошли после ряда нападений на журналистов, в частности после того, как был почти до смерти избит журналист Олег Кашин. Одна из лидеров «Наших» попыталась очернить его репутацию как репортера, заявив при этом, что журналистам следует прекратить писать то, что может спровоцировать избиения и убийства. Анатолия Адамчука, еще одного журналиста, избитого в один день с Кашиным, полиция обвинила в том, что он сам подстроил нападение на себя. Искалеченный в 2008 году журналист Бекетов был привлечен в качестве ответчика по делу о клевете и проиграл суд. Таких примеров можно найти еще немало.
В преддверии годовщины смерти Магнитского, были сделаны новые попытки вымазать его имя грязью. МВД выкопало нового лжесвидетеля, который, как и осужденный убийца Виктор Маркелов, был привлечен к делам дочерних компаний Hermitage уже после оттого, как фонд утратил над ними контроль. Обвиняя убитого и награждая убийц, «российские власти, фигурально выражаясь, плюют на могилу», - пишет Дэвид Крамер (David J. Kramer).
Впрочем, власть делает и еще более гротескные шаги. На прошлой неделе руководство печально известной Бутырской тюрьмы, в которой Магнитский провел свои последние дни, объявило, что оно намерено, чтобы улучшить условия для заключенных, дать им возможность пользоваться солярием и беспроводным интернетом. Это выглядит как глумливая шутка, приуроченная к годовщине, так как у заключенных нет доступа даже к горячей воде для простой гигиены.
Беззаконие выгодно Путину. Когда суды не работают, а следователи выдумывают дела вместо того, чтобы их расследовать, Кремль начинает играть роль высшего арбитра. Эта непрочная и страшная власть воспринимает саму идею милосердия как угрозу, зато легко используется теми, кто коррумпирован. Это машина, которая требует постоянного притока новых жертв и нуждается в защите от реформ, способных избавить ее от зависимости от государства.
В долгосрочной перспективе страх как средство управления всегда проигрывает законности. Чем выше будет подниматься уровень нестабильности, тем больше влиятельных лиц из окружения Путина будут пересматривать свои взгляды на то, что же выгоднее – отстраивать независимые институты или поддерживать рушащуюся систему унитарной власти.
Роберт Амстердам – юрист, специалист по международному праву, партнер юридической фирмы Amsterdam & Peroff.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В преддверии годовщины смерти Магнитского, были сделаны новые попытки вымазать его имя грязью. МВД выкопало нового лжесвидетеля, который, как и осужденный убийца Виктор Маркелов, был привлечен к делам дочерних компаний Hermitage уже после оттого, как фонд утратил над ними контроль.
