Многие из азиатских политиков и политологов после этих выходных, наверняка, вздохнули с облегчением.
В преддверии саммита глав стран НАТО, который прошел на этих выходных в Лиссабоне, казалось вполне возможным, что альянс попробует, воспользовавшись афганским прецедентом, увеличить свою роль в вопросах мировой безопасности и распространить свою военную активность за пределы Североатлантического региона - на Азию и не только.
К этому лидеров НАТО подталкивали с самого верха организации. Генеральный секретарь альянса Андерс Фог Расмуссен давил на них, требуя прекратить концентрироваться на Североатлантическом регионе. Расмуссен, возглавивший альянс в прошлом августе, неоднократно заявлял, что сейчас основные угрозы безопасности НАТО связаны с мировыми проблемами — несостоявшимися государствами, угрозами международным компьютерным сетям, глобальным терроризмом и распространением оружия массового уничтожения.
Со своей стороны, администрация Обамы и ряд других правительств НАТО тоже склонялись к этому подходу. Например, представитель США при НАТО Иво Даалдер (Ivo Daalder) был соавтором известной статьи 2006 года, доказывавшей, что любое демократическое государство, независимо от его местонахождения, должно иметь право присоединиться, если захочет, к Североатлантическому альянсу. Тем временем, составители новой стратегической концепции НАТО, определяющей задачи и природу альянса, а также его основные цели в области безопасности, также приняли этот расширенный подход. В сущности, комитет, отвечающий за подготовку нового проекта, напрямую порекомендовал лидерам альянса взглянуть на интересы безопасности НАТО в глобальной перспективе. Его опубликованный в мае 2010 года доклад «НАТО-2020: Гарантированная безопасность и динамичное взаимодействие» («NATO 2020: Assured Security; Dynamic Engagement») призвал организацию с большей гибкостью реагировать на новые опасности, исходящие из « географически и технологически разнообразных источников».
Подобные идеи заставили нервничать лидеров ряда азиатских стран - в особенности, России и Китая, которым не понравились попытки НАТО добиться серьезного присутствия на их заднем дворе. Представитель России при НАТО Дмитрий Рогозин сформулировал эти опасения, предупредив, что «Россию, конечно, не может устроить превращение НАТО в мирового жандарма, нечто вроде оруэлловского Большого Брата».
Политический обозреватель Андрей Федяшин также отметил, что, хотя альянс ищет партнеров, чтобы с ними вместе противостоять глобальным угрозам, «это партнерство, ясное дело, будет «сбалансированно» осуществляться «под руководством» НАТО». По его мнению, концепция глобальной роли НАТО – это попытка сохранить актуальность альянса в условиях изменившейся с окончанием холодной войны ситуации в области европейской безопасности. В своей статье Федяшин также пожаловался, что новые и нетрадиционные задачи, которые, как считают лидеры НАТО, входят в сферу компетенции альянса, - в частности, обеспечение энергобезопасности, противодействие глобальному потеплению и защита природных ресурсов, — «это задачи уже совсем не военной организации».
Не стоит удивляться, что и китайские комментаторы без всякого энтузиазма отнеслись к интересу НАТО к неевропейским регионам. Еще в сентябре 2006 года полуофициальная «Жэньминь жибао» в своей редакционной статье осудила предполагаемые планы США по превращению альянса в «глобальную организацию» и наделению его крупными силами быстрого реагирования, способными действовать по всему миру. Косвенно выражая опасения китайского правительства, газета писала, что вмешательство альянса в происходящее во «взрывоопасных регионах – таких, как Афганистан и Ирак, — уже сейчас «вызывает серьезную тревогу у мировой общественности».
Хотя отношения между НАТО и Китаем с тех пор улучшились, Китай продолжает с недоверием относиться к возможному участию НАТО в делах других стран региона. Это недоверие заметно, в частности, в Афганистане. Китайское руководство официально поддерживает афганское правительство, однако старается дистанцироваться от противоповстанческой кампании НАТО и не одобряет попытки расширить западное военное присутствие в регионе. Китайские комментаторы опасаются, что деятельность альянса в Афганистане и его попытки обеспечить снабжение воинских контингентов НАТО через китайскую территорию в действительности нацелены на то, чтобы ослабить Китай и усилить напряженность между ним и воинствующими исламистами, и без того недовольными политикой, которую Пекин ведет в отношении мусульман Синьцзяна.
В настоящий момент многие азиатские правительства считают ООН единственной инстанцией, способной обеспечить легитимность международной военной операции, и выступают против любых попыток региональных структур безопасности подменить собой всемирные институты. В частности, китайцы и русские ясно дают понять, что они не хотят повторения таких эпизодов, как война 1999 года в Косово или вторжение 2003 года в Ирак, когда страны НАТО, не получив непосредственной санкции Совета безопасности, начинали войны самостоятельно.
Однако решения, принятые на этих выходных, должны отчасти развеять эти опасения. Хотя формально принятые на саммите декларации и концепции отражают глобальную перспективу, они очевидным образом подразумевают, что деятельность альянса за пределами Европы и Афганистана в основном ограничится диалогом, либо, в особых случаях – таких, например, как ситуация, сложившаяся в Аденском заливе, - оборонительными мерами, предпринимаемыми совместно с другими структурами безопасности под мандатом ООН.
Вдобавок, НАТО открыто признала уникальную роль ООН и подчеркнула, что не собирается замещать собой ни ее, ни другие международные структуры, но рассчитывает на партнерство с ними. В частности, новая Стратегическая концепция НАТО предлагает «нашим партнерам по всему миру расширить политическое сотрудничество с альянсом и играть большую роль в планировании возглавляемых НАТО операций, в которых они принимают участие».
Это разумное решение. Для альянса намного лучше будет сфокусироваться на афганском конфликте, чем пытаться решать бесчисленные проблемы глобальной безопасности. НАТО следует сконцентрироваться на важной роли координатора усилий множества стран и институтов, вовлеченных в афганскую операцию. В сущности, она взяла хороший старт, добившись партнерства в рамках Международных сил содействия безопасности (ММСБ) с целым рядом не входящих в альянс стран, в том числе с такими азиатскими державами, как Австралия, Япония и Южная Корея.
На это указал и генеральный секретарь ООН Пан Ги Мун (Ban Ki-moon), посетивший Лиссабонский саммит, и подчеркнувший важность сотрудничества ООН и НАТО в области решения проблем безопасности в Афганистане.
«Я приветствую подписание Лиссабонской декларации и соглашения о партнерстве между НАТО и Афганистаном, - заявил он. – Мы все хотим помочь Афганистану стать самостоятельным государством, способным гарантировать своим гражданам основополагающие права и дать им возможность удовлетворять насущные потребности».
Сейчас великие азиатские державы, не входящие в НАТО и не участвующие в МССБ, —Россия, Китай и Индия— поддерживают альянс в его попытках помешать талибам и «Аль-Каиде» вновь прочно закрепится в Афганистане. Если НАТО хочет развить достигнутые результаты и обеспечить в итоге успех действиям коалиции, ей следовало бы не предаваться бесплодным мечтам о статусе всемирной структуры безопасности, а работать над практическими методами преодоления сохраняющихся проблем взаимодействия между отдельными странами и институтами.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
В преддверии саммита глав стран НАТО, который прошел на этих выходных в Лиссабоне, казалось вполне возможным, что альянс попробует, воспользовавшись афганским прецедентом, увеличить свою роль в вопросах мировой безопасности и распространить свою военную активность за пределы Североатлантического региона - на Азию и не только.
