Грузия – постмодернистское лицо Кавказа

Выступая вчера перед Европейским парламентом, президент Грузии Михаил Саакашвили, лидер страны, почти 20% которой оккупировано российской армией, попытался развеять беспокойство Европы после того, как он уже успокоил НАТО, взяв на себя односторонние обязательства по неприменению силы в отношении оккупанта и предложив ему начать диалог без каких-либо встречных условий. Этот пацифизм, который явно черпает вдохновение из трактата «К вечному миру» Канта, особенно примечателен тем, что мастерски играет на произошедших после провала США в Ираке переменах, воздействующих на дух международных отношений: доминирующие государства, в том числе Китай, наталкиваются на серьезные ограничения и препятствия, когда пытаются опираться в своей политике на одну лишь силу.  

Инициатива Саакашвили, который учился во Франции, женат на гражданке Нидерландов и окружил себя получившими образование в Лондоне, Хайдельберге и Гарварде молодыми министрами, привлекает к себе тем больше внимания, что противостоит административному, мелочному, ксенофобскому и коррупционному наследию, оставшемуся практически нетронутым с момента выхода из советского морозильника. Опираясь на молодежь, женщин и меньшинства, которые представляют собой основную движущую силу разрыва со старым режимом, нынешняя команда делает ставку на общественные свободы (прежде всего свободу прессы) и прозрачность против старой полицейской системы (29-летняя замминистра сократила штат, подписав распоряжение об увольнении 20 тысяч полицейских). Кроме того, эта команда оказывает всю возможную поддержку частному капиталу для строительства в Тбилиси и на побережье Черного моря великолепных отелей и культурных центров. Либеральная грузинская власть слишком ответственна, чтобы позволить дефициту бюджета превысить 6%. Наконец, в религиозной сфере она выступает за светский плюрализм в противовес фундаментализму (что, кстати, удается ей гораздо лучше, чем соседям в Турции). 

Более того, сама история выделяет страну на общем фоне. Бывшая Колхида с ее двойным персидским и греческим наследием всегда занимала особое место в Российской Империи с момента аннексии в 1801 году и до провозглашения независимости в 1991 году. Несмотря на пугающую репутацию, которую создали ей Сталин и Берия, во время революции 1917 года в Грузии преобладали впоследствии побежденные Лениным меньшевики. Близкий к средиземноморскому климат страны превратил ее наравне с Крымом в любимое место отдыха советских аппаратчиков. Что касается доминирующего здесь православия, оно упорно сопротивлялось влиянию ислама и научилось с ним сосуществовать.

Даже если путешественнику и известна эта ее особенность, он, утомленный придирками и обысками российских оккупантов на территории Абхазии и Южной Осетии, которые находятся под контролем Кремля со времени подписания договора о прекращении огня в 2008 году, не может не удивляться вежливости и цивилизованности, с которыми его встречают в Грузии. Поле правления националиста Гамсахурдии (его убрали русские в ноябре 1993 года), а затем и бывшего главы грузинской компартии Эдуарда Шеварнадзе, по российскому кредиту давления не удалось окончательно рассчитаться и «революции роз», которую провел в 2003 году Михаил Саакашвили. Новоиспеченному президенту пришлось иметь дело с сильнейшим сопротивлением, которое едва не привело к его уходу в ноябре 2007 года, а позднее с ростом сепаратисткой агрессии, вылившейся в конфликт августа 2008 года. В апреле 2009 года в стране прошли новые манифестации, но у грузинского правительства хватило здравого смысла воздержаться от репрессий.

Сегодня всем нам следует вспомнить об этой череде конфликтов, чтобы в полной мере оценить парадокс одновременно патриотической и прозападной тенденции, которую лишь укрепило противодействие Евросоюза (под председательством Франции) продвижению российской армии на грузинской территории в августе 2008 года. Каким бы ни был исход этого предприятия (у него есть еще три года), вполне возможно, что повсюду, в России, Белоруссии, на Украине, где инициативы такого же рода натолкнулись на культурное отторжение, «постмодернистский» синтез, к которому стремится Тбилиси, станет опорой, если не примером, для тех, кто готов бороться во имя торжества свободы.