Пермь — Этот неприметный город у подножья Уральских гор, некогда служивший местом политической ссылки, - на первый взгляд, не самое подходящее место для ярых, даже ожесточенных споров о роли культуры в общественной жизни.
Должно искусство руководить общественными вкусами или им следовать? Должно оно провоцировать и стимулировать или успокаивать и развлекать? И — самое главное— сколько оно должно стоить, кто должен платить, и кто должен получать деньги?
Русские любят задаваться глобальными вопросами, не имеющими ответов, однако споры, вот уже два года не сходящие с первых страниц пермских газет, делает особенно жаркими еще одна, вечно актуальная для России тема: кто должен принимать решения?
То, что начиналось как проект культурной революции, сейчас скатывается к своего рода культурной войне. По одну сторону фронта находится самоуверенная московская культурная элита, приехавшая объяснять провинции, что сейчас модно, круто и прогрессивно, по другую - блюстители местной культуры, которые считают унизительным и опасным то, что к ним относятся как к кучке деревенщины.
«Москвичи не понимают, что Пермь живет не в XXI веке, а на 40 лет раньше, - объясняет профессор филологии из Пермского государственного университета Владимир Абашеев. – Их культурная политика адресована крайне малочисленному меньшинству».
Все это началось пару лет назад, когда Олег Чиркунов, в 2005 году назначенный губернатором Пермского края, решил воспользоваться культурными инициативами, чтобы дать толчок развитию региона и создать для малопривлекательной Перми новую, захватывающую дух постсоветскую идентичность.
На помощь он позвал своего бывшего однокурсника театрального режиссера Бориса Мильграма, в девяностых годах уехавшего из Перми в Москву. Мильграм стал министром культуры края и в свою очередь пригласил в него из столицы группу культуртрегеров, включая обладающего хорошими связями владельца художественной галереи Марата Гельмана и театрального режиссера Эдуарда Боякова, основателя российской национальной театральной премии.
За год эта группа открыла в переоборудованном здании речного вокзала сталинских времен быстро получивший общенациональную известность музей современного искусства, создала новый театр, провела ряд авангардных концертов и фестивалей, осуществила множество проектов в сфере стрит-арта и вызвала немало пересудов.
«Современное искусство – это мощная провокация, а без провокации не может быть полноценного творческого процесса», - утверждает Мильграм, поставивший себе целью организовывать каждый год в Перми 59 фестивалей. Это странное число, соответствует номеру Пермского края в списке российских регионов, но, по мнению многих, явно не отвечает запросам и интересам миллионного населения города.
Тем не менее, Алексей Трифонов, музыкальный продюсер, приглашенный из столицы освежить репертуар местной филармонии, считает пермский эксперимент шансом ликвидировать культурный разрыв между Москвой и российской провинцией. «Здесь появился шанс сделать что-то новое», - замечает он.
В сентябре 2009 года Гельман, возглавляющий одновременно Пермский музей современного искусства и Пермский центр развития дизайна, объявил, что Пермь должна стать культурной столицей России. Московские газеты прозвали город «новым Бильбао», в честь прозаического испанского города, который прославился благодаря построенному в нем Фрэнком Гери (Frank Gehry) музею Гуггенхейма. Сейчас губернатор и его окружение выдвигают Пермь на титул европейской культурной столицы, который каждый год присуждается Европейским Союзом. Следует отметить, что обычно его все-таки присуждают городам Евросоюза, в который Россия не входит. Впрочем, не входит в него и Турция, крупнейший город которой – Стамбул - получил эту награду в 2010 году.
Подобная амбициозность вполне в российских традициях, поэтому высокие стремления Перми никто не ставит под сомнение. Также очень по-российски внедрять инициативы такого рода сверху, мало принимая во внимания грубую реальность. Иногда все, что для этого нужно – это человек на подходящем посту (в данном случае губернатор Олег Чиркунов, ориентирующийся на президента Дмитрия Медведева, а не на избирателей) плюс гальванизирующее присутствие таких людей, как Гельман.
Тем не менее, Алексея Иванова, популярного в России пермского писателя и неустанного критика как самой московской команды, так и ее целей и методов, подобный культурный диктат приводит в ярость.
«То, что происходит в Перми – это катастрофа, - говорит он. – Они выдумали эту свою «культурную революцию», однако Пермь никогда не испытывала недостатка в культуре. Все эти проекты существуют для того, чтобы приносить деньги Гельману и его друзьям. Они обескровливают наш бюджет».
Кроме этого, со стороны консервативных местных законодателей звучали ксенофобские заявления, а часть горожан выражала явное недоумение, не в силах понять, в чем смысл огромного портрета калифорнийского губернатора Арнольда Шварценеггера с баскетбольным кольцом во лбу или гигантских красных фигур, расположившихся на площади в центре города и на крыше одного из зданий.
По словам Мильграма, комментарии и критика только приветствуются – они даже полезны. «Наши депутаты решили обидеться на то, что у красных человечков нет голов. Они подумали, что это намек на них, - заметил он. - Некоторые говорят, что если эти фигуры появились в городе, они должны что-то означать. Тогда что означают памятники Ленину, стоящие на площадях по всей стране? Все это вопрос уровня сознания».
Никто, впрочем, не спорит с тем, что москвичи придали новый импульс пермской культурной жизни. «У Гельмана есть экстравагантная сторона, но без его ресурсов ничего из этого бы не было», - утверждает д-р Абашеев, добавляя, что культурная жизнь Перми исторически регулярно подпитывалась волнами приезжих— в частности, в XIX веке большую роль в ней играли предприимчивые польские ссыльные.
«Я не против того, что люди вроде Боякова и Гельмана приезжают сюда устраивать нам встряску, - говорит Татьяна Курсина, директор музея «Пермь-36», трудового лагеря, превращенного в мемориал в память жертв ГУЛАГа. – Если бы они не пришли сами, нам бы следовало их придумать».
Проблема в балансе – и в деньгах. Когда пермское министерство культуры объявило, что в 2011 году расходы на культуру будут увеличены до 1,5 миллиарда рублей (примерно 49 миллионов долларов), что составляет 2,7 % от всего бюджета региона – при том, три года назад они ограничивались 1,7 % — многие начали выражать сомнения. «Кто составлял этот бюджет, и из каких приоритетов он исходил? В этом весь вопрос», - полагает Курсина.
Больше всего средств от щедрот пермского бюджета достанется музею современного искусства, известному как ПЕРММ, здание для которого, площадью в 7000 квадратных метров, было частично отремонтировано в 2008 году при поддержке частных жертвователей. Первая проведенная в нем выставка - «Русское бедное» - пользовалась огромной популярностью. Однако впоследствии музей с 20 сотрудниками и текущим бюджетом в 40 миллионов рублей организовал ряд менее удачных мероприятий, многие из которых проводили художники, связанные с московской галереей г-на Гельмана.
ПЕРММ привлек внимание московской и не только московской публики. Число его посетителей продолжает расти - как сообщает музей, оно составило уже 170 000 человек за первые девять месяцев 2010 года. Однако в самом городе он потерял популярность, отмечает Абашев, добавляя, что большинство его студентов в университете либо не проявляют интереса к музею, либо даже настроены к нему враждебно.
По его мнению, в этом виновата новая команда в министерстве. «Очень мало внимания уделяется контактам с обществом и образованием, - говорит он. – Эта команда состоит из чужаков, которые, за некоторыми исключениями, не чувствуют город».
Впрочем, сейчас, возможно, ситуация начала меняться, после того как в октябре министерство наконец раскрыло свои планы, вывесив на своем сайте соответствующий документ и пригласив желающих его комментировать. Есть надежда, что это может стать началом того самого диалога между сторонами, который до сих пор отсутствовал.
«Нам нужно просто сесть за стол и все это обсудить, - объясняет Курсина. – Другого пути, в сущности, нет, если только мы не хотим пригласить папу римского – но это уже чистой воды идиотизм».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
То, что начиналось как проект культурной революции, сейчас скатывается к своего рода культурной войне. По одну сторону фронта находится самоуверенная московская культурная элита, приехавшая объяснять провинции, что сейчас модно, круто и прогрессивно, по другую - блюстители местной культуры, которые считают унизительным и опасным то, что к ним относятся как к кучке деревенщины.
