Не такое уж Россия «мафиозное государство»

Высказывания испанского прокурора, назвавшего Россию «мафиозным государством», о чем стало известно благодаря ресурсу WikiLeaks и что появилось на первой полосе издания Guardian 2 декабря, нашли широкий международный отклик. Момент был выбран как нельзя лучше: присудит ли ФИФА, сама обвиняемая британской прессе в коррупционных связях, право проведения чемпионата мира по футболу в 2018 году этому мафиозному государству? Любопытно, что эти обвинения по времени совпали с выходом кинофильма Чарльза Фергюсона «Inside Job», главный персонаж которого - некое «государство Уолл-Стрит». После просмотра картины должен возникнуть навязчивый вопрос: что хуже для человечества – российское «мафиозное государство» или американское «государство Уолл-Стрит»?

У работавших в Мадриде американских дипломатов, бесспорно, были свои причины для обсуждения с испанцами проблемы противодействия мафии. Однако вопрос не в этом. Главное  - это немедленные последствия этой утечки и, в частности, порожденные ей рассуждения о честности российской стороны. Так, этот эпизод породил самые разнообразные фантазмы, которые склонны смешивать вчерашнюю Россию с современной. Тем не менее, то, что верно для олигархов, верно и для российских бедняков: сегодня все они уже не те, что раньше.

Особенно проблематичной выглядит недостаток контекстуализации в представлении этого дела. Прежде всего стоит сказать о контексте самого документа. Подход Guardian ставит деонтологическую проблему, так как упоминание в документе, несмотря на высокое положение его авторов, еще не доказывает реальность того или иного явления. Ни один серьезный историк не станет отстаивать реальность призрачных армий, которые якобы должны были освободить Берлин в апреле 1945 года, так как они существовали лишь в воображении Гитлера, хотя и упоминались в соответствующих источниках. К тому же, сам факт того, что этот документ исходит из Мадрида, также не является совпадением: он отсылает нас к ярко выраженной в Испании проблеме – наличию в стране большого числа российских иммигрантов из преступных или околопреступных слоев. Речь здесь идет не о ворохе дел на рабочем столе прокурора, а о действиях российской организованной преступности по всему миру. Далее следует контекст отношений Росси и США. Как все мы понимаем, американские дипломаты обеспокоены в первую очередь не мафиозной природой новой России, а тем, что она больше не на «хорошем счету». То есть это скорее геополитический нежели этический вопрос.

Так куда делись бывшие российские мафиози в конце 1990-х годов? Хотя жадному до сенсаций общественному мнению это и может показаться маловероятным, их позиции в России постепенно ослабли. Как и российским олигархам, бандитам навязали новый социальный договор, который предлагал им безнаказанность и сохранение незаконно нажитого имущества в обмен на сотрудничество и отказ от собственно преступной деятельности. Стремясь к нормальной жизни, по примеру знаменитых американских магнатов XIX века, большинство из них решили уступить. И если часть гангстеров была помилована российским государством, те, кто не захотел подчиниться, оказались за решеткой, на кладбище или в ссылке. Некоторые из них стали работать на российские спецслужбы и даже (какая бестактность!) занялись торговлей оружием (здесь стоит отметить фильм «Оружейный барон», главные геополитический урок которого заключается в том, что крупнейшие торговцы оружием – это пять членов Совета безопасности ООН).

Противоречие

Здесь, следуя логике «повествования» мы подходим к существенному противоречию, которое заключается в том, что на Западе гораздо сильнее обеспокоены современным, чем прошлым состоянием организованной преступности. Особые опасения вызывают утверждения о том, что она теперь стоит на службе российского государства. В то же время мы позволяем себе характеризовать смутный период в жизни «демократической» России 1990-х годов как следствие зарождающегося капитализма, которое должно было само по себе сойти на нет. Все это противоречит ощущениям самих россиян, которые, наоборот, уверены в том, что раньше ситуация была намного тяжелее и мрачнее. Затем рассказ о российской организованной преступности подступает к проблеме коррупции, и линия аргументации здесь такова: сейчас Россия еще более коррумпирована, чем в эпоху ее первого постсоветского президента. В это очень сложно поверить. Как тут не вспомнить о липовых приватизациях, растрате кредитов МВФ или целой череде убийств, которые даже сравнивать нельзя с нынешней ситуацией?

Хотя преступность в России, разумеется, никуда не делась, ее характер претерпел значительные изменения. Организованная преступность больше не является безраздельной владычицей в определенных секторах экономики, и это результат некой работы по консолидации, которую начал Ельцин и продолжили его преемники. Тем не менее, она не позволила избавиться от хищнического поведения, так как дала российской бюрократии возможность вновь заняться ее традиционной игрой. Таким образом, прогресс России в этой области идет крайне медленно. Однако все здесь относительно: тем западным предпринимателям, которые жалуются на «невозможность вести дела» в России, стоит вспомнить о том, что еще пятнадцать лет назад они вообще не могли быть инвесторами – такой сложной была ситуация в стране. Сегодня коррупция хотя бы «измерима», а с рисками (в первую очередь в плане безопасности) вполне реально справиться. То, что ситуация еще далека от «нормы», это уже другой вопрос. 

В итоге, это откровение WikiLeaks, как, впрочем, и остальные, выглядит скорее стеснительным, нежели опасным для безопасности США. И если взглянуть на культивируемый в недрах Госдепартамента образ мышления, приходится констатировать, что американцам так и не удалось отойти от старых схем. И что же тут нового? То, что несмотря на наше недоверие по поводу новых привычек России, нам все же не стоит уподобляться тому мальчику, который кричал «Волк!»