Америка по-прежнему самая богатая и самая сильная страна на планете благодаря географическому положению, считает историк Иэн Моррис, но если рассматривать историю как руководство, как учебник, то следующим будет Китай – и все может развиваться ожесточенно и стремительно.

Западу становится все сложнее идти в мире своим путем.

Народы Европы и Северной Америки по-прежнему производят две трети мирового ВВП, на них приходится более чем две трети мировых расходов на научные исследования, они же владеют почти всем ядерным оружием и почти всеми авианосцами в мире. Однако в уходящем году президент Обама – лидер самой богатой, самой находчивой, самой хорошо вооруженной страны в истории – во время визита в Сеул не смог убедить лидеров остальных 19 ведущих стран мира последовать его планам в области глобальных финансов.

Нет недостатка в теориях относительно перемещения силы с Запада на Восток, при этом вину за это возлагают на всех – от некомпетентных политиков до валютных манипуляторов. Но реальное объяснение лежит гораздо глубже. Уинстон Черчилль некогда сказал: "Чем дальше назад вы способны заглянуть, тем дальше вперед вы сможете видеть". Он был прав. Чтобы разобраться в силах, которые меняют наш мир, нам нужно посмотреть поглубже в прошлое.

И когда мы это сделаем, сдвиги и перевороты дня сегодняшнего окажутся лишь последней фазой исторического процесса, который разворачивался тысячелетиями. И процесс этот приводится в движение не бездарными бюроктатами или зловещими финансистами, а глубочайшей силой из всех – географией.

Чтобы понять, почему наш мир меняется, нам нужно взглянуть назад вплоть до окончания последнего ледникового периода и тщательно проследить историю вплоть до наших дней.

Когда мир согрелся 15 тысяч лет назад, именно географические особенности стали причиной того, что лишь несколько регионов на планете были пригодны для развития там сложных обществ. Потому что лишь в ряде районов был такой климат и такой ландшафт, при котором могли эволюционировать дикие растения и животные, которых можно было одомашнить, и земледелием можно было заниматься тоже только в этих районах.

Самая плотная концентрация этих растений и животных наблюдалась на западном краю Евразии, у истоков Евфрата, Тигра и Иордана, в регионе, который мы сейчас зовем юго-западной Азией. Именно там, примерно за 9 000 лет до рождества Христова, зародилось земледелие, которое распространилось потом по Европе. Западная Евразия стала самой богатой частью мира.

Земледелие также началось независимым образом в других районах, от Китая до Мексики, но из-за того, что растений и животных, которых можно было одомашнить, там было несколько меньше, чем на Западе, аналогичные процессы там заняли на несколько тысячелетий больше. 

Основной урок, который стоит извлечь из всей этой истории, заключается в том, что игры с обменными курсами и законодательством с целью борьбы с аутсорсингом не остановят процесс перемещения богатств и силы с Запада на Восток.

Эти другие зоны распространения сложных сельскохозяйственных обществ также расширялись, но западная Евразия сохраняла свое первоначальное лидерство, именно там возникли первые в мире города, первые государства и первые империи.

В первом тысячелетии до н.э. – веке Сократа, Будды и Конфуция – западная Евразия по-прежнему была самой богатой и наиболее развитой частью мира. Но к этому моменту выявился большой парадокс: география определяет, как развивается общество, но то, как развивается общество, определяет и то, что значит география.

На заре существования агрокультуры все было важно – и чтобы была нужная температура, и чтобы дожди шли, когда надо, и рельеф был правильный. Но по мере того как деревни и села превращались в города, эти географические факторы становились менее важными, чем жизнь на крупной реке, например на Ниле, благодаря которой была возможно ирригация.

Когда государства начали становиться империями, жить у реки стало менее важно, чем иметь доступ к морю, где была возможна навигация, например к Средиземному, именно это позволило Риму перевозить продукты, армии и налоги.

По мере того как империи древнего мира расширялись, они вновь изменили смысл и значение географического фактора. Длинные полосы степей от Монголии до Венгрии превратились в некое подобие трассы, хайвея, по которому куда угодно передвигались кочевники, подрывая основы империй.

В первые пять веков нашей эры великие империи старого мира – от Рима на Западе до Ханьского Китая на Востоке – все развалились, по мере того как движение населения по степям способствовало распространению болезней и хаоса; но эти политические перемены вновь трансформировали понятие географии. Китай восстановил единую империю в шестом веке нашей эры, в то время как Западу это так и не удалось сделать.

И более тысячи лет, до по крайней мере 1700 года, Китай был самым богатым, самым сильным, и самым изобретательным местом на планете, и Восток выбился в лидеры по сравнению с Западом.

Восточноазиатские изобретатели выдавали одно прорывную идею за другой. К 1300 году их корабли могли пересекать океаны, а из их примитивных ружей можно было стрелять в людей на другом берегу. Но потом открытия Востока еще раз поменяли значение географии.

Западная Европа – высовываясь в холодную Северную Атлантику, вдали от центров движущих сил – всегда была тихой заводью. Но когда европейцы узнали об океанских судах и оружии Востока, их местоположение на Атлантике стало серьезным географическим плюсом.

Пока люди не могли пересекать океаны, не имело значения, что Европа в два раза ближе к обширным и богатым землям Америки, чем Китай. Но теперь люди могли переплывать океаны, и это стало самым важным географическим фактором в мире.

Атлантика, 3 тысячи миль от берега до берега, стала чем-то вроде Океана Златовласки, не слишком большим и не слишком маленьким. Он был достаточно большим, чтобы можно было производить самые разные товары на его берегах в Европе, Африке и Америке; но он был достаточно невелик, чтобы корабли времен Шекспира могли достаточно легко его пересечь. Тихий океан, напротив, был слишком большим. Вследствие преобладающих ветров и течений, путешествие из Китая в Калифорнию длиной 8 000 миль – хоть и было почти возможно 500 лет назад, но путь был слишком далек, чтобы торговля могла быть прибыльной.

География определила тот факт, что именно западноевропейцы, а не самые искусные мореплаватели XV века китайцы – открыли, разграбили и колонизировали Америку. Китайские моряки были не менее отважны, чем испанцы, столь же неустрашимы, как британцы, но именно европейцы, а не китайцы, завоевали Америку, потому что европейцам для этого надо было проделать путь в два раза короче.

В XVII веке европейцы продолжили создавать новую рыночную экономику на берегах Атлантики, используя сравнительные преимущества между континентами. Это заставило европейских мыслителей начать изучать, как работают ветра и приливы. Они научились лучше считать и измерять, и раскрыли основы физики, химии и биологии.

В результате Европа, а не Китай, пережила научную революцию. Европейцы, а не китайцы, дали научные знания обществу в целом в XVIII веке – то, что мы сейчас знаем под именем Просвещения.

К 1800 году наука и атлантическая рыночная экономика принесли западноевропейцам механизированное производство, и мобилизовала силу энергоносителей. В Британии произошла первая в мире промышленная революция, которая к 1850 встала над миром как колосс.

Но превращение силы географии на этом не остановилось. К 1900 году глобальная экономика, где доминировала Великобритания, засосала ресурсы Северной Америки, вновь изменив значение географии. США, до той поры бывшие скорее отсталой периферией, стали новым глобальным центром.

Но процесс и на этом не завершился. В XX веке глобальная экономика с доминирующей Америкой в свою очередь вовлекла ресурсы Азии. По мере того как контейнеровозы и самолеты превратили даже бескрайний Тихий океан в лужу, в новые глобальные центры стали превращаться дотоле откровенно периферийные Япония, потом "Азиатские тигры", и наконец Китай и Индия.

"Восхождение Востока", столь удивительное для многих представителей Запада, было совершенно предсказуемым для тех, кто понимает, что география определяет то, как развивается общество, и что то, как развивается общество, в свою очередь определяет, что значит география.

Основной урок, который стоит извлечь из всей этой истории, заключается в том, что игры с обменными курсами и законодательством с целью борьбы с аутсорсингом не остановят процесс перемещения богатств и силы с Запада на Восток. Большой вопрос для грядущего поколения – не в том, как остановить действие географии, а в том, как управлять этим процессом.

Перенос мирового центра притяжения в Западную Европу в XIX веке и из Европы в Америку в XX инициировал самые крупные войны всех времен. Десятки миллионов человек погибли, потому что правители великих держав в относительном упадке не понимали, почему прилив истории казалось бы обернулся против них.

Наш собственный век выглядит еще более тревожным. ВВП Китая, вероятно, обойдет американский к 2030 году, и если нынешние тенденции сохранятся, пекинские военные расходы превысят расходы Вашингтона еще до 2040 года. Напористость и настойчивость, которые Китай уже продемонстрировал в Азии и Африке, это только начало.

Но в сравнении с лидерами прошлого, государственные деятели сегодняшнего дня имеют одно преимущество: они способны видеть широкую форму истории. У них нет причин думать, что они остановят долгосрочный процесс превращения географии всякими краткосрочными мерами типа валютного манипулирования.

Основная задача XXI века – добиться, чтобы подъем Востока не стал таким же жестоким и кровопролитным, как предыдущее возвышение Запада.

Иэн Моррис (Ian Morris) – профессор в области античной литературы и истории в Стэнфордском университете. Он опубликовал десять научных книг, включая самую последнюю – "Движущие силы античных империй" (The Dynamics of Ancient Empires), руководил раскопками в Греции и Италии. Живет в Санта-Круз Маунтэнс, Калифорния.