Для истории двадцать лет — это очень мало. Если вы хотите понять революцию, переходный период, реставрацию или войну, нужно подождать. Подождать, пока будут открыты архивы, пока пройдет время, а трудности, связанные с данным историческим событием, не будут восприниматься так остро, давая возможность произвести непредвзятый анализ.
Но с другой стороны, двадцать лет — это уже достаточный срок, чтобы можно было дать первую оценку того или иного события. Двадцать лет, точнее девятнадцать, отделяют нас от момента распада СССР. Поэтому есть смысл задать вопрос, каково же положение России в нынешний момент, какова динамика экономических, социальных и политических процессов, возникших в стране под башнями Кремля, куда движется страна, как проходит переходный период.
Идея, которой руководствовались Лев Гудков и Виктор Заславский, недавно изложенная ими в книге "Россия от Горбачева до Путина", заключается в том, что переходный период в Москве уже закончился. Он привел к триумфу авторитарной концепции власти, сопровождающейся железным контролем за средствами массовой информации, формами государственного «авторитарного капитализма» и произволом по отношению к диссидентству. Автором и создателем этой концепции был Владимир Путин. Последним, кто стал жертвой такого подхода, является бывший олигарх Михаил Ходорковский, не захотевший подстраиваться к власти. Позавчера завершился второй процесс над ним, сильно смахивающий на фарс и в общих чертах повторяющий первый процесс, завершившийся в 2005 году. Предопределена и мера пресечения — отбывание наказания в колонии общего режима.
Ходорковский виновен в том, что он не внял предложению Путина, которое он сделал олигархам, нажившим свои состояния в эпоху Ельцина: они должны сохранять абсолютную лояльность режиму в обмен на гарантии сохранения их бизнеса. Этот процесс является показателем современного климата в России, что и стало поводом для написания точной и аккуратной книги, которую Гудков, директор московского центра по изучению общественного мнения «Юрий Левада» вынужден был заканчивать один после смерти в ноябре 2009 года, в период работы над редакцией двух последних глав, Заславского, выдающегося историка из римского университета Luiss.
Основной тезис авторов можно понять уже из названия, которое отличается от названия их первой книги «Посткоммунистическая Россия: от Горбачева до Путина», опубликованной в том же издательстве. В названии второй книги отсутствует качественное прилагательное. Это заставляет предположить, что, по мнению Гудкова и Заславского, переходный период уже завершился. Победил авторитаризм и «система Путина», всем проявлениям которой дается детальный анализ, начиная от постоянного усиления центральной власти и создания «вертикали власти», основу которой составляют бывшие работники КГБ, из чьих рядов вышел и сам Путин.
Богата материалами глава, посвященная созданию атмосферы согласия в стране. Будучи главой государства, а в настоящий момент занимая пост премьер-министра (авторы вслед за большинством считают, что цель Путина - вновь занять президентское кресло на выборах 2012 года, а Медведева рассматривают его бледным дублером) Путин сумел возродить культ победы над нацизмом в Великой Отечественной войне, в то же время избегая дискуссии о преступлениях Сталина и его окружения. Таким образом, был прекращен процесс критического осознания прошлой истории, что является необходимым этапом для любого демократического процесса.
Рентгеновский анализ путинской власти, в любом случае полезный, чтобы составить идею о ее природе, вызывает законные сомнения по поводу отношения Италии и Европы к своему аномальному, хотя и необходимому партнеру, но не это самое удивительное в этой книге. Заслуживает особого внимание описание причин, сделавших возможным победу системы Путина, изложенное в первых главах книги. Двое экспертов, в частности, останавливаются на особенностях переходного периода в России и на его отличии от процесса демократизации в центральной и восточной Европе.
В обоих случаях распад централизованной и планируемой экономической системы в начале привел к резкому снижению доходов населения, росту безработицы и критическому социально-экономическому положению. В бывших странах Варшавского договора этот шок был преодолен за счет непоколебимого желания сблизиться с Европой, за счет резкого отрицания советских моделей, за счет возрождения национального духа и возвращения к западным ценностям, подавленным, но не исчезнувшим окончательно за время московской оккупации. Все это сплотило правительства и подданных, облегчив процесс демократизации. В России ничего подобного не произошло. Конец коммунистической системы не привел к возникновению массовых движений типа «Солидарности», реформы проводились исключительно сверху, бюрократия, которая боялась потерять свои привилегии советских времен, оказывала сопротивление. Кроме того, западные ценности чужды традиционной российской культуре, в которой преобладают консервативные и имперские импульсы. К этому добавились гигантские размеры национальной территории и неповоротливая индустриальная система, которые затормозили модернизацию.
Из-за всех этих факторов руководство переходным периодом осуществлялось кое-как, у президента Ельцина отсутствовала ясная идея о необходимых реформах. С середины девяностых годов процесс реформ, сопровождавшийся растущим недовольством народа и упорно бойкотируемый бюрократами, быстро перевел Россию на консервативные рельсы, а сами россияне осознали необходимость сильной руки, чем не замедлили воспользоваться Путин и бывшие полковники КГБ, без задержки предложившие авторитарную модель.
