Клинч политики и экономики

На пороге второго десятилетия XXI века мировая политика настроена на худшее – предстоящие годы не обещают умиротворения. От прежней международной системы уже почти ничего дееспособного не осталось, новая модель мироустройства пока не намечается. Главной линией напряжения станут отношения США и Китая, которые неразрывно увязаны с характером глобальной экономики. От того, как разрешится эта коллизия, зависит и направление развития мира.

Взаимозависимость двух гигантов (заемщик-кредитор, потребитель-производитель) давно тяготит их обоих. А мировой финансовый кризис продемонстрировал, что схема, построенная на ее базе, неустойчива и чревата потрясениями для всей планеты. В идеале нужны скоординированные усилия по демонтажу такой системы и диверсификации источников роста и развития, однако это означает необходимость качественного изменения экономической политики в обеих странах.

В Китае это теоретически возможно, меры по снижению зависимости от американского рынка начали принимать еще несколько лет назад, но сделать это быстро никак не получится, а риск велик. Поддержание темпов роста является для КНР главным залогом социально-политической стабильности, а любые резкие шаги способны повлечь за собой ответные меры США и Евросоюза.

В Америке ситуация сложнее. Общество и политический класс крайне поляризованы, а принятие решения о новой экономической стратегии требует консолидации и готовности к издержкам. Поскольку этого нет, более вероятны попытки найти внеэкономический ответ на экономические вызовы. А именно – заставить Китай играть по американским правилам, используя военно-политическое преимущество США. Такой курс может найти поддержку особенно к середине десятилетия, когда в Соединенных Штатах произойдет очередная циклическая смена и в Белый дом вернутся республиканцы. Уже сегодня заметно, что американо-китайский симбиоз – предмет не столько внешней, сколько внутренней политики США, поскольку с  его существованием увязаны и уровень безработицы, и конкурентоспособность американской индустрии. 

Хотя американо-китайские противоречия носят глобальный и глубокий характер, поводом для эскалации способна стать как раз региональная ситуация в Восточной Азии. Пекин на общемировом уровне пока ведет себе осторожно, однако на сопредельном пространстве уже заявляет о своих намерениях намного более жестко. В частности, недавнее высказывание о том, что Южно-китайское море является зоной непосредственных интересов Китая, всполошило соседей, но больше всего Вашингтон, который усмотрел в этом признак нового курса КНР.

Государства региона внимательно следят за развитием ситуации. По мнению большинства комментаторов, экономически Китай уже выигрывает у США Восточную Азию, так что теперь вопрос в том, что Вашингтон этому противопоставит. Напряжение на Корейском полуострове, спровоцированное отношениями Пхеньяна и Сеула, служит одновременно поводом для наращивания военного присутствия США в регионе и укрепления связей Вашингтона с азиатскими союзниками – Японией, Южной Корей, Филиппинами, Австралией. Однако если нынешняя тенденция продолжится, то часть государств Восточной и Юго-Восточной Азии начнут прикидывать, не выгоднее ли «переметнуться» на противоположную сторону. И Америке необходимы явные доказательства собственной силы.

Потенциальным источником конфликтов могут стать территориальные споры, тем более что у Китая они есть практически со всеми соседями. Но особое значение приобретает Тайвань, который в случае нарастания трений между США и КНР способен превратиться в форпост американского влияния непосредственно возле китайских границ, при этом любая активность Соединенных Штатов, связанная с Тайванем, чревата резкой эскалацией, в том числе военной. Война очень маловероятна, но возможна региональная гонка вооружений с обострением отношений по всем остальным вопросам.

Интересы США и Китая вступают в противоречия и в других частях мира. Так, в предстоящем десятилетии тем или иным образом разрешится коллизия с иранской ядерной программой. Китай – крупнейший инвестор в Иране. Если компромисса не будет, то шанс на силовую акцию заметно повышается, и она станет – среди прочего – демонстрацией Пекину того факта, что Соединенные Штаты не утратили способность применять силу для подкрепления своего авторитета. Правда, результат этой акции совершенно не предопределен, она вполне может закончиться противоположным результатом – то есть подрывом позиций Америки, как это, по сути, произошло в Ираке.

Противостояние США и КНР едва ли перейдет в военную плоскость, хотя бы по той причине, что Китай хорошо понимает свою слабость по сравнению с Соединенными Штатами. Но можно ожидать, во-первых, систематической политики Вашингтона по ограничению экономической экспансии Китая по всему миру, во-вторых, Соединенные Штаты будут прилагать усилия по укреплению отношений со странами, которые могут служить противовесом Китаю. Помимо уже упомянутых союзников это, прежде всего, «нейтральные» государства Юго-Восточной Азии, Индия и, возможно, Россия.

Для России изменение роли Китая в мировой политике станет одним из определяющих факторов при выработке международной стратегии. Эпоха, когда точкой отсчета для Москвы служил Запад, уходит в прошлое по объективным причинам – роль Запада, особенно Европы, в мировых делах уменьшается, а страна, с которой Россия имеет самую протяженную сухопутную границу, уверенно выдвигается в лидеры. До последнего времени считалось само собой разумеющимся, что Москва никогда не признает подчиненную роль в отношениях с Пекином. Сегодня это уже не настолько очевидно, а наступающее десятилетие может оказаться временем привыкания к этой мысли. Впрочем, это только один из сценариев, возможна и активизация действий по его недопущению. И чем более явной будет американо-китайская конфронтация, тем сложнее будет России избежать неприятного однозначного выбора.

Основное противоречие современности заключается в нестыковке все более глобальной экономики с по-прежнему национальной политикой. Это проявляется повсюду – от отношений США и Китая до проблем внутри Европейского союза и реакции различных стран на кризис. Долгое время считалось, что преодоление противоречия возможно посредством моделирования политических процессов по типу экономических – транснационализация политики в соответствии с тем, как это было когда-то задумано в ЕС. Однако есть и противоположный путь – возвращение экономических процессов к более традиционным, то есть планомерное сворачивание глобализации.

Второе десятилетие XXI века станет, судя по всему, временем политических ответов на экономические вызовы. Когда-то глобализация была выгодна, в первую очередь, развитому миру, который и выступал ее локомотивом. Сейчас может оказаться, что тот же западный мир будет главным бенефициаром сворачивания глобальных процессов, поскольку Китай и Индия больше Запада зависят от глобального рынка, зато при сохранении нынешней глобальной ситуации будут постепенно перетягивать мировое одеяло на себя. Правда, такая политика равнозначна смене парадигмы, которая потребует от ее инициаторов политической воли, умения и четкого понимания, чего они хотят. К тому же поднимающиеся державы не будут смотреть на это, сложа руки, и попытаются не допустить такого сценария.

Готовности к такому серьезному пересмотру пока не видно ни среди политиков, ни в обществе, но опыт последних 20 лет показал, что невероятное может очень быстро становиться реальным.