Денис Волков – социолог российского независимого исследовательского института «Левада-центр», основанного Юрием Левадой. Волков анализирует причины структурной слабости оппозиции, сталкивающейся с властью в лице Путина и Медведева.
Libération: Как сегодня россияне относятся к оппозиции?
Денис Волков: Как показывают опросы, россияне считают, что оппозиция существует и что она необходима, но в действительности при нынешнем положении дел эта оппозиция остается невозможной. У нее нет никакого влияния, нет пространства для действий, к числу оппозиционеров опасно принадлежать. Оппозиция присутствует, чтобы критиковать власть, однако власть ее не слушает. Имена большинства оппозиционных лидеров россиянам известны (Борис Немцов, Михаил Касьянов), но на политической сцене у них нет никакого влияния.
- Почему оппозиционным движениям не удается собрать массы?
- Нынешняя политическая система основана не на конкуренции людей и идей, а на поддержании силовыми способами статус-кво. В общественном сознании не могут возникнуть и укрепиться новые лица или новые движения, потому что Кремль контролирует главный источник информации для 80% россиян – телевидение. Отсутствие конкуренции – это автономный политический механизм. Все знают о «маршах несогласных» или митингах оппозиции, но эта известность не гарантирует поддержки масс. Абстрактная критика власти никого не интересует, каждый без лишних напоминаний уже давно в курсе, что во власти царит коррупция. Люди готовы объединяться и выступать ради проблем, которые касаются непосредственно них, критиковать конкретные изъяны системы, а не режим в целом. Если не считать, что оппозиция сама по себе не готова направлять и формулировать конкретные требования, что принесло бы ей базовую поддержку населения. Люди видят в оппозиционерах не тех, кто решил защищать их интересы, а скорее политиков, вовлеченных в абстрактную борьбу с властью, которую они к тому же заранее проиграли. Образ оппозиции также страдает от собственного бессилия и внутренних разногласий, которых обычному человеку не так просто понять.
- И несмотря на это, среди населения растет недовольство. Повсюду в России слышно об акциях протеста…
- Следует различать два феномена: с одной стороны, политическую оппозицию и критику власти на местах, а с другой стороны – гражданскую активную позицию, форму социальной оппозиции, которую сложно представить в количественной форме. Люди готовы объединяться и выступать ради решения конкретной проблемы. Но пока что политического движения не родилось. Действие, даже если оно и увенчалось успехом, не обязательно ведет к развитию политического сознания.
- Вы наблюдаете какую-либо связь между колебаниями рейтинга популярности оппозиционеров и национальных политических лидеров?
- Да ее и не может быть. Оппозиция никогда не доходила до сознания масс, потому что для масс она незаметна и не участвует в политической жизни страны в национальном масштабе. С другой стороны, рейтинги популярности лидеров (Путин, Медведев) являются отражением не конкретных событий, а демонстрируют общий настрой населения. В целом во время кризиса не произошло драматичного снижения уровня жизни, впервые с этого времени россияне настроены скорее оптимистично, чем пессимистично. Недовольство направлено против институций – милиции, школ, больниц – но связь между политикой Кремля и плохим функционированием этих институтов не проводится. Для этого требуется критическая мысль, воспитанная независимыми и общественными расследованиями, дебатами, альтернативой. Однако власть не признает над собой никакого контроля извне.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Россияне готовы критиковать конкретные случаи плохого функционирования политической системы страны, а не режим в целом. Именно в этом кроется неудача российской оппозиции: абстрактная критика власти в России сейчас никого уже не интересует. Люди видят в оппозиционерах политиков, вовлеченных в теоретическую борьбу с властью, которую они к тому же заранее проиграли.
