Монополии как главные виновники кризиса

В настоящее время в условиях сложной и многофакторной модели развития мировой экономики выделить одну конкретную и объективную причину сбоя системы, приведшую к глобальному кризису, не представляется возможным. Между тем, многие авторитетные международные эксперты, ученые-экономисты и финансовые аналитики не оставляют попыток определить главного виновника того коллапса, который мы наблюдали в конце 2008–начале 2009 годов и, возможно, в несколько трансформированном виде наблюдаем до сих пор.
 
Среди источников кризиса называют структурные перекосы в мировой экономике и перепроизводство продукции. Некоторые предпочитают ссылаться на более узкие обстоятельства, в частности, на бесконтрольную эмиссию финансовых инструментов, супердоходность определенных товаров или видов деятельности, отсутствие пруденциальной политики в банковском секторе и другое. Много критики было направлено в адрес несостоятельности ипотечного кредитования в США, посредством которого ипотечный кризис (крушение AIG, Fannie Mae и Freddie Mac) перекинулся из сферы финансов на все отрасли мировой экономики. Однако с нашей стороны констатировать, что кризис носит субъективный характер и должен быть отнесен к результатам финансовой деятельности в отдельно взятой стране, было бы весьма некорректным. Подтверждением тому является история экономических кризисов, которая насчитывает, по крайней мере, три крупных потрясения: в 1873 году, 1929-м и разразившийся в 2008 году. Данные системные кризисы отличаются по масштабам и характеру распространения, методам борьбы и смягчения последствий, но схожи по своей природе и причинам возникновения (среди которых особо выделяют мировую суперспекуляцию или чрезмерное влияние спекулятивного капитала на экономическую обстановку).
 
Спекулятивный и реальный капитал
 
Впервые в научном и деловом обиходе понятия «спекулятивного» («фиктивного») и «реального» капитала стали использоваться в период финансового кризиса 1873 года. Как экономическая категория, спекулятивный капитал формируется на вторичном фондовом рынке (уровень развития которого является «лакмусовой бумагой» состояния экономики любого государства), частично за счет операций на товарных биржах, увода от налогообложения крупными корпорациями необоснованно больших прибылей, вывода денег и других финансовых активов из реальной экономики в теневую. Без вмешательства в этот процесс соответствующих государственных органов и регламентации такого рода практики и поползновений в обществе данная деятельность становится системной. Заслуживает внимания «пузырькообразный» характер увеличения фиктивного капитала, его своеобразное свойство – расти что называется «на дрожжах». Наряду с увеличением реального капитала в мировом исчислении, параллельно создается и набирает стремительные темпы развития валовой спекулятивный капитал всей мировой экономики, который в настоящее время, по неподтвержденным оценкам экспертов, составляет около 600 трлн. долларов США, превышая при этом реальный почти в 11 раз.
 
Наиболее ярко и остро существование и давление спекулятивного капитала на реальный сектор экономики ощущалось в начале XXI века. Не нужно быть гением, чтобы понять, что рано или поздно эти пузыри лопнут, что и произошло впервые в мировой практике в 1873 году. А в 2008 году искусственная капитализация частных и государственных корпораций за счет спекулятивного вздутия мировых цен на энергоресурсы «испарилась» за одну неделю. Таковы последствия спекулятивной экономики. В этой связи уместно указать на обоснованно общую черту всех мировых экономических кризисов – вздутие финансовых «пузырей».
 
Кто же виноват?
 
Однако в данной статье была сделана попытка рассмотреть вопросы с принципиально иной точки зрения и проанализировать фактор «монополии», который, по сути, сводит воедино вышеобозначенные «корни» мирового финансово-экономического кризиса.
 
Монополистические тенденции в разных формах и в неравной степени проявляются на всех этапах развития рыночных процессов. Новейшая история монополизма начинается в последней трети XIX века, с экономического кризиса 1873 года. Взаимосвязанность явлений – кризисов и монополий – указывает на одну из причин монополизации, а именно: на попытку многих фирм найти спасение от кризисных потрясений в монополистической практике. Не случайно монополии в тогдашней экономической литературе получили название «дети кризиса».
 
При этом как отдельно взятый хозяйствующий субъект, действующий в условиях отсутствия значимых конкурентов, монополия представляет собой лишь «полбеды», не менее значимой проблемой являются провалы антимонопольных служб за последние десятилетия в большинстве развитых стран мира.
 
О возрастающей роли транснациональных корпораций (ТНК) в мировой экономике стали говорить только во второй половине XX века. На наш взгляд, именно бесконтрольная деятельность транснациональных корпораций является одной из ключевых причин перекосов в глобальной экономике. Крупнейшие компании мира – это очаги системных рисков, в чем мы могли убедиться осенью 2008 года на примере американских банков и страховых компаний. Уже давно доказано, что монополии снижают эффективность экономики, так как не обладают достаточной мобильностью и гибкостью. Принято считать, что подобные «гиганты» менее мотивированы к разработке новых технологий и предпочитают неограниченное развитие через скупку перспективных компаний на их ранней стадии жизненного цикла (так называемые стартапы). В целом, по мнению многих специалистов, в конечном итоге монополистический (олигополистический) рынок приводит к огромным потерям благосостояния общества и уязвимости экономической системы.
 
Понятно, что монополиям незачем бороться за новые рынки. В идеале все должно быть наоборот.
 
Возьмем для примера радиоэлектронику. Через два-три года сотовый телефон дешевеет в два-три раза, но зато появляются новые образцы, более дорогие. Потому что собранные с потребителя деньги компании бросают на новые исследования. Тем самым идет процесс здоровой конкуренции, сопровождаемый обесценением морально устаревших товаров.
 
К сожалению, в финансовой сфере такая закономерность не соблюдается. Олигополистическое положение компаний в банковском секторе фактически позволяет крупнейшим финансовым холдингам прямо влиять на государственную денежно-кредитную политику в той или иной стране. Для сравнения: на долю пяти крупнейших кредитных организаций США приходится почти половина всех активов национальной банковской системы. В подобных условиях срабатывает магическая формула, определяющая антикризисную политику США в отношении финансовых компаний, – «too big to fail» («слишком большие для банкротства»), и ФРС просто вынуждена учитывать текущую деятельность данных финансовых мегаструктур, а в экстренных случаях и вовсе подстраивать свою политику под них.
 
Аналогичная ситуация наблюдается и в финансово-инвестиционной сфере, где все те же холдинги (плюс Goldman Sachs Group и Morgan Stanley) фактически формируют ценообразование на мировых финансовых рынках, в том числе и на товарно-сырьевых площадках. И каких-либо значимых санкций к подобным организациям (за исключением фактов явного мошенничества) американские регуляторы никогда не применяли. Не лучшим образом обстоят дела с монополизмом и в таких отраслях экономики, как фармацевтика, автомобилестроение, энергетика, товары народного потребления.
 
Примечательно, что за последние два года (2008–2009) в наибольшую немилость к антимонопольным органам США попали лишь производители LCD-мониторов и авиакомпании.
 
Сохраняется относительная умеренность монополистических настроений в странах ЕС. Хотя при спектральном анализе европейского региона было обнаружено, что среди «лидеров» по объемам штрафных взысканий отсутствуют традиционно монополизированные отрасли – производители программного обеспечения, фармацевтика, финансовый сектор, авиастроительные компании.
 
Как ни странно, увеличение размера штрафов – единственное, к чему прибегают антимонопольные власти США и Евросоюза в борьбе с недобросовестными рыночными субъектами, но вряд ли такая политика обеспечит достижение желаемого качественного результата. В современных условиях необходимо добиться того, чтобы вся сверхприбыль за вычетом регламентированных бонусов топ-менеджерам и расходов на инновации поступала в карман потребителей путем принудительного снижения цен под угрозой разорительных штрафов со стороны государства. Ведь в этом и состоит коренной смысл борьбы с монополизмом и нагнетанием кризисных явлений в экономике4.
 
Помнится, еще недавно были популярны наукообразные построения об отмирании роли государства в мире глобализации и международной интеграции. Для глобализации финансовых спекуляций государство и регулирование, в частности антимонопольное, действительно были помехой.
 
При этом проблема доминирования той или иной ТНК на сегодняшний день остается не решенной. Корпорации просто закладывают расходы на будущие штрафы в бюджет и продолжают нарушать законы о конкуренции. Здесь уже приходится обращаться к механизмам жесткого антимонопольного регулирования, и, пожалуй, единственно верным и эффективным способом борьбы, которым редко пользуются в мировой практике, является разукрупнение или принудительное дробление компании, или же запрет на дальнейшую деятельность в той сфере, где были допущены нарушения.
 
На удивление, с помощью «легкой руки» так называемых политических и банковских «лобби» и эта, казалось бы, непростая задача разрешима: когда, обладая эффективными способами борьбы и даже применяя их в отдельных отраслях, в других, наиболее важных сегментах и системообразующих отраслях экономики, антимонопольные органы «предпочитали» не замечать порой откровенно нерыночных методов ведения бизнеса.
 
Скажем больше: при большинстве монополий (олигополий) существуют специальные службы (Government Relations), деятельность которых заключается в работе с законодательными и исполнительными органами власти с тем, чтобы добиться недопущения (усиления) действия некоторых нормативно-правовых актов или определенного регулирования.
 
Стоит особо подчеркнуть, что в разрезе отраслей наибольшие расходы по статьям Government Relations зафиксированы в самых монополизированных (с наибольшей концентрацией ТНК) сегментах американской экономики, поглощающей ежегодно около 40% совокупного мирового общественного продукта. Так, только лишь в 2008 году на отстаивании своих интересов в Конгрессе и других ведомствах фармацевтические компании и сопряженные со здравоохранением организации потратили почти 500 млн. долларов. Ежегодно свыше 100 млн. долларов на подобные цели выделяют субъекты топливно-энергетического, нефтегазового, банковско-финансового, страхового, инвестиционного секторов экономики, и это лишь официальная статистика.
 
Конечно же, кризисная ситуация в экономике препятствует эффективному проведению антимонопольной политики, но в то же время кризис возвращает ценность государству как ее ключевому субъекту. По нашему мнению, если говорить о вмешательстве государства в экономику, то оно должно «скрипя зубами» стоять на защите конкурентного рынка. И что самое главное, нельзя допускать, чтобы мировая экономика вновь деградировала в суперспекуляцию.
 
Вместе с тем, с транснациональными корпорациями связаны и другие актуальные вопросы современности. Речь идет о государственно-корпоративном партнерстве, когда ТНК оказывают финансовую поддержку государству в области сохранения и повышения промышленного и технологического потенциала, инновационных разработок в военно-промышленной сфере и т.п. Тогда, стало быть, корпорации превращаются во всеобщее благо и существуют в угоду государству. Судить о том, хорошо ли это или плохо, личное дело каждого, мы же ограничимся констатацией фактов.
 
Из истории также известно, что посткризисный бум после «Великой депрессии» обеспечила, или даже подстегнула, надвигающаяся Вторая мировая война, когда государства, оставив социальную сферу без должного внимания, огромные средства бюджета тратили исключительно на военные цели. Так, борьба с кризисом в определенные моменты выходила из рамок экономики в политическую сферу, приводила к серьезным конфликтам. Скорбно констатировать, что сценарий 1929–1933 годов следует считать худшим и затяжным сценарием выхода из кризиса.
 
Крайне важно в сегодняшних условиях с учетом уроков истории избежать такого развития событий. Данная мысль является не случайной, ведь многие страны, накопившие достаточный ресурсный, промышленный, технологический, интеллектуальный, экономический потенциал, понимают, что в разгар глобального кризиса в противовес здоровой логике необходимо не только обороняться, но и наступать. Такая тенденция не может не настораживать. К примеру, в 2009 году, в такое нелегкое время США, Китай и Россия, наряду с ростом расходов государственного бюджета на образование и фундаментальную науку, здравоохранение, социальную поддержку населения, увеличили расходы на обороноспособность, на поддержку и развитие оборонно-промышленного комплекса. Естественно, нельзя сбрасывать это со счетов. Выражаем глубокую надежду на то, что и мировое сообщество не оставляет эти вопросы без пристального внимания, и миру удастся преодолеть нынешний финансовый кризис без всяких радикальных крайностей. Каждый должен осознавать концептуальную истину, что «кризис – санитар экономики, а не политики» и что борьба с негативными последствиями кризисной ситуации должна быть направлена лишь в мирное русло.